Как закалялась сталь - 2057

Теперь: внешность. Сюда входит вся физическая привлекательность. Лицо, фигура, волосы, общее развитие тела.

Семерка.

Конечно, неуклюжими движениями, мимикой натурального дебила и грязной одеждой любую внешность можно испохабить, это не сложно. Но все равно есть люди, «десятки, девятки и восьмёрки» - которым даже это не помеха, все равно привлекают внимание. Но и для Марата сейчас внешность не имела вообще никакого значения - он не собирался привлекать, он собирался - завоёвывать. Есть нормальная внешность? С баллом выше среднего? Ну и ладно.

Ну и самая последняя, самая неприятная строка: сексуальная практика. Твердый и ровный ноль. Девственник, короче. Хорошо подготовленный, напичканный по самые уши теорией девственник. Замечательно. Прелестно, как бы сказала ворона из мультика...

Эй, Казанова! - позвала его Ленка, просунув голову в дверь. - Пошли, там для тебя новое задание есть.

Что ещё? - захлопнул дневник Марат.

Будем сегодня учиться передавать эмоции без мимики, - Ленка вошла в дверь вся. - Как в старых фильмах. Я видела. Например, показывают лицо человека крупным планом, а у него отчаяние на лице. А через пять секунд ему кричат за кадром что все хорошо, и на лице радость. А мышцы лица вообще почти не шевелились. Высший пилотаж, вот что я тебе скажу, братец.

Ну, давай посмотрим на твой высший пилотаж, - пробурчал Марат, всем своим видом демонстрируя, что его оторвали от дела необычайнейшей важности.

Закончились эти занятия практическим флиртом совершенно неожиданно. В тот день Марата и Илью послали в Центр, за хлебом.

Парнишки шли, разговаривая о чем то своем. Совершенно никого не трогая и не задевая. Почти рядом с деревенским магазином (который по сути был простым ларьком) стояла коробка от военного автомобиля. В ней ютился пастух, дядя Гена, с собакой Альмой. Это временное жилище для пастухов стояло здесь всегда, сколько Марат себя помнил. Привезли его сюда в незапамятные времена, когда ферму ещё только построили. Хотя какая ферма? Два огромных загона, вытоптанные в ноль, и будка, где коров доили, на пять-шесть дойных мест. Коров запускали из первого загона, выдаивали, и прогоняли во второй. Делалось это дважды в день. В одиннадцать дня, и в восемь вечера. И вот когда шла дневная дойка, (а это часа два или три) - у пастуха было время передохнуть, для чего ему и привезли временное пристанище, подальше от фермы, поближе к магазину.

Дядя Гена, как и многие пастухи до него - так и ночевал в этой будке. Целую неделю, пока не прибывал сменщик - дядя Валя. Геннадий любил выпить, желательно каждый день. И сегодня у него были гости - какой-то мужичок и тетка. Втроём они сидели на скамейке перед будкой, и о чем-то разговаривали пьяными голосами.

На улице стояла жара, больше никого не было. И ничего не предвещало несчастья. Но в какой-то момент дядя Гена отвлекся от беседы, увидел пареньков, и сказал одно слово:

Фас!

Что это было? Временное помутнение сознания на ровном месте? Объяснения тут бессильны, честно говоря... Альма, здоровенная овчарка черно-рыжей масти рванула к паренькам.

Марат побежал от нее. А Илья замешкался. Псина схватила его за ногу – и сразу же отпустила. Может Геннадий успел ей крикнуть "ко мне!" или "фу"? Марат этого не слышал. Они побежали обратно к себе домой, Илья с каждым шагом прихрамывал все больше и больше. Потом остановился, задрал штанину. На тощей мальчишечьей икре, параллельно, справа и слева - кровоточили две глубокие ровные вмятины. Марат взял брата под руку, и ни слова ни говоря они доковыляли до крыльца. Потом были охи, и вздохи, и крики-вопли, машина соседа, на которой Илью увезли в районный центр, в больницу. А потом привезли, с уколом и туго перевязанной ногой. А Марат все сидел и смотрел в одну точку.

Вот оно как, вот так вот бывает. Идёшь ты, идёшь, и вдруг у тебя три секунды на всё, и про всё. А ведь он... Любил. Да, по-настоящему любил своего младшего непутёвого, озорного, и одновременно серьезного братца. Худого, с тонкими чертами лица, всегда с непослушной копной на голове. Да, он всегда думал, что готов за любого из братьев-сестер отдать жизнь, не задумываясь. А вот как оно на самом деле... Глубокий, бессильный стыд затопил сознание. Сотни и сотни раз Марат проигрывал бег Альмы, и свое позорное бегство. Вот тебе и старший брат, вот тебе и любовь на всю жизнь!

Ну как же так?