Вверх. Шаг за шагом

Княжна вновь сделала реверанс. Вошёл медик. Он увидел чашку с кофе в руках Императрицы и посмотрел на неё осуждающе. Её Величество сделала жалобное лицо.

— Не гневайся, Ринат Вагитович. Столько дел навалилось…

— Ваше Величество не должны утруждать себя оправданиями.

Императрица улыбнулась.

— Что ж, — сказала она, вставая, — пойду расстрою посла. Он уже достаточно ждал.

Из личных покоев Её Величества в тронный зал вёл отдельный коридор, оканчивающийся прямо за троном. Выйдя оттуда, Её Величество села на своё обычное места, на небольшое сиденье справа от трона. Правда, она не смогла удержаться, и положила руку на подлокотник императорского трона.

Перед ней застыл в поклоне мужчина с платиново белыми волосами. Это был посол островного королевства.

— Короне стали известны подробности ваших занятий, господин посол. Неприятные подробности. Вы самым беззастенчивым образом вмешались в политику короны и придворные заговоры. Что вы можете сказать в своё оправдание?

— Лишь то, что всё мною содеянное является моей личной инициативой. Ни мой король, ни кабинет министров, никто из членов парламента не связан с этим.

— Что ж. Я верю вам. Ваше присутствие при дворе более нежелательно. Корона предписывает вам покинуть пределы Империи в самый короткий срок.

Как положено истинному островитянину, бывший посол сохранил абсолютное хладнокровие.

— Хочу представить Вашему Величеству моего заместителя. До прибытия нового посла он будет исполнять мои обязанности.

— Хорошо. Он, как и весь состав нынешнего посольства, обязан покинуть пределы Империи сразу после прибытия нового посольства. Никому из вас корона не может более доверять. Вы бросили тень на дружбу между нашими странами.

Она встала, что служило сигналом окончания аудиенции. Уже собралась было уходить, но обернулась и спросила:

— Господин бывший посол, а кто прибудет вам на замену?

— Это решать королю.

— Всем выйти, вы останьтесь.

Тронный зал быстро опустел. Императрица спустилась по ступеням, подошла вплотную к островитянину.

— Кто прибудет вам на замену? Вы не могли не предвидеть, что я вас выгоню из своей страны.

— Я полагал, это сделает Его Величество. Его внезапная болезнь…так внезапна и неожиданна. Даже можно сказать — подозрительна.

— Ещё хоть слово, и вы прямо отсюда отправитесь в темницу.

Посол склонил голову:

— На моё место прибудет герцог Одинбургский. Вы знакомы, не так ли?

Императрица не удостоила его ответом. Она вышла из зала, прошла в свои покои и села у окна. На неё нахлынули воспоминания.

Новоиспечённый тайный агент имперской охранки Вадим Егорович Тушков положил исписанный мелким почерком лись бумаги в конверт, и собрался уже было его запечатывать, как его перехватил за руку мужчина с аккуратной бородкой. Это был Тихон Игоревич — его наставник на новой службе.

— Дай-ка я погляжу, чего ты там накалякал, — сказал он своим обычным добродушным тоном. Он вытащил письмо из конверта и принялся за чтение.

Окончив читать он посмотрел на Вадима.

— Вадим Егорович, прости за откровенность, но ты балбес.

Вадим аж опешил от такой наглости. Он просто не ожидал подобного обращения от простолюдина.

— Не ершись. У нас неважно в какой семье ты родился, важно как ты работу работаешь. А ещё у нас принято говорить открыто, не пряча правду за вежливыми словесами. Вот сам подумай. Зачем писать о твоей работе родителям?

— Да кому они расскажут?

— Они может и никому, хотя гордый за своё чадо родитель обязательно прихвастнет. Особенно мать. Но дело даже не в этом. Вдруг твоё письмо кто-то перехватит и прочитает? О нашей работе никому ничего знать не положено

— Так что мне теперь, всю жизнь молчать?

— Зачем же молчать? — удивился Тихон Игоревич, — нет, молчание в нашей работе веещь крайне вредная. Тебе не молчать надо, а постоянно врать.

— Что!?

— Врать.

— Я аристократ.

— И что? Князь Плечеев тоже аристократ, а даже упомнить не могу. Когда бы он всю правду говорил. Слишком важным мы тут делом занимаемся, что бы позволить какой-то там родовой гордости помешать. Мы Империю защищаем, понимаешь? За такое дело не грех и в грязи выпачкаться. Ты жизнью готов пожертвовать за отечество и государя, то есть, государыню?

— Конечно!

— Так вот знай, жизнью пожертвовать дело лёгкое. А нам честью жертвовать приходится, и награды нам не положены. Хотя у меня, честно говоря, нету никакой чести. Я ведь сын мясника.

Вадим поёжился. От слов его наставника веяло какой-то безысходностью.

За окном накрапывал дождь.