Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

– Миледи, – подала голос Елизавета, – почему мы не можем подружиться с моим дядей Уориком?

Мать погладила ее по волосам.

– Если бы все было так просто, моя милая.

– Но тогда он разрешил бы нам уйти отсюда и вернуться во дворец.

– Я не осмелюсь покинуть этот дом, – сказала королева. – Здесь мы под защитой Господа.

Елизавета старалась поверить в это.

После ужина, как обычно, устроили развлечения ради детей. Женщины, сделав храбрые лица, пели песни и играли с девочками в прятки, затем мистресс Джейкс подала принцессам сладкий эль с пряностями и уложила их в постели. Обычно они сладко засыпали, зная, что ворота дворца крепко заперты, привратники стоят на страже и караульные обходят дворец три или четыре раза за ночь, проверяя каждую комнату. Но здесь не было ни стражи, ни караула – только Бог и отец аббат. Долго-долго Елизавета в страхе лежала без сна и напряженно прислушивалась, не донесутся ли с улицы какие-нибудь тревожные звуки. Но все было тихо.

– Зря мы не взяли с собой больше одежды, – сетовала мать на следующее утро.

– Будем обходиться тем, что есть, – сказала бабушка. – Мы можем выстирать сорочки и почистить платья.

– Надо же дойти до такого – работать за прачек! – сокрушалась королева, едва не плача. Она все еще роптала, когда прибыл очень мрачный аббат Миллинг.

– Ваша милость, Уорик и Кларенс вошли в Сити и взяли под контроль Тауэр. Мэр прислал мне сообщение, что у него не было другого выбора, кроме как заключить с ними соглашение. Пока это все, что мне известно, но я отправил двоих наших братьев-мирян узнать, что происходит.

Мать не могла проглотить ни кусочка еды, Елизавете тоже есть не хотелось. Напряжение в комнате стало осязаемым. Только когда около полудня отец аббат вернулся, оно наконец спало.

– Ваша милость, Уорик восстановил порядок в Сити, но я с прискорбием сообщаю вам, что он вновь провозгласил Генриха Шестого королем и привел его из тюрьмы Тауэра в королевский дворец.

Взгляд матери застыл.

– Значит, он снова сажает на трон королей. Мнит себя выше нас всех. Генрих Ланкастер не больше подходит на роль правителя, чем малышка Сесилия, даже если у него есть на это право. Он потерял разум. Он слабоумен, бедняга.

– Но опасен, – заметила бабушка.

– Не сомневаюсь. Мнящая себя королевой Маргарита[6] явится сюда из Франции и попытается захватить власть от имени Генриха, но править здесь будут Уорик и этот глупец Кларенс, – прошипела королева. – Генрих станет куклой в их руках, и они постараются использовать его, чтобы уничтожить меня и мою родню. Помните, как они обошлись с моими дорогими отцом и братом!

Елизавета вся сжалась от этих слов. Мать пугала ее почти так же, как мысли об Уорике и дяде Кларенсе.

– Мадам, прошу вас, – твердым голосом произнес аббат. – Новостей больше нет, и это вам на руку. Сегодня днем повидаться со мной приходил один мой приятель из Королевского совета. Он говорил с Уориком в Тауэре. Граф сказал ему, что у него мало причин любить вас, но он не станет преследовать женщин. И в подтверждение своих слов издал приказ, под страхом смерти запрещающий его сторонникам осквернять церкви и святилища. Так что успокойтесь: вы и ваши дети здесь в безопасности.

Елизавета испытала такое облегчение, что была готова расцеловать аббата. Однако мать явно сомневалась:

– Хотелось бы мне чувствовать себя в безопасности, но ситуация очень подвижная. А что будет с моим еще не родившимся ребенком? Если это мальчик, не посчитают ли его Уорик и Кларенс угрозой для своего режима? Что мне делать, отец аббат?

– Вашей милости, несомненно, нужно оставаться здесь, – ответил священник.

– Но у меня нет денег и не хватает многих необходимых вещей. Друзья, вероятно, бросили меня, и кто знает, сколько времени нам придется провести здесь?

– Господь и это аббатство обеспечат вас всем, что нужно, не бойтесь. И Он уже показал Свою руку. Весть о вашем отчаянном положении распространилась благодаря нашим достойным братьям-мирянам, и меньше часа назад сюда уже приходил верный вам мясник, мастер Гулд, он обещал каждую неделю поставлять половину бычьей туши и двух баранов для пропитания двора вашей милости.

– Как он добр, – сказала мать, явно тронутая. – Похоже, я все-таки не осталась без друзей. Никогда я не смогу отблагодарить вас достойно за вашу помощь нам.

– Благословляю вас, дочь моя. – Аббат улыбнулся. – Будем надеяться, что ваши несчастья вскоре закончатся.

Глава 2