Желание дракона

Ей было обидно и стыдно, но все же драконица сделала, что должна.

Через пару дней уже несколько драконов пришли к дому рыбака поздней ночью и предложили тому отправиться с ними. Среди людей — магия — слишком редкий дар, поэтому драконам было интересно обучить человека, и понять, на что он способен.

Теперь драконица и человек обучались вместе, подкалывали друг друга, драконица знакомила рыбака с миром Островов, а он, в свою очередь, рассказывал про устройство Материка. Долгие ночи за манускриптами превращались в долгие дни практик по магии, а затем ночи оказались созданы для того, чтобы вместе парить в облаках.

Рыбак сказал, что хочет привести драконицу к себе в дом в качестве молодой жены, но стать драконом он не может, иначе его магия… она будет навсегда потеряна для людей. Его долг и ответственность.

— И что же сделала она? — Аластер поджал нижнюю губу, словно уже предчувствовал какой-то финал истории.

Мэй перевела напряженный взгляд с дракона на ведьму. Ей совершенно не хотелось, чтобы тревожные слова про долг, оказались правдивы.

— Стала человеком. Прошла обратный ритуал. Он привел ее в свой дом, и они были счастливы. Какое-то время, пока жизнь не показала свою изнанку. Брак оказался тяжек, драконица и рыбак стали ссориться, она обвиняла его в том, что стала ради него человеком, а он говорил, что не заставлял и она сама так решила. Однажды он не вытерпел ее упреков и ушел, больше не возвращался.

— А она плакала так сильно, что ее слезы превратились в реку?

— Может, и так, — Нэндэг пожала плечами. — Известно одно. Она осталась одна, в чужом для нее мире, с крупицами магии, которые остались после потери звериной ипостаси.

— И вот она ты? — спросил Аластер, перестав греть бок у очага.

— И вот она я, но ты ведь и раньше догадывался?

Он пожал плечами, ускользнув от ответа, а затем подошел к Мэйгрид и встал рядом с ней, положив горячие ладони на плечи и слегка сжав.

— Когда время придет, Мэйгрид решит сама, готова ли она и если нет, я не стану препятствовать.

— Так, что будет, если я потребую твой долг? — Нэндэг смотрела прямо и решительно.

Тишина разлилась по дому.

— Я заплачу его. Я дал тебе слово, как дракон, я выполню его как дракон, если ты потребуешь. Затем сделаю, что сделала ты когда-то… Обратный ритуал.

Мэй подняла голову, Аластер смотрел на ведьму, и насколько она могла судить, в нем ничего не дрогнуло. Он даже не поколебался, произнося слова, которые больше звучали как клятва.

Первым желанием было прервать этот разговор еще в самом начале, сказать, что ведьма не права, и она не смеет сравнивать их отношения, с тем, что было у нее в прошлом. Даже если она когда-то была драконом и потеряла все, что было… Это не значит, что они пойдут по этому пути.

У них он свой.

Возможно, в конце ждет лишь пепелище, но у них есть шанс не допустить этого, если окажутся достаточно мудры.

— Глупый дракон!

— Ты, правда, это сделаешь? — Мэйгрид поднялась с места. Кресло под ней издало протяжный стон, словно выгнулась пружина.

— Без раздумий.

— Что ж, пусть так и…

Теперь Мэй развернулась к ведьме, не дав той договорить, схватив подушку от кресла, небольшую лоскутную под спину, кинула ту в ведьму, отчего старуха поперхнулась и пришла в ярость, но Мэйгрид успела выскочить за дверь, потянув за собой Аластера.

— Ты не можешь, — сказала она прямо. — Магия выбрала тебя, и ты обязан ее хранить.

— Ничего, выберет какого-нибудь другого, — дракон пожал плечами.

Он говорил об этом так легко и обыденно, словно сотню раз до этого размышлял о подобном.

— Кого-то вроде Брайса или Сеттена?

Бить по больному не хотелось, но Аластер должен понимать всю серьезность ситуации, он больше не младший брат, теперь он Золотой.

— Не надо, Мэй.

Она поджала губы замолчав.

Отправилась к речке, что протекала у дома ведьмы.

Та шумела бурными водами, яростно разбиваясь о камни. Голубая вода неслась по протоптанной дороге, мечтая стать синим морем. Солнце слепило, при таком свете лица Аластера почти не разглядеть, но все же Мэй протянула руку, дотронувшись щеки.

— Знаешь, я раньше думала, что любовь — это такая вещь, что заставит тебя поменяться. Истории о том, как девушки становятся драконами ради прекрасных принцев, казались весьма впечатляющими. Дело не в том, что сказала Нэндэг.

Он накрыл ее руку своей, затем прижал к себе Мэй всю полностью. Обнял, не оставив миллиметра между ними.

— Просто теперь, мне кажется, что самое важное в любви — это позволить другому остаться собой. Я люблю тебя, Аластер, но мне не нужно, чтобы ради меня ты променял крылья на человеческое сердце.

Он ничего не отвечал, продолжать держать в своих объятьях. Осенний ветер принес соль моря… Она пропитала воздух вокруг, а может это слезы самой Мэй или же слезы той, что когда-то выплакала свое сердце у этой реки?

— Похоже, тогда нам придется придумать, как обойти обещание. Мне неважно, человек ты или дракон, но я не собираюсь мириться с тем, что в моей жизни может не быть тебя, — наконец, ответил Аластер.

— Придумаем, — согласилась Мэйгрид. — А что насчет высшего драконьего света?

— Им встанет поперек горла, новость, что ты не станешь проходить ритуал. Ну и пусть.

— К тому же нам не обязательно решать все сейчас. Я требую конфетно-букетного периода, долгих ухаживаний и серенад под окном…

Они тихо рассмеялись, прижавшись лбами к друг другу.

Ведьма так и не вышла из дома, а войти повторно они не решились. Сейчас были дела гораздо важнее. Провести время друг с другом, ровно столько, сколько им отмерено. К тому же Мэйгрид настояла, чтобы на обратном пути в замок короля они сделали небольшой крюк.

На пороге собственного дома сердце Аластера билось, как никогда сильно. Мать слушала его молча, не выражая ничего, она лишь сдержанно кивала и продолжала сжимать пальцы… Затем Мэй вышла из комнаты, когда лия Кенна дала все же волю эмоциям. Она оставила их наедине, прекрасно понимая, сколько им нужно сказать друг другу.

Тем же вечером они отправились домой, гуляли по улицам острова, сходили за лучшими пирожными.

Ведьма так и не объявилась, не потребовала награду, ни сегодня, ни на следующий день.

Через два с половиной года Гнездо сотрясал детский плач, от которого закладывало уши. Успокоить ребенка не могли ни собственная мать, ни бабушки с обеих сторон, не говоря уже о няньках, только отец, который спокойно взял сына на руки, тот улыбнулся, тут же забыв, что два часа кряду изводил всех вокруг. Впрочем, за эту чудесную улыбку можно было простить многое.

Мэйгрид благодарно обняла мужа за талию и легонько провела пальчиками по щеке сына, которому исполнилось четыре месяца.

За это время изменилось многое. Аластер официально стал первым магом Островов, а сразу же после этого настоял на свадьбе. Они не знали сколько им отведено времени, до того как ведьма болот ворвется в их жизнь и потребует долг, но собирались использовать каждую минуту, что им отведена.

Выбор Золотого приняли по-разному, но нужно отметить, что по странному стечению обстоятельств по островам пошел слух, что Мэйгрид Вейр не только помогла разоблачить злодеяния против короны, но и удержала в своих руках Золотую магию, прежде чем передать избранному. Молва тут же приписала ей божественные способности, навсегда вписав в историю драконов. Мэйгрид слышала, что есть фонтан, который теперь носит ее имя и драконы кидают в него монеты наудачу.

Лия Кенна приняла выбор сына сдержано, не выказывая недовольство, как впрочем, и особой любви. С сыном у нее еще долго не складывались отношения, все же так быстро прийти в норму они бы и не смогли. Лишь с появлением внука, которого назвали Раймером, лед самообладания треснул и почтенная лия Кенна с идеально ровной спиной и постным выражением лица превратилась в идеальную бабушку.

Впрочем, за звание «идеальной» боролись обе стороны.

Не сказать, что родители Мэйгрид обрадовались ее выбору, но опять же стоило появиться малышу Раймеру на свет, как вереница гостей потянулась в дом к молодоженам.

Мэйгрид привыкла к частым гостям, с радостью принимала родителей и свекровь, сестру и брата, с их маленькими чадами. Дункан решил не отставать от сестер, у него родился крепкий малыш, которого назвали Гордоном.

Раймер рос полукровкой, но это меньшее о чем старались переживать Мэйгрид и Аластер, они больше волновались о его здоровье и вырастит ли он хорошим человеком, а не о том, сможет ли он обрести вторую ипостась. Однако у судьбы были иные планы на этот счет.

Сорванцу исполнилось три года, когда он перепугал свою человеческую бабушку до икоты. Вместо пухлого ребенка, который играл с солдатиками, шумел и веселился, она обнаружила черного дракончика, который с удивлением ловил себя за собственный хвост. Она вбежала в детскую, застав эту впечатляющую картину, потому что звуки стали неожиданно другими. Бабушка упала в обморок и откачивала ее уже вторая бабушка, которая прекрасно, в отличие от первой поняла, что случилось.

Как такое возможно — гадали долго, пока не списали на божественное провидение. Уже позже в архивных записях Золотых драконов, Аластер найдет любопытные тетради, которые поведают ему о том, что не все драконы, что пришли на Материк, остались на Островах, многие не поверили в доброту короля людей и решили спрятаться среди холмов. Они остались жить как люди, боясь, что за их кожей и клыками придут. Они более никогда не обращались в драконов, под страхом смерти, и со временем магия оборота сошла на нет. Кто знает, но, возможно, чудесный оборот сына оказался связан именно с тем, его мать произошла от этих драконов, сама не зная. Или тот факт, что Мэйгрид смогла носить и удержать Золотую магию. Кто знает?

В день, когда Раймеру исполнилось шесть лет, на пороге дома возникла Нэндэг. Она постучала в дверь, прошла внутрь и, увидев темноволосого мальчика, поджала губы, затем перевела взгляд на встревоженных родителей:

— Когда ему исполнится двенадцать, приводите ко мне. Я буду его учить. Так твой долг будет уплачен, Золотой.

На этом и расстались.

Не все истории, которые начинаются как сказки, имеют счастливый конец, но эта, пожалуй, исключение.

Конец!