Белый снег – Восточный ветер

– Вот же псы! Никак не отцепятся! – проворчал майор и шагнул к двери.

Плакс, с трудом поспевая за ним, шагал по ступенькам. Он терялся в догадках, что же ждало его на этот раз.

На лестничной площадке им преградили дорогу двое сотрудников охраны. Майор сделал знак, и они отошли в сторону. Затем он решительно распахнул дверь в квартиру. В прихожей их встретила все та же пожилая женщина. Она приняла у Израиля пальто и проводила в гостиную.

В гостиной его уже ждали – это снова были Поскрёбышев и Пономарёв.

Энергично пожав Плаксу руку, Поскрёбышев с теплотой произнес:

– Рад видеть тебя живым и здоровым!

Вслед за ним поздоровался Пономарёв.

– Садись, Израиль! – предложил Поскрёбышев. – То есть присаживайся, садись – это больше по части Берии. Рассказывай, как добрался.

– В общем, нормально, если не считать того, что едва снова не попал на Лубянку, – не стал вдаваться в подробности Плакс.

– Опричники Лаврентия, как всегда, торопятся, – желчно заметил Поскрёбышев.

– От него уже звонили, – напомнил Пономарёв.

Поскрёбышев нахмурился, но ничего не сказал и позвал хозяйку:

– Мария Петровна, будьте добры, чайку!

Пока они обменивались впечатлениями о погоде в Москве, она успела выставить на стол батарею разнокалиберных вазочек и чашек. Последним появился надраенный до зеркального блеска пыхтящий самовар. Пономарёв вызвался разливать чай по чашкам, но Поскрёбышев сказал:

– Что-то ты, Борис, не с того начинаешь! Разве у нас нет ничего покрепче?

– Есть, – кивнул тот, метнулся на кухню и возвратился с бутылкой выдержанного марочного коньяка.

– Ну вот, совсем другое дело! – одобрительно отозвался Поскрёбышев. – А то Израиль подумает, что у нас сухой закон. Наливай! – Когда рюмки наполнились до краев, он произнес тост: – За нашу будущую и за твою сегодняшнюю победу, Израиль!

– За победу! – дружно поддержали они.

У Плакса внезапно запершило в горле, он снова был среди своих, и отупляющее чувство безысходности, совсем недавно владевшее им, на время отпустило. В эти минуты он испытывал искреннюю человеческую симпатию к Поскрёбышеву, который, находясь у вершины власти, остался верен той старой фронтовой дружбе, что родилась больше двадцати лет назад. За эту дружбу он и предложил выпить. Затем были еще тосты: за Родину, за Сталина и еще раз за победу. Плаксу хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался.

Поскрёбышев деликатно посмотрел на часы, и Пономарёв, поняв намек, вышел в соседнюю комнату.

– Израиль, так что же все-таки произошло с Саном? – прозвучал строгий вопрос.

– Несчастный случай, дорожная авария…

– Авария? – переспросил Поскрёбышев и пытливо заглянул Израилю в глаза.

– Да! Была гололедица, и машина сорвалась в реку.

– Надеюсь, Потомак умеет хранить тайны… Но остался еще ты.

Фраза Поскрёбышева повисла в воздухе. В голове Плакса вихрем пронеслись мысли: «Что он имеет в виду? Почему я здесь, а не у Берии? Что за всем этим стоит? Новая игра, в которой я стану разменной монетой между Особым сектором ЦК и НКВД? Что же, что?»

Лицо Поскрёбышева было непроницаемым.

– Да, я остался, – угрюмо сказал Плакс. – Да, я здесь, Александр! Делайте со мной, что хотите! Только не трогайте жену и дочь! Вам что, мало моей крови? Да вы…

– Прекрати, Изя! – хлопнул рукой по столу Поскрёбышев, и по его бледному лицу пошли бурые пятна. – Ты что несешь?! Думаешь, я тебя вызвал на твою персону полюбоваться?

В комнату заглянул встревоженный Пономарёв, но, натолкнувшись на взгляд шефа, тут же ретировался. Какое-то время они с Поскрёбышевым избегали смотреть друг на друга. Наконец Плакс опустил глаза и с трудом выдавил из себя:

– Извини, Саша!..

– За что? Я и сам хорош…

– Спасибо, что не сдал Берии.

– Жирно будет. Партией он еще не командует!

– Все равно вы очень рискуете, и я вам благодарен…

– Оставь! Не больше, чем любой из нас, – перебил его Поскрёбышев и затем, неожиданно улыбнувшись, заметил: – И все-таки ты счастливчик, Израиль.

– Я? – растерялся тот.

– А что, разве нет? Эта старая кляча История все-таки поплясала под твою дудку.

Очередное появление Пономарёва прервало разговор. Плакс с недоумением посмотрел на него. На затылке Пономарёва едва держалась лихо заломленная комсоставовская ушанка, по ковру тащились полы толстого овчинного тулупа, за плечом болтались обшитые кожей новенькие генеральские валенки.

– Чего смотришь, Израиль? Примеряй гардеробчик, и побыстрее! – распорядился Поскрёбышев и загадочно подмигнул.

Ничего не понимая, Плакс топтался на месте.

– Надевай, надевай! Будешь Дедом Морозом у наших партизан. Самолет уже ждет! – заторопил он.

– Самолет? Куда?! – был обескуражен Плакс.

– Полетишь в Брянск, повоюешь в отряде Седого. Будешь под носом у немцев, но зато подальше от лап Берии. Это все, что мы пока можем сделать.

– Значит, не лагерь? Значит, я не враг…

– Эк куда хватил!

– Александр… – Расчувствовавшийся Плакс не находил слов.

– Все, все, пора! Время не ждет, Израиль! Собирайся! – Голос у Поскрёбышева дрогнул.

Он порывисто обнял старого друга и, пряча повлажневшие глаза, вышел из комнаты.

Плакс услышал, как в соседней комнате отъехали в сторону книжные стеллажи. За ними была потайная дверь. Через нее Поскрёбышев вышел на лестничную клетку другого подъезда и спустился во внутренний двор, где ждала машина.

– Товарищ Плакс, переодевайтесь быстрее, нам пора! – напомнил Пономарёв и отошел от окна.

Валенки пришлись впору. Тулуп был слегка великоват, но в морозы это даже неплохо. Подпоясавшись офицерским ремнем, Плакс расправил складки и вопросительно посмотрел на Пономарёва.

– Вот теперь вы настоящий партизан! – Тот остался доволен его видом. – Но все же вам кое-чего не хватает. – С этими словами Пономарёв передал ему пистолет ТТ с тремя запасными обоймами.

Затем он вышел в прихожую и вернулся с увесистым вещевым мешком.

Выходили они через ту же потайную дверь, что и Поскрёбышев. Спустя час их уже встречали на подмосковном военном аэродроме. В дороге Плакс несколько раз оглядывался – энкавэдэшной «эмки» на хвосте он не заметил.

На аэродроме Пономарёв повел его к штабному бараку. Видно было, что здесь он не в первый раз. В полумраке коридора уверенно нашел нужную дверь и потянул на себя. В просторной комнате у пышущей жаром «буржуйки» сгрудились пятеро, за их спинами, на лавках и у стен лежали огромные вещмешки и парашютные сумки.

– Где Седой? – поздоровавшись, спросил Пономарёв.

– По соседству, – ответил заросший по самые глаза бородач.

В соседней комнате они нашли, кого искали. Невысокий человек что-то сосредоточенно выводил циркулем на карте. На скрип двери он поднял голову, и на Израиля взглянули по-юношески живые, с хитринкой глаза. Седому было сорок три года, добрую половину из них он провел в Средней Азии, Испании и Монголии, где выполнял особые задания.

– Юрий Федорович, знакомься, твой новый заместитель по зафронтовой разведке и диверсиям Илья Леонидович Дедов, – представил Плакса Пономарёв.

Человек с циркулем прошелся по нему внимательным взглядом, остановился на серебряном ежике волос и с улыбкой заметил:

– Не многовато ли седых для одной группы?

– Нормально, гитлеровцев больше запутаете, – отшутился Пономарёв.

– Поживем – увидим. – Мужчина свернул карту и пригласил к столу. – Присаживайтесь, чаек погоняем, а заодно поближе познакомимся.

– Спасибо, не откажусь, – принял предложение Плакс, расстегнул тулуп и сел на лавку.

– Ну, вы тут пообщайтесь, а я пойду наших соколов потормошу, а то поземка поднимается, – сказал Пономарёв и пошел к пилотам.

Седой щедро выложил на стол свои припасы: крупные куски сахара, плитку шоколада, галеты и банку американской тушенки – армейские острословы окрестили такие банки «второй фронт». Прихлебывая мелкими глотками обжигающий чай, глуховатым голосом он стал вводить Плакса в курс дела:

– Работу придется начинать на голом месте, ближайшая партизанская база расположена в трех сотнях километров на север, в Дятькове. Там до сих пор действует советская власть, фашисты обложили их со всех сторон, все деревни вокруг уничтожили, поэтому придется рассчитывать только на самих себя. После десантирования займемся оборудованием опорной базы, затем установим связь с местным населением и организуем подполье в Нововыбкове, Уноче и Клинцах. Наладим получение тактической информации, затем перейдем к разворачиванию более дальних разведывательных цепочек, к диверсиям на железных дорогах, опорных пунктах противника и иных коммуникациях. В этом вопросе я рассчитываю на вашу помощь. Как сказал Пономарёв, вы имеете большой опыт разведывательной работы…

– Да, опыт, конечно, есть… – начал говорить Плакс, но договорить он не успел.

Вдверях появился запыхавшийся Пономарёв:

– Ребята, поторапливайтесь! Погода портится на глазах, и летчики ничего не гарантируют!

– Все, Боря, мы заканчиваем! Зачем зря злить небесную канцелярию? – свернул разговор Седой и стал собираться.

Через пять минут, прячась от порывов пронизывающего ветра, несколько согнувшихся фигур бежали к самолету. Экипаж находился на местах, бортстрелок нетерпеливо переминался у трапа. После короткого прощания с Пономарёвым разведчики поднялись на борт. Двигатель взревел на полную мощь, и самолет легко оторвался от земли.

После набора высоты тишину в салоне нарушал лишь монотонный гул моторов. Разведчики ушли в себя, думая о том, что их ожидает в глубоком тылу врага. Прошло около получаса, внизу багровым шрамом пожарищ и артиллерийских разрывов проступила линия фронта, затем над опаленной войной землей снова сгустился ночной мрак.

О том, что они уже близки к цели, разведчики догадались по надсадному гулу двигателей. Резко сбросив высоту, самолет закружил над лесом, экипаж высматривал сигнальные огни костров. Первым три светящиеся точки, образующие треугольник, увидел бортстрелок, но командир решил еще раз удостовериться и зашел на второй круг. На земле их тоже услышали и подбросили в костры охапки сена. Пламя вспыхнуло с новой силой. Это было подтверждение сигнала.

Штурман вышел из кабины и, бодро улыбнувшись, сказал:

– Все, ребята, доехали! Тут пересадка!

– А мы на посадку рассчитывали, – съязвил кто-то из разведчиков.

– Так ты и так сядешь, смотри только, чтоб не на пятую точку, – отшутился летчик и распахнул люк.

Тугая струя воздуха хлестанула по лицу и заставила поежиться.

– За мной, ребята! – скомандовал Седой и первым шагнул в темный провал, за ним последовали остальные.

Воздушный поток швырнул Плакса вверх, дыхание перехватило, земля и небо смешались. Рука лихорадочно искала кольцо, дыхание он перевел, только когда над головой с треском раскрылся купол парашюта, а его самого чувствительно встряхнуло. Снизу быстро наплывала мрачная громада леса. Три светящиеся точки увеличивались на глазах, в пламени костров уже хорошо были видны суетящиеся людские силуэты и сани, стоявшие на краю поляны. Плакс сжался в комок, чтобы ослабить удар, потом он удачно проскользнул между ветками и с головой нырнул в глубокий сугроб. Через мгновение чьи-то крепкие руки вытащили его из-под купола парашюта и стиснули в объятиях. Бородатый здоровяк снял с плеч пудовый рюкзак и повел к саням, там уже находились Седой и еще трое разведчиков, чуть позже к ним присоединились остальные.