Москва, слезам не верит

”Идущий человек против моих правил идёт также и против меня если у человека есть подозрения не доверять мне значит, и также этому, человеку никто не имеет права запретить не доверять тому, кому он не доверяет”. Часто я задумывался о смерти у меня никогда не было таких мыслей, чтобы покончить жизнь самоубийством, нет просто я никогда не понимал и мне всегда было интересно узнать, когда человек умирает что происходит с ним после того, когда душа покинет его мёртвое тело?

— Спрячьте наркотики — сказал Шон. Он стоял, прислонившись к подоконнику и сунув руку в карман, он видел, как я брел по улице. — У нас кровопролитие... Мы не можем всю свою жизнь скрываться от полиции, мне уже надоело вас постоянно прикрывать мне начинает казаться, словно есть что-то ещё что вы можете от меня скрывать только вот я не могу понять что, но я обязательно это выесню, а пока-что попрошу настоятельно задуматься, над тем чтобы больше я не слышал от вас, таких слов как: Я разгуливаю по безлюдному бульвару с пачками наркотических средств, иначе вам придётся несладко вы же понимаете что в США это не шутки, максимум что вам дадут так это тюремный срок на пятнадцать лет выйдя из-за решётки с проволокой, за воротами вы уже не будете считаться человеком который когда-то работал в полицейском отделе, люди начнут бросать на вас раскосые взгляды, шептаться за углом и все начнут говорить что вы уголовник, тот кто разгуливал по бульвару держа в руках пачки с кокаином и другими прочими наркотическими средствами, все начнут вас обвинять в совершившемся преступлении, по ночам вам будет казаться будто кто-то смотрит на вас из-под тешка, просыпаясь в холодном поту вам начнёт казаться что, вы сходите с ума, а может вам и не кажется вовсе что если это происходит в реальности, и вы вправду сходите с ума?

Домовладелец наконец-то расщедрился на ковровые покрытия — красное в фиолетовый цветок. Комната по — прежнему пахла сыростью и ещё не до конца высохшей краской. Чувствовался какой-то гадкий слабый дым, которого я никак не мог распознать словно в своей комнате я нашёл мёртвую девушку от неё пахло так, будто она лежала тут очень давно. На столе стоял поднос с горкой овсяного печенья на бумажных салфетках. Папа с Кардумяном сидели в кресле, мама — на диване, между Мамашой — типичная дублинская вечно недовольная госпожа; высокого роста, с завитыми волосами стройная фигура и её не законченный сарказм. Своего блудного сынишку она поприветствовала так:

— Фрацианс, — мамаша откинулась на спинку дивана, сложила руки там, где была её талия, и оглядела меня с ног до головы, — трудно было надеть приличный костюм? У тебя полно одежды в твоём гардеробе множество вещей которые достались, тебе от твоего отца неужели ты не смог надеть ничего поприличнее чем вот это твоя нелепая рубашка где ты её откапал, вообще?

— И тебе здравствуйте, мама, — отозвался наконец я. Вообще-то это ты мне её купила, на базаре и те белые кроссовки которым больше не место в моём гардеробе они мне” малы” ты же понимаешь, что я уже давно не ребёнок зарабатываю прилично да и какая тебе разница, в чём я хожу я уже давно с тобой не живу или ты забыла что пять лет назад я окончил университет, накопил на степендические деньги на шикарный особняк и уехал из Москвы, в Вашингтон между прочим этот городок с пятнадцати тысячным населением, и ещё там всегда идут ливневые дожди, а что в Москве палящее солнце, выглядывает из-за серых туч и так до утра...

— Нет, не” мама” а” мамочка”. Ты только посмотри на себя. Соседи думают, что ты у меня бездомный. Я всё прекрасно понимаю, сынок, но хотя-бы когда у нас гости, ты можешь надеть что-то и поприличнее сегодня же приехал твой кузен Стюарту у меня проносится холодок, по коже когда он смотрит на тебя словно ты долго скитался на улицах заброшенного микрорайона, а потом вернулся домой спустя восемнадцать лет...

Когда-то на жизненном пути я сошёл с рельс, сменил заевшуюся пластинку на армейскую куртку на чёрного Роберта, но в остальном с тех пор, как я покинул стены родного дома, мои вкусы в одежде изменились окончательно, но когда я находился дома, носил то, что нравилось мне в пятнадцать лет. Если бы я заявился в пижаме, мама бы устроила скандал закатив свою женскую истерику. Вот поэтому я никогда с ней и не спорю. Разве с мамочкой можно спорить с ней не то, что нельзя спорить её с утра до вечера не переслушаешь теперь мне ясно, почему отец ушёл от неё спустя моего восемнадцатилетия как можно жить с такой женщиной, её моя родная бабушка даже терпеть не может из-за того, что у неё противный характер слава богу, что я вырос не таким.

— Судя по голосу Джанна, дело у вас серьёзное и срочное, — сказал я. — Здравствуй, Папочка. Ты сегодня сам на себя не похож, снова решил утешить свои страдания в компании бутылки коньяка, или как-там это называется у тебя компания с новым братством народного единства? Раньше ты выглядел моложе, ты совсем не следишь за собой перестал бриться, если так пойдёт и дальше то, в скором времени тебя не узнает даже твоя родня хотя что это я... Они такие - же алкоголики, как и ты сам чему я удивляюсь? Удивляться тут уже нечему посмотри на себя позор... Ты даже, меня не слышишь конечно как ты можешь меня слышать если ты находишься в нетрезвом состоянии...

Отец выглядел намного лучше, чем я ожидал. Когда-то я был похож на него больше чем остальные — всё те-же темно - русые волосы, те-же серьёзны черты лица, — но с годами сходства между нами, к моей большой радости, изрядно изменились. Он сильно постарел — голова седоволосая, брюки не доставались до щиколоток, — но его все - такое серьёзное я трижды подумал, прежде чем он когда-то выглядит бодрым. На вид папочка был трезвым как стеклышко, но с ним сам черт не разговаривает с тех пор когда он завязал с выпивкой. Отец снова начал выпивать, и продолжалось это изо-дня в день...

— А ну-ка, посмотрите кто-то удостоил нас навестить как известных персон. — Голос у отца снизился и стал грубее от сигарет. — С каких — пор он стал таким наглым?

— Да, меня все так называют. Привет, Каролина. Кевин. Айна.

Айна не затруднилась, чтобы ответить.

— Иоаннис! — Кевин вылупился на меня, как на мешок прости господи с нуждой в туалете. Да, паренёк как вымахал превратился в темноволосокого красавца выше меня ростом. — Боже мой!

— Следи за своим гнилым языком, — пригрозила его мать.

— Хорошо выглядишь, — как мне собственно следовало и ожидать, скривила лицо Каролина. Я явился ей однажды утром сам как Иисус воскресший из ада она мне и говорит, что я отлично выгляжу. Конечно задница у Каролины и правда охренительная. Но в ней так ничего и не изменилось.

— Благодарю, — сказал я. — Ты тоже ничего.

— Подойди - ка сюда, позвала меня Джанна. Сестрёнка укладывала окрашенные волосы в длинную косу, а одевалась как деревенская Антонина Уизли; в тот день она облачилась в чёрные бриджи и серую блузку в горошек с оборками в самых невообразимых местах. — Присаживайся и отведай чаю. Я сейчас принесу тебе чашку — Она встала, подмигнув мне. Ущипнув меня за бок направилась в сторону, кухни.

— Мне и так нормально, — остановил её я. От перспективы сидеть рядом с мамой у меня волосы на загривке встали дыбом. — Давайте заглянем в наш таинственный чемодан.

— Что за спешка такая? — спросила мама. — Присядь сюда.

— Делу время, в потехе час. Где — же чемодан?

Шон кивнул на пол у своих ног:

Он подошёл к шкафу, открыл его дверь заскрипела, а потом достал серый чемодан и поставил его на подоконник.