Кольцо и монетка

Глава 3

На ужин к Поттеру Северус, само собой, отправился. Этот вопрос даже не обсуждался и совсем не потому, что лучше было перетерпеть один вечер, чем потом весь год справляться с обидами что Минервы, что Поттера. Решив продолжить тенденцию к изменениям, он облачился в тёмно-синий сюртук с лёгкими серебряными узорами по манжетам и отворотам и такого же цвета мантию. Пришлось озаботиться и подарками — не идти же на праздник с пустыми руками. С Поттером было проще всего, парню предназначалась походная аптечка качеством и наполнением в разы лучше той, что стандартно выдавалась в Министерстве. Мальчишка пожелал стать аврором, ему с таким родом деятельности без аптечки никуда, иначе переберётся в Мунго на постоянное место жительства. Формально Поттер являлся единственным главой дома (несмотря на то, что мисс Уизли, шокируя общественность, переехала к нему до свадьбы), так что преподносить что-либо Уизли было необязательно, но Северус всё же сварил парочку косметических зелий — для младшей и для Молли. Тратить ингредиенты и время на мужскую часть их семьи абсолютно не хотелось, так что на этом с подарками для Уизли Северус и закончил, решив не терзаться угрызениями совести. Предназначавшуюся Минерве бутылку коллекционного шотландского виски Мерлин знает какого года Северус отправил ей с домовиком ещё в школе, а Кингсли... Кингсли обойдётся. У него должность Министра магии в кармане, чем не презент? С Гермионой вышло намного сложнее. Слизеринская натура требовала воспользоваться моментом и заслужить новую порцию внимания от девушки, особенно в присутствии рыжего недоумка, которого, памятуя о его побеге во время похода за крестражами, Северус и за мужчину не считал. Но что ей подарить? Почти рабочие встречи не оставляли возможности изучить Гермиону лучше, а преподносить книги было слишком банально.

Итогом мучительных размышлений стало то, что Северус вновь встал к котлу, однако не ради зелья. В последний раз он делал духи для Лили на её пятнадцатилетие, но знания остались, а руки всё помнили. Единственное, что Северус сомневался, не будет ли это слишком личным подарком, всё же они не выносили свои взаимоотношения на суд общественности... да и не было никаких взаимоотношений, так, несколько дружеских разговоров и слегка выбивающаяся из этого стиля встреча по поводу рождественских украшений.

В Блэк-хаус он прибыл камином, благо Поттер с Кричером пришли к некоему пониманию, и старый эльф держал камин в прежней безукоризненной чистоте. Правда, вышагнув из пламени, Северус в первый момент не понял, где очутился. Прежний Блэк-хаус был мрачен, под стать своему имени и истории, а малая гостиная (это же она, нет?) оказалась полна ярких красок. Светлые обои, светильники вместо старых закопчённых, так что не осталось ни одного тёмного уголка, другая мебель, украшения, развешанные везде и всюду... Кто-то в этом семействе, кто занимался преобразованиями к празднику, явно не знал меры. Дизайн резко контрастировал с тем, что сделала в его классе та же Гермиона. Если её работа радовала глаз и находиться в кабинете было комфортно, то в этой комнате Северус бы не пробыл и десяти минут.

Встретил его Кричер и, услужливо склонившись, забрал зимнюю мантию, затем вернулся и получил уже подарки для хозяев и Гермионы. Северус остановил вознамерившегося исчезнуть домовика и буквально впихнул в тощие лапки старый потрёпанный блокнот, на чёрной обложке которого, кроме герба и девиза Блэков, были вытиснены ещё инициалы «Р.А.Б.».

— Тетрадь хозяина Регулуса, — благоговейно прошептал Кричер, и его большие, навыкате, глаза моментально наполнились слезами.

— Просто хотел поблагодарить за то, что спас меня, — неловко произнёс Северус, которому стало искренне жаль этого домового эльфа.

Из членов семьи Блэк, которых Северус знал лично, именно Рега Кричер любил больше всех, практически боготворил его. Увы, младший Блэк умер одним из первых. Все умерли. В старом магическом доме, который ассоциировался у Северуса с настоящей магией, природной, сырой, не отягощённой нормами последних лет, распоряжались пришлые люди. Ну и что, что Поттер по крови на какую-то часть Блэк? Кровь же не передаёт ни знания, ни воспитание, ни отношение. Казалось бы, Блэки с их репутацией исконно тёмного семейства должны были у него прочно ассоциироваться с Волдемортом (а до своей смерти что Орион, что Вальбурга его поддерживали), и тогда вовсе не следовало грустить о потере такого родового гнезда, однако Северус всё же скучал по прежнему Блэк-хаусу. Возможно, ещё и потому, что тогда он был молод, Регулус жив, и они оба понятия не имели, в какую бездну приведёт их путь сторонников Волдеморта.

— О, здравствуйте, профессор, — в малую гостиную зашёл Поттер. Северус удивлённо уставился на парня, который выглядел вполне пристойно. Не то чтобы он ожидал увидеть Поттера в магловской футболке или нечёсаного, но смокинг и официального кроя брюки всё же не вязались ни с обычным обликом Поттера, ни с его стилем жизни. — Кричер? Ты чего?

— Гость хозяина Гарри подарил Кричеру вещь хозяина Регулуса, — проскрипел домовик, шмыгая носом и прижимая к себе блокнот как величайшее в мире сокровище.

Поттер, непонимающе приподняв брови, обратил вопросительный взгляд на Северуса. Пришлось пояснить, чтобы этот оболтус не придумал ещё что-нибудь, как было с Лили:

— Кричер вытащил меня из горящей хижины. Я считаю себя обязанным. Или вы, как и многие другие, полагаете, что благодарность мне чужда?

— О. Ну, нет, сэр, — заметно смутился парень. — Просто я впервые вижу, чтобы Кричера что-то так проняло.

Старый домовик и вправду пребывал будто не в этом мире. Он бережно поглаживал тетрадь самыми кончиками пальцев, что-то бормотал, а по его щекам нескончаемым потоком струились слёзы. Даже когда Кричер поднял голову и посмотрел на Поттера, взгляд у него всё равно был отсутствующим.

— Ты, это... иди, Кричер. — Судя по всему, Поттеру явно стало неловко. Северус задумался: неужели он, водивший тёплую дружбу с малфоевским домовиком Добби, не додумался собственному эльфу подарить хотя бы крошечный презент на Рождество? Или его задело, что Кричер так расчувствовался по кому-то другому? — Я как-нибудь сам дальше.

— Вы бы ещё больше вещей из дома выкинули, Поттер, — заметил он парню, когда эльф с хлопком исчез, — тогда бы и не такому удивлялись. Этот домовик служил прадеду вашего обожаемого крёстного. Думаете, ему приятно было наблюдать, как родной дом превращается вот в это? — Северус обвёл рукой гостиную и поморщился. В безвкусице кричащих украшений определённо чувствовалась рука Молли Уизли или её дочери.

Поттер почесал затылок.

— Я согласен, выглядит не очень. Как будто все-все коробки с украшениями, что поколениями копились, вывалили сразу в одном месте. Я бы, может, так и не сделал, однако... — мальчишка грустно улыбнулся, — знаете, я Рождество стал нормально праздновать, только когда в Хогвартс поступил, а до того Дурсли меня вечно запирали в чулане. Джинни тоже не особо радостно было, денег не хватало вечно. Она не жаловалась, вы не думайте, но я же всё понимаю. Поэтому не стал мешать. Пусть порадуется, мне не жалко.

Северус прикусил язык, удерживая новые ядовитые комментарии. Во-первых, прошло то время, когда он, приходя в этот дом, без зазрения совести проезжался по умственным способностям всех в нём присутствовавших, а, во-вторых, после комментария Поттера ехидничать не хотелось. В чём-то мальчишка был и прав... Северус вновь покосился на гирлянды, букетики из остролиста и ветки омелы, обильно перемежавшиеся шариками, лентами, флажками и гирляндами, и очередное желание закатить глаза и высказаться подавил в зародыше.

Пережив приветствие от Молли Уизли и от засиявшей Минервы (тут уже не закатить глаза не получилось), он присоединился к неспешной беседе в гостиной. Все были практически в сборе (из большого рыжего семейства, кроме Молли и Артура, присутствовали только двое самых младших детей), ждали Кингсли и, как ни странно, Гермиону. Северус удивился про себя: вот уж чем-чем, а любовью к опозданиям девушка не отличалась, напротив, она чаще всего приходила раньше, чем требовалось. К тому же, рождественский ужин с лучшими друзьями — это вообще не то, на что ей могло хотеться не прийти вовремя. Если, конечно, между Гермионой и рыжим недоразумением, которое травило байки из аврорской учебки, не замечая, что они никому неинтересны, не произошло ничего из ряда вон. Северус внимательнейшим образом прислушивался, чтобы, не дай Мерлин, не всплыло произошедшее недавно на праздничном ужине в Хогвартсе. Видимо, сделанное Минерве внушение подействовало, потому что она ни словом не обмолвилась, и беседа даже ни намёком не вильнула в сторону его персоны. Что останавливало Молли, он не знал и знать не хотел, главное, что она молчала, а ведь могла разродиться той ещё тирадой, Альбус позавидовал бы. Джинни и младшему Уизли, определённо, меньше всего хотелось обсуждать персону своего самого нелюбимого преподавателя. Если единственная дочь Молли и Артура ещё была мила и вежлива, как и подобало будущей хозяйке дома, то на лице третьего участника Золотого трио явственно читалось «А он что тут забыл?» в те минуты, когда Рон Уизли вспоминал, что не один в комнате.

Собеседником Северуса невольно стали Артур и, как ни странно, Поттер, но если номинальный глава семейства Уизли больше слушал и поддакивал, то Поттер умудрился довольно долго поддерживать осмысленный диалог на тему Министерства и будущих реформ. Северус не показал этого, но для него стало большим откровением, что национальный герой искренне надеялся избежать участия в той просветительской деятельности, которую по наущению Кингсли вёл «Пророк», объясняя простым волшебниками предстоящие перемены. Не хотел, чтобы на него вновь возлагали большие надежды, так выразился парень. Что-то в этом было. Общественность привыкла видеть Поттера непременным атрибутом достижения какой-то важной цели, но если с Волдемортом этому имелось обоснование, то обещанные Кингсли изменения — исключительно инициатива Кингсли. Парню же оставалось только посочувствовать. На самом деле, даже если его имя никоим образом не будет упомянуто в одной строчке с будущими реформами, всем будет плевать. Поттер никогда и никому не докажет, что не имеет к ним отношения.

Гермиона появилась, когда до времени, указанного в приглашении, оставалось всего минут пять. Она прошла, как и Северус, через камин и совершенно незамеченной: видимо, Кричер до сих пор никак не мог оторваться от своего подарка.

— Милая моя! — всплеснула руками Молли, сидевшая аккурат напротив прохода из малой гостиной. — Гермиона!

Та, смущённо улыбаясь, скинула заснеженный капюшон тёмно-синей мантии, и Северус, приподнявшийся было для приветствия, засмотрелся. Девушка встала невероятно удачно, перед большим, на восемь свечей, канделябром, и его оранжевый свет залил меховую оторочку её капюшона разноцветными искрами, создав вокруг лица своеобразный ореол. Только всё равно её глаза и улыбка сияли гораздо ярче. Разодетые в праздничные наряды Молли и Джинни Уизли и рядом не стояли.