«Какое великое утешение — вера наша!..»

Заявление

Постановлением ОСО при МГБ я был осужден на 8 лет заключения, считая начало срока с 9/ХI-43 [г.]. Летом 51 [-го] г. незадолго до окончания срока на предложение лагерного начальства указать лиц, которые могли бы взять меня, как инвалида, на свое иждивение, — я указал:

1. Зуеву Александру Васильевну, проживающую в Петушках, члена нашей семьи, все время после смерти моей матери (в 1930 г.) заботившуюся обо мне.

2. Седова Георгия Георгиевича, моего знакомого, проживающего в Тутаеве, Ярославской обл.

Когда в начале сего года, после почти 41/2 лет446 сверхсрочного ограничения свободы, мне разрешено было выехать из инвалидного дома, я предпочел поехать в Тутаев к Седову, потому что последнему легче будет содержать меня, так как в его семье тогда кроме его самого было еще два работника.

В августе сего года я получил сообщение, что Святейший Патриарх всея Руси Алексий назначил мне ежемесячную пенсию в размере 1000 руб[лей] в месяц. Таким образом, отпала необходимость моего прикрепления к Седову, как моему опекуну, следовательно, и к г. Тутаеву.

Наоборот, теперь мне должно быть насколько возможно ближе к моему теперешнему опекуну Патриарху Алексию, тем более что я имею в виду заниматься книжной работой под наблюдением и руководством Святейшего Патриарха. Ввиду этого Зуева, в свое время давшая официальное заявление, что она может позаботится о моем устроении в Петушках, в начале октября сего года была в районной прокуратуре в Петушках и во Владимирском] управлении МГБ, где подробно изложила, что я, живя в Тутаеве, обязан подпиской о невыезде из района и о двукратной в месяц явке на отметку. И в Петушковской прокуратуре, и во Владимирском] управлении] МГБ ей сказали, что, если Тугаев свободно отпустит Сахарова, не будет никаких препятствий к поселению его как во Владимирской области, так и в самом Владимире. После этого Зуева сама приехала в Тутаев и имела там беседу с секретарем начальника милиции Н. Анисимовой, которая со слов начальника милиции объявила Зуевой, что с их стороны нет никаких препятствий к моему переезду в Петушки на постоянное жительство. Тогда мной было написано соответствующее заявление на имя начальника Тутаев[ской] милиции, которое было принято секретарем. Последняя заверила Зуеву, что больше никаких справок и документов не потребуется, и сама дала указание паспортному отделу выписать меня из Тутаева для переезда на постоянное жительство в Петушки, как и было отмечено в домовой книге.

Когда я выезжал из инвалидного дома, мне было указано немедленно по прибытии в Тутаев явиться в милицию и назначен ограниченный срок, не позднее которого я должен был явиться. Ничего подобного не было сделано пред отъездом моим из Тутаева. Я был отпущен как совершенно свободный гражданин, не имеющий никаких ограничений. Это дало мне основание заключить, что в связи с недавно бывшей амнистией с меня сняты все ограничения. Поэтому сообщение из Ярославля, будто я самочинно выехал из Тутаевского района, я считаю совершенным недоразумением и ни в какой мере не признаю себя нарушителем данной мной подписки о невыезде.

Ввиду изложенного убедительно прошу Вас, гражданин] начальник, оказать с Вашей стороны возможное содействие к выяснению создавшегося недоразумения и предоставить возможность мне, больному старику, гипертонику, сердечнику, спокойно без излишних волнений дожить в Петушках недолгие дни жизни. При этом, если недавняя амнистия не снимает с меня бывших ограничений, я охотно и здесь дам соответствующую подписку, ибо я не имею особой нужды куда–либо выезжать, тем более что всякие переезды, всякое передвижение для меня чрезвычайно обременительны.

Если же обязательна будет периодическая явка в милицию, то прошу сохранить предоставленное мне Министерством внутренних] дел право не являться лично, а посылать кого–либо из живущих со мною.

Е[пископ] А[фанасий] Сахаров 19 нояб[ря] [19]55