Сарыкамыш. Пуля для императора

* * *

— Что маракуете, господа офицеры? — спросил Листок, когда сотник возвратился в кабинет.

Оржанский и Росляков переглянулись.

— Похоже, не врет армяшка, Алексей Николаевич, — произнес сотник. — Больно письмецо жал истое…

— Жалистое-то оно жалистое, да только не алиби ли оно заведомое? Что-то меня "почтальон" этот беспокоит. Уж не лазутчик ли?

— Да таких "лазутчиков", Алексей Николаевич, здесь до октября пруд было пруди! Что ни товар — то контрабанда с туретчины.

— А не этот ли "почтальон" и провел армянина тайными тропами? — подал голос Росляков. — В записке на это намекал ось…

— Видать, так и было… — задумавшись, произнес Листок. — Я-то все гадал, как это он лихо линию фронта прошел! Вот только взяли-то одного Арена… Второго-то не было!

— А второму зачем было идти до Сарыкамыша? В военное время контрабандисту попадаться резону нет, — возразил Оржанский.

Ротмистр внимательно посмотрел на сотника.

— Может, оно и так, "Взвейтесь, соколы, орлами!"… Ты вот что — отправляйся сейчас же на вокзал, разыщи этого чертового поручика да поговори с ним: мол, как задержали, был ли еще кто с ним, да что армянин ему плел. Заодно и про "Святую Анну" уточни! Понял?

— Понял. А с этим, запертым, что? Отпускать?

Листок ответил не сразу. Поднялся, прошел к окну.

Одноэтажное здание "конторы" левым углом выходило на перекресток, одна из улиц которого упиралась в его фасад. В дневное время улица хорошо просматривалась. Но сейчас, в пелене падающего хлопьями снега, видны были только серые ближние домики по сторонам улицы, мрачные силуэты редких прохожих, да напротив окна — единственный на улице покосившийся фонарь… Тоска!

— Пусть посидит! — угрюмо, не оборачиваясь, сказал Листок. — Никуда, конечно, от нас не убежит, но прежде потрясти надобно этого татарина Рашида… Да и сапожника… Алексей Алексеевич, займешься ими сейчас! А после подготовишь донесение в контрразведывательное отделение. Изложишь все, как есть. И не забудь достать послужные списки…

— Может… сказать? — неуверенно произнес в ответ Росляков.

Жандарм повернулся.

— Что сказать?

— Ну, про брата армянина… Умер ведь.

Листок помолчал.

— А что ты скажешь? Перебежал, поймали, отравили? Шум поднимать по городу?

— И то верно, Алексей Николаевич, — поддержал Оржанский. — Еще неизвестно, кем этот армянин окажется!

Ротмистр поморщился:

— Все! Задачи ясны — действуйте. В двадцать часов все здесь — доложите! И "Петрович" чтоб был…

— Отчего же в двадцать? — вдруг возбудился Оржанский. — Нельзя, что ли, раньше?

— Ты это брось! — зыркнул на сотника ротмистр. — Мне твои утехи до… Война идет, а ты шашни разводишь. Всю округу уже окучил! Смотри, вляпаешься — выручать не стану и руки не подам… Не забывай, кто ты есть!

— На этот раз не шашни — любовь! — обиженно пробурчал сотник.

Росляков хихикнул:

— Прекрасная барышня, Алексей Николаевич, из госпиталя хирургического…

— Все! — рыкнул Листок. — Пошли оба вон!