Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и др.

Глава четырнадцатая

Вот это был праздник так праздник!

Никогда еще никто не видел и не ел такую большую яичницу! После сытной еды семью лисов начало клонить в сон. Но вскоре дети начали возню — лисята и молодые петушки затеяли борьбу и осторожненько покусывали друг друга. А лисички и молодые курочки, собравшись у одной стены, бросались пуховыми мячиками и сплетничали о нарядах.

Мама Ларссон и госпожа Наседка сидели на мягких подушках и мирно беседовали на хозяйственные темы. Госпожа Наседка учила маму Ларссон, как нести яйца, потому что именно куры умеют это делать лучше всех. А мама Ларссон учила госпожу Наседку, как приобрести себе шубку на зиму, потому что именно это знают лучше всех лисицы.

Петрус Певун восседал на своей жердочке, а под ним лежал папа Ларссон. Оба чувствовали себя просто превосходно и вели мужской разговор.

— Представить себе только, как это вы, господин Петрус, управляетесь со всеми женщинами, — говорил папа Ларссон.

— Пустяки, важно только, чтобы они не слишком ку-ка-ро-лесили, — отвечал ему Петрус Певун. — Как интересно с вами беседовать! Мы расстанемся друзьями, не правда ли?

— Конечно, — заверил его папа Ларссон. — Верьте Ларссонам, как любим мы говорить в семье.

Тутта Карлссон и Людвиг Четырнадцатый внимательно прислушивались. А потом подбежали к своим отцам.

— Значит, мы можем играть друг с другом! — закричал Людвиг Четырнадцатый.

— Пожалуйста, — сказал Петрус Певун.

— Конечно же, конечно, — подтвердил папа Ларссон.

Лисам было так хорошо в курятнике, что они совсем забыли о времени. И когда мама Ларссон выглянула во двор через маленькое окошечко, было уже совсем темно.

— Нам пора домой, — сказала она.

— Тихо, — сказал папа Ларссон и навострил уши. — Я чувствую, люди возвращаются с охоты на нас.

Послышались шаги и голоса.

— Мне-думалось-что-лисы-у-нас-в-мешке, — сказал человеческий голос. — Но-лисенок-оказался-хитрее. Целый-день-мы-провели-в-лесу-но-так-и-не-увидели-даже-лисьей-шубки.

Лисы и куры переглянулись, как заговорщики.

— Как-ты-думаешь-где-они-могли-спрятаться? — спросил другой голос. — Максимилиан-потерял-след-и-почему-то-хотел-возвращаться-прямо-домой.

Пес сильно залаял.

— Ай, перестань! — закричал на него хозяин. — Перестань-злиться-на-лис-за-то-что-они-тебя-обманули.

Но Максимилиан не унимался.

— Твой-пес-лает-так-словно-все-лисье-семейство притаилось-в-курятнике, — засмеялся какой-то человек. — Меняй-ка-ты-себе-собаку.

— От-этого-лучше-не-станет, — ответил хозяин.— Все-собаки-глупы-и-избалованны.

Чтобы не рассмеяться, молодые курочки засунули свои головки глубоко под крылышки, а лисята покусывали себе хвостики.

Наконец шаги и голоса удалились.

— Как видите, и на этот раз опасность миновала, — гордо констатировал папа Ларссон. — Я соскучился по своему креслу, сделанному из детской коляски. Пора и честь знать.

— Обещайте не забывать наш дом, — попросил Петрус Певун.

— Только сначала вы придете к нам, — ответила мама Ларссон.

— И к нам, и к ним, — кудахтали курочки.

— Никогда еще у нас не было таких хороших друзей, — подвывали лисята.

Над лесом стояла желтая, как цыпленок, луна. Из курятника вышли папа Ларссон, мама Ларссон, Лабан, Леопольд, Лаге, Лассе-старший и Лассе-младший, Леннард, Лео и Лукас, Лаура и Линнеа, Луиза, Лидия и Лоттен. Самым последним вышел Людвиг Четырнадцатый.

Он долго махал хвостиком, пока видел Тутту Карлссон.

— Куда ты, куда ты?.. — задумчиво говорила она ему вслед.

Лисы пробежали через двор на клубничную поляну. И прошмыгнули мимо пугала. Шляпа на нем покачивалась от ветра, но это никого не пуга́ло.

Максимилиан лежал в конуре и смотрел на длинную шеренгу лис, мелькавшую в отблесках луны. Но он даже не пошевельнулся.

— Нет, нет, нет и еще раз нет, — простонал он, чувствуя себя совсем одиноким.— Лисы дружат с курами. А мне не дают даже лаять. Если рассказать об этом, так никто же мне не поверит. Никто, никогда!