Мой вагончик

Перелом

Мы постепенно обжились. Муж провел в дом воду, прокопав в глинистом грунте глубокую траншею до гостиничного водопроводного колодца. Глубина подводки гарантировала нас от зимнего замерзания трубы. Сделал автономную канализацию, подремонтировал, всё, что возможно. Главное, купили дочке очередное пианино. Стало поуютнее, настолько, насколько это возможно в изъеденном жучком, покосившемся доме, где щели между бревнами заделаны монтажной пеной, а пол с уклоном.

Наш кот освоился и не скучал. Многие окрестные котята подозрительно напоминали его по окрасу. Как-то муж зашел к соседке и увидел у миски с едой Шурика. Тот не проявил никакого интереса к хозяину. А соседка с умилением глядя на кота поведала, что этот дикий кот, в руки не дается, но приходит иногда покушать. Вечером Шура появился дома как ни в чем не бывало. Хитрец.

Дочка успешно занималась в «Пионерии», перешла в старший хор. Иногда и мы бывали на выступлениях коллектива. Зал Чайковского, Большой зал консерватории, областные и московские площадки, Царская капелла в Питере. Прекрасно.

А вот в школе нашей девочке здорово достается от группы одноклассников. Она все время напряжена, готова как к отпору, так и к агрессии.

Неожиданно, в гостинице, после подведения предварительных итогов за год, сократили мою единицу. Решили, что подменный администратор – лишняя роскошь, можно и так подменяться, работа-то сутки через трое.

Опять надо искать работу.

Я денек поплакала, потом достала записную книжку, и стала обзванивать друзей и знакомых. И тем же вечером, мне предложили работу главного бухгалтера в отживающем свой век проектном институте одного из министерств. Предложила моя институтская подруга, которая сама осела бухгалтером в Государственной Думе. К ней, как раз, обратился с просьбой найти человека известный журналист-международник, которого, в свою очередь, попросили в министерстве. Видимо, стрелочник все рассчитал.

Утром я стояла перед солидный зданием на улице Гиляровского. Кованая решетка, ухоженный двор, мрамор и гранит. Да, отвыкла я от такого. Но отступать некуда. Директор института явно разочарован знакомством со мной. Профильного образования нет, сомнительный опыт работы, а проблема то большая. Уже март. Годовой отчет не сверстан, ревизионная комиссия из министерства крайне недовольна. А у института еще и пять филиалов по стране: надо делать консолидированный баланс тоже. Опытный главбух, из-за низкой зарплаты, уволился более двух лет назад. Дама, которую, кстати, прислала та же ревизионная комиссия, совсем запуталась и наделала ошибок.

Но, поскольку я по рекомендации из Государственной Думы, меня все же приняли. И это мой шанс поменять профессию. Металлург не нужен.

Я, конечно, верила в свой потенциал, но жуть брала. Однако, справилась. Удалось исправить ошибки и в срок сдать годовой баланс, сняв при этом большую часть штрафов. Квартальный – вообще не вызвал затруднений. Опереться было на кого: помогала та же дама, что развалила учет, и вся бухгалтерия. Получилось еще и арбитраж выиграть.

Монументальное здание в стиле сталинского ампира, в котором я теперь работала, раньше полностью принадлежало институту, который теперь теснился в полуподвале. Лучшие помещения заняли службы министерства.

Внешне всё было похоже на советские времена – широкие двери, охрана, просторный холл, колонны бордового мрамора с темными прожилками. Белая мраморная лестница ведущая в бельэтаж, к лифтам и к солидным двустворчатым дверям в столовые.

Столовых было две. Одна для руководства – со скатертями, официантами, и уютной атмосферой дорогого ресторана. Имелся здесь и бар с приличным выбором алкогольных и безалкогольных напитков. Негромко жужжала, перемалывая арабику и распространяя заманчивый аромат, кофемашина. Другая столовая – для прочих, с тяжелыми деревянными столами, где на каждом дежурная вазочка с искусственными цветами, салфетница, соль и перец. За едой выстраивались в очередь на раздаче. Двигали подносы по блестящему металлическому пандусу, выбирая тарелки с закусками и напитки в граненых стаканах. Суп и второе получали из рук поварихи. Расплачивались на кассе и устраивались на свободное место.

Высокий, сухощавый, похожий на англичанина директор института частенько сидел за столиком в привилегированной столовой с вальяжными господами и вёл деловые переговоры. Ему было, что предложить: у него работали и опытные архитекторы, и специалисты, занимавшиеся составлением смет, оценкой объектов, оформлением и согласованием документации. Архитекторы, перебравшиеся в полуподвал, уже растеряли былой апломб и теперь воплощали в проектах фантазии частных заказчиков. Выполнение договорных работ позволяло институту держаться на плаву. Сотрудники, уровня моего первого места службы в Госкомитете по науке и технике, только потрепанные временем и побитые молью, были рады и этому.

В мае ревизионная комиссия министерства наградила меня грамотой, и, чтобы не сманили, директор оплатил мне получение второго высшего, бухгалтерского образования.

Подруга, та самая, что работала в Госдуме, пошла учиться вместе со мной – на должности надо иметь правильные корочки. Мы опять бегаем из аудитории в аудиторию и пишем рефераты. Вот судьбы. Когда-то, когда я отказалась от места на кафедре, его заняла она, теперь же, и она, в свою очередь, развернула мою жизнь в новом направлении.

Вагончик пополз в гору.

Мой родной город сильно изменился. По улицам катят шикарные иномарки. Появились дорогие магазины. Много банков с иностранными названиями. Фасады домов спрятались за рекламными растяжками и уродливыми киосками. Много мусора. В переходах ряды попрошаек. В метро торгуют удостоверениями и дипломами. По поездам и электричкам нескончаемым потоком идут продавцы, рекламные агенты и нищие. Пассажиры в дороге листают покетбуки в ярких обложках или многостраничные издания типа спид-инфо или желтухи: фантасмагорические грязные статьи органично вписываются в окружающую дичь. Эскадрон шальных мыслей, раздувавший когда-то ветра перемен, поскакал не туда.

И все же, я уже влилась в общий поток, перестав ощущать себя сторонним наблюдателем.

Решился и вопрос с приватизацией. Ограничения сняли, мы оформили право собственности на дом и участок.

Назрело возвращение в Москву. Дочери просто необходимо поменять школу. Да и я устала каждый день начинать со штурма электрички, и возвращаться на одном из последних поездов после учебы: это просто страшно – почти пустой вагон и один-два угрюмых попутчика.

Надо продавать дом, и менять с доплатой нашу квартиру на большую – тетушке обязательно нужна отдельная комната.

Мы навели справки, поговорили с риелторами и поняли, гостиница с одной стороны и железная дорога с другой, превратили наш участок в практический неликвид. Пришлось отдавать за четверть цены, как раз на обмен двушки на трешку.

Прощай старый дом, простите дедушка и бабушка.

В сорок лет жизнь только начинается…