Море волнуется – три

Девочка влюбилась в море

Её не считают человеком. Уродец. И зовут просто Veran — "существо".

Она глуха.

Она слышит рыб. Людей, птиц и собак она не слышит, но, когда рыбы начинают кричать в глубине вод, она затыкает уши руками и не может спать. Они зовут её за собой, как воплощённый голос моря.

Море волнуется — раз…

Она слепа.

Ей темно, когда солнце в зените. Она жестами просит зажечь свечи и водить её за руки, таращит глаза, чтобы разглядеть что-то в бесконечном мраке. И лишь когда солнце вплетает в свои лучи цвет крови и власти, она видит колышущуюся дорожку жидкой меди.

Море волнуется — два…

Она нема.

Люди не различают звуков, слетающих с её губ. Животные не идут на зов, не трутся о ноги кошки. Только рыбы немигающе глядят выпуклыми глазами и без ушей слушают, слушают её бессловесные сказки… Они понимают.

Море волнуется — три…

Её никто не обнимает и не целует.

С самого первого мига, как она не увидела свет. Только прибой ласкает её узкие бледные ступни, покрывая солёными поцелуями пены.

Она слышит призывные песни рыб. Море волнуется — за неё. Она дышит морем. Почти — надо только выдохнуть последние крохи отравленного воздуха. И взлететь вниз, где каждое колебание воды скажет ей больше, чем пятнадцать прожитых лет.

Она шагает смело, и холод обжигает по пояс, по грудь, по шею… Море волнует её — никто не касался её так уверенно и нежно. Она чувствует себя дома. Закрывает незрячие глаза, не делает последнего вдоха… И только волосы на миг полусолнцем разлетаются по водной глади.

А там — свет и цвет. Миллионы оттенков, которых она не знала раньше. Тысячи звуков, высоких, низких, протяжных и прерывистых. Влекущих за собой. И всё тело — навечно в плотных объятиях.

Она приоткрывает немые губы, чтобы стать единой с морем, и пузырьки воздуха серебрятся вереницей. И рыбы подплывают ближе, внимая её песне, и поют вместе с ней.

Море волнуется — раз

Море волнуется — два

Море волнуется — три…

Немного потерпеть, и пройдёт жжение в груди, когда солёная вода очистит осквернённые воздухом лёгкие. И — свобода. И можно захлебнуться в любви. И можно…

* * *

— Veran? Она захлебнулась? Печальный конец несуразной жизни жалкого существа. Она же родилась слепо-глухо-немой, да? — Завсегдатай рыбной таверны поболтал на дне мутной кружки остатки пива.

— Нет, — возразил ему рыбак, седой, в заскорузлой, пахучей одежде. — Поверь такой старой просоленной камбале, как я. Если ты попадёшь в центр бури, ты увидишь её. Каждый из нас увидит её… И услышит её песнь.

— Не хочется, правда? — усмехнулся его собеседник.

— Как знать… — Рыбак устремил взгляд вдаль, за окно, затянутое рыбной сетью, где темнело неласковое осеннее море. — Только эта бедная девочка, которая стала духом моря, увидела во мне, пропойце и гуляке, человека. И вот теперь смотри: жена, двое ребятишек, уважение… Каждый остаётся человеком. Даже если слышит, как кричат рыбы.