Ave, Maria!

Произнеся последние слова он невольно затих. До него, кажется, только теперь дошло, чем лично ему и Роузи грозит война.

— Всё равно мы надаём Альянсу, — добавил он на всякий случай, с надеждой призывая на свою сторону судьбу.

— Не понимаю, — повторила робот. — Детей нужно любить, кормить, защищать, нежить, иногда баловать и постоянно воспитывать. Про уничтожение я ничего не знаю.

— Ух ты! — поднял брови Петер, которому понравились все пункты, кроме разве что последнего, про воспитание. Нет, своим критическим умом он понимал, что пункт «воспитывать» неизбежен, но — «постоянно»…

— Ты ничего не путаешь? — строго посмотрела на него Мария.

— Я ничего не путаю, — пожал плечами мальчик. — Ты в своём музее совсем отстала от жизни. Люди давно уже не делятся на взрослых и детей.

— Да, нас не подключали к пангеонету. Нас и подзаряжали-то только перед техно-фестивалями. А на кого теперь делятся люди?

— Оно и видно. И база знаний у тебя древняя. Сейчас никто не оперирует такими понятиями о детях. Люди делятся на шесть категорий граждан, по степени ответственности за деяния.

— Не понимаю.

Петер махнул рукой: ну, если не понимаешь, так разве тебе объяснишь…

— Пить очень хочется, — прошептала Роузи.

— Да, — подхватил Петер. — И бутерброд бы съесть.

— Не вздумайте выйти на улицу, — строго велела Мария, решительно отправляясь на поиски пропитания.

Автомат по продаже чистой воды она нашла на Коммодор-стрит. Он, разумеется, не работал, так что пришлось ей разломать его, чтобы добраться до резервной ёмкости. Пока она занималась этим, её засёк робот-снайпер, засевший где-то на крыше одного из зданий позади парка. В базе данных этого робота не значилось ничего похожего на модель Марии, поэтому он стрелял наугад, ориентируясь на размещение центров жизнеобеспечения в современных сериях. Благодаря этому, из четырнадцати выстрелов, которые он успел сделать, пока не понимающая, что происходит, Мария возилась с автоматом, только один нанёс ей ощутимый урон — пуля попала в блок координатора и повредила гирокомпас. Это существенно снизило скорость передвижения гувернантки и нарушило координацию движений. Тем не менее она умудрилась выдрать из автомата десятилитровую полупустую ёмкость и дойти до ближайшего магазина, чтобы прихватить там упаковку соевых сосисок и пачку питательных соевых же чипсов.

Возвращаясь к подвалу, она заметила, что робо-танки Альянса добрались до Лампетер-авеню, той улицы, на которой жили дети и стоял музей роботехнологий.

— Ура! — встретил её Петер счастливым возгласом. — А мы уже думали, не случилось ли что-нибудь с тобой. Роузи совсем было захныкала.

— Плакать нет причины, — отозвалась гувернантка, распечатывая сосиски и чипсы. — Кушайте, дети. Это, может быть, не очень вкусно, зато крайне полезно и сытно.

— А что это у тебя? — поинтересовался Петер с набитым ртом. И встревожился: — Ты ранена?

— Не знаю, — ответила Мария, осматривая пулевые отверстия в нейропласте. — Во мне что-то сломалось. Система тестирования подсказывает, что необходим ремонт координатора.

— Мы обязательно тебя починим, — уверила Роузи.

— Да, — добавил Петер. — Когда Альянс выгонят, сразу отведём тебя в сервис-центр.

— Ешьте быстрее, дети, нам нужно уходить, — поторопила их Мария.

Маячок навигатора гувернантки постоянно подавал координирующие и информационные сигналы, даже в состоянии покоя. Так уж устроен был этот устаревший робот эпохи позднего гуманизма — не лучшие материалы, ненадёжная механика, несовершенное программное обеспечение. Но с другой стороны — правильно: если бы с машиной вдруг что-то случилось, то, благодаря навигатору, её всегда можно было найти; можно было проследить её перемещения, а значит и местоположение детей, с которыми гувернантка отправилась на прогулку. По этому маячку их и засекли солдаты лейтенанта Ринго Мехти из второй роты зачистки седьмой армии Альянса.

После того как по разбитым улицам прошлись роботы-сапёры, прогрохотали следом робо-танки, проследовали боевые роботы-дегенераторы, проползли роботы-ремонтники, — вступили, наконец, в дело люди. Задача роты зачистки — обнаружить живую силу противника, раненых, остатки населения, уцелевшие документарии и генохранилища. Произвести сортировку выживших на предмет уничтожения или апробации, особое внимание уделяя гражданам нулевого, первого и второго возрастов.

Когда робот-пеленгатор подал сигнал, Ринго Мехти не особо насторожился. По данным пеленгатора в их сторону, со скоростью десять-пятнадцать километров в час, двигался робот-гувернёр, произведённый едва ли не столетие назад. С таким роботом — низкотехнологичным и не предназначенным напрямую для уничтожения человека — вполне справится пара солдат с винтовками.

— Оружие к бою! — скомандовал он, отирая сбегающий из-под каски пот. Последние дни лета всегда выдавались особенно жаркими. Не сегодня завтра упадёт снег. А войну так и не успели победоносно завершить, как пророчил маршал Авьеда.

Когда из-за угла вывернул робот в двумя детьми в руках, Мехти, к счастью, успел остановить на полуслове сорвавшуюся с языка команду «Огонь!» Детей нужно было взять живыми.

Мария, увидев рассыпавшийся по улице взвод солдат Альянса, немедленно повернула назад, чуть сведя руки перед грудью, прикрывая детей собой. Испорченный координатор не позволял ей развить приличную скорость, а кроме того её то и дело бросало из стороны в сторону и кренило под таким углом, что Петер боялся в любой момент оказаться лежащим на разбитом асфальте. Со стороны, наверное, всё это выглядело забавно — казалось, наверное, что робот хорошо навеселе, — но мальчику было сейчас совсем не до смеха.

— Не стрелять! — скомандовал Мехти, боясь, что в беспорядочной стрельбе пострадают дети. — Начать преследование! Мне нужны оба ребёнка, живые!

Он выхватил у ближайшего солдата лазерную винтовку и бросился вслед за роботом. Когда солдаты завернули за угол, Мария уже миновала согнутый до самой земли столб светофора у кинотеатра «Сильмариллион». Тогда Мехти присел на одно колено и быстро прицелился, пытаясь определить несущее сочленение и расположение ходовой части робота.

Первый его выстрел был неудачен. Лазерный луч ударил в «подколенный сгиб» Марии, оплавив щиток и насквозь пробив контроллер поворотной части. Левая нога гувернантки немедленно утратила способность подниматься в сторону и поворачиваться, но это не мешало ей двигаться вперёд. После полуминутной паузы, ушедшей на подзарядку винтовки, последовал второй выстрел Мехти, который заклинил один из двух поршней в правой ноге. Теперь Мария не могла сгибать эту ногу в коленном суставе и двигалась дальше будто на протезе, что ещё больше снизило её скорость.

Роузи плакала и взивзгивала от страха при каждом неловком шаге гувернантки. Петер старался не смотреть в сторону солдат в этих ужасных масках, делающих людей похожими на монстров из сериала «Людвиг».

Мария свернула в узкий переулок, ведущий к каким-то мастерским на берегу реки. Тут гувернантка опустила детей на землю.

— Бегите, ребятки, — сказала она. Бегите к речному вокзалу. Там вы наверняка найдёте людей, которые помогут вам выбраться из города.

— А ты? — захныкала Роузи.

— Я задержу солдат. Вы же видите, что я уже не ходок. Наверняка я уговорю их сложить оружие — ведь они тоже когда-то были детьми.

Петер мог бы сказать, что это полная сопливая чушь. Но он ничего не сказал, а только кивнул и потянул Роузи за руку.

— Быстрей, дети, быстрей! — поторопила робот.

Проводив их взглядом, повернулась к большой дороге.

— Мария! — окликнула девочка, готовясь скрыться под акведуком.

Гувернантка обернулась, помахала рукой.

— Мы будем ждать тебя у реки! — обещала Роузи.

В следующий момент из-за угла осторожно выступили солдаты.

Она могла бы убить их всех. Но она не умела убивать. Она и не ведала, что может и имеет право убить человека. Она же была не боевой робот, а всего лишь робот-гувернантка. Но солдаты не были уверены в её безопасности для своих жизней, поэтому осторожно рассыпались в шеренгу, присели и открыли огонь.

— Стреляйте в детей! — велел Мехти, опасаясь, что те сейчас скроются. — Не дайте им уйти!

Солдаты попытались выловить в прицел детские спины, но в узком переулке им мешала робот, заслоняя собой цель; а через минуту Петер втолкнул Роузи в какую-то дверь и шмыгнул следом.

— Господа солдаты! — обратилась Мария к воинам Альянса, направляясь к ним, едва перекрикивая грохот оружия. — Господа, вы не можете стрелять! Это же дети! Нельзя причинять им вред! Ведь вы тоже были детьми!

Несколько попаданий в «шею» повредили видеосистему. Изображение солдат множилось, искажалось и подёргивалось рябью.

Взрывом брошенной кем-то из воинов гранаты Марию отбросило и повалило на мостовую. Осколки изрешетили голову, вызвали сбои в работе «нервной системы».

— Сказку… — произнесла гувернантка, медленно поднимаясь. — Конечно, я расскажу вам сказку! Она называется «Русалочка»…

«В открытом море вода синяя-синяя, как лепестки хорошеньких васильков, и прозрачная, как хрусталь, — но зато и глубоко там!..»

— Да завалите вы эту жестянку или нет! — не выдержав, заорал лейтенант.

Между тем, размеренные строки «Русалочки» вдруг сменила «Аве Мария» Каччини.

Под звуки сладостной мелодии торопливые выстрелы один за другим ложились на «тело» Марии, превращая в лохмотья бронежилет, оплавляя оболочку, корёжа торс, сминая лицо. Удачным выстрелом одного сержанта ей оторвало руку, которая, загремев, откатилась в сторону и застыла, шевеля пальцами и дымясь. Гувернантка уже не двигалась, а только покачивалась и скрежетала при каждом новом попадании — в дыму, в ошмётках нейропласта и раскалённых брызгах искрящегося металла. И только песня продолжала звучать — чисто, прозрачно, голосом давно ушедшей Джеральдины Мотто. В какой-то момент ноги Марии подломились, и она упала на колени. Ещё несколько тактов песни пробились через шквальный огонь и — смолкли…

***

Война окончилась. Спустя тринадцать лет.

Выросшему к тому времени Петеру тоже довелось повоевать. Поэтому больше ничего в жизни он сделать не успел — погиб в каком-то бою в пустыне Калахари. Роузи войну пережила. С наступлением мирного времени она вышла замуж, у неё двое детей. Старшего сына зовут Петером. Дочь — Марией.

Робот Мария стала памятником самой себе. Она стоит на постаменте в центре Читтер-сквер — искорёженный войной архаичный робот-гувернантка. Стоит на коленях, в той позе, в которой её нашли при освобождении города. Как напоминание о том, что детей нужно любить, кормить, нежить, иногда баловать и постоянно воспитывать. И защищать, конечно.

Правда, на постаменте написано совсем другое: «Нет войне!» Но в конце концов, разве это не одно и то же?