Эмили. Отчаянная

* * *

Середина мая радовала солнечными лучами. Прекрасная погода сохранялась вот уже целую неделю. Рядом с домом, в котором ребята снимали квартиру, по счастливому стечению обстоятельств находился лес, имеющий асфальтированные широкие дорожки, по которым любили гулять мамочки с детьми.

Эмили катила коляску с малышкой, вдыхая свежий утренний запах зелени. Птицы радовали своим мелодичным щебетанием, а деревья — шелестом листвы. Когда-то она стремилась именно к этому — гармонии. Путь был долог и тернист, но всё же имел свое логическое завершение там, где ей хотелось оказаться.

За прошедшие два месяца девушка привыкла прислушиваться к себе, вести откровенные разговоры со своим подсознанием, отмечать какие-то новые открытия, принятия, выводы.

Взрослеть. Одним словом.

И многому способствовало рождение маленькой жизни. Эмилия была ожидаемо красива. Ещё бы — с такими-то родителями. Но при этом, как будто ошеломила всех своей безупречной внешностью, что раскрывалась с каждым днем всё ярче и ярче. И вот, смотря на эту кроху, сама Эмили впервые по-настоящему попыталась понять отца. В ней просыпалась бесконечная благодарность к его поступку — он не оставил её той, которой не нужен был ребенок. А ведь мог. Зачем ему лишние проблемы и огласка? Мог! Но не оставил! В нём чувств к собственному дитя было несравнимо больше, чем в женщине, родившей её.

Это чудовищно. Невозможно такое принять. Но и осуждать тоже нельзя. В конце концов, она не может быть объективной. Эмили выросла в чудесной семье, была окружена заботой, вниманием, любовью. А что ей могла дать другая сторона? Кожа покрывалась неприятными мурашками от этой мысли. Явно же — абсолютно противоположную картину, раз новорожденного, словно кусок мяса, продали за солидное вознаграждение.

Не было желания узнать, кто её биологическая мать. И мотивов её поступка тоже. Девушка не лукавила, когда говорила отцу, что у неё есть родная мама. Чьи чувства были важнее, и их не хотелось задевать. Конечно, разговора не миновать, она должна узнать, как сильно Эмили любит. Как боготворит, как отчаянно благодарна за то, что приняла с таким самозабвением младенца другой женщины. Об этом очень больно думать. Несправедливо, что ей пришлось это пережить. Не всякий может оправиться от предательства, простить, да еще и с распростертыми объятиями принять его последствия. Но Роза Тер-Грикурова, как ни крути, героиня. Для самой девушки уж точно. Никогда ей не расплатиться за то, что та сделала для неё…

Завершив прогулку, она осторожно раскрыла дверь и бесшумно вкатила коляску.

— Вы сегодня задержались, — услышала шепот от выходящей из кухни Тины, которая с обожанием поглядывала на спящую дочь.

— А ты почему не отдыхаешь? Я для чего тебя одну оставляю? — ответила ей в тон.

Подруга махнула рукой и ловко переместила малышку в люльку, не разбудив ту, пока Эмили мыла руки. Затем присоединилась к молчаливому созерцанию бесценного комочка на белоснежной ткани.

— Я когда на неё смотрю, не могу не думать о твой матери. Когда она родила и взглянула на тебя, неужели ничего в ней не шевельнулось? Совсем? Даже суррогатные матери зачастую с трудом отказываются от младенцев. А тут родная… Прости, если задеваю, но мне надо было высказаться. Сейчас на многое смотришь иначе. И ничего важнее вот этого чуда больше нет. Я не представляю, чтобы могло быть по-другому.

— Всё в порядке, не извиняйся. Видимо, нет, не шевельнулось. Не всем дано быть истинными родителями. Зато шевельнулось у той, что приняла меня, как собственную. До конца жизни буду молиться за неё. Она — моё благословение от Бога.

На глаза непроизвольно наворачиваются слёзы. Соскучилась дико. Так хотелось обнять маму, поговорить с ней, рассказать, какой взрослой теперь стала. Как жаль, что столько времени мучила их с папой. Они так переживали…

Тина тоже украдкой вытирает непрошенную влагу. Затем обе синхронно двигаются к выходу, и уже через пять минут пьют чай в мирной обстановке.

— Тебе уже пора, да? — подруга грустно улыбается.

— Да, надо забронировать билеты, через неделю сессия. А ещё дома что-то неспокойно. Лали не стала распространяться, но у Иветы, кажется, всё же случился нервный срыв.

Кристину передергивает. Острая реакция вполне понятна. История Артёма не оставляет равнодушным. Беззащитные дети попросту не должны страдать…

— Ты и без меня справляешься на ура, мы зря все волновались. Просто спать будешь чуть меньше. Но ведь успела восстановиться, правда?

— Конечно, Миль. Спасибо тебе еще раз. Возможно, я не справлялась бы так хорошо, если бы с самого начала тебя не было рядом. И спала, когда невмоготу было. И не металась лихорадочно, не зная, за что взяться. Уборка, стирка, глажка, готовка — ты всё взяла на себя.

— Прекрати.

Увы, ни семья Кристины, ни семья Лео своего решения не изменили. Никто новоиспеченной мамочке на помощь не пришел. Эмили всё надеялась, что в один прекрасный день хотя бы кто-то откроет эту дверь и обнимет девушку, пытающуюся быть сильной, не показывая, как ноет сердце. Но зато они есть друг у друга, и смотреть на них — чистый кайф. А ведь сколько сомнений было в начале, они же так молоды… Оказалось, у них можно поучиться даже зрелым парам. Лео пахал, как проклятый, появлялся дома на считанные часы, и должен был бы, по-хорошему, отсыпаться. Но вместо этого не отлипал от дочери, делал массажи, возился с ней, помогал жене. Очень редко, когда совсем-совсем валился с ног, позволял себе забыться сном. И его было чертовски жалко…

Эмили передала им крупную сумму денег — ту самую, что когда-то вручила Сергею. Просила друга повременить с работой, оставить хотя бы одну из позиций. Но он ни в какую! И объяснял так ладно, мол, ведь не только ради зарплаты, а еще и опыта набираться. Ну просто образцовый будущий врач! Гордились им, конечно, все, но и за здоровье безумно переживали…

С Милей-младшей, как её полюбовно называла Тина, сложностей не было. Малышка была достаточно спокойным ребенком, не доставляла лишних хлопот. Но, естественно, требовала внимания, сил и терпения. Иногда душа разрывалась вместе с детским плачем. Как понять, что именно в этот момент нужно крохе? Она беспомощная, малюсенькая. Её хочется оберегать, целовать, тискать. Но воспитание и уход за малышом — это не только эйфория, но и ответственный труд.

Билет был куплен, вещи почти собраны. Оставалось меньше суток до вылета. Эмили возилась с тезкой, с которой, прочем, у них всё же была разница в последней букве имени, и причитала, что теперь не сможет без неё жить. Обещала часто приезжать. И звала в гости друзей.

— Морской воздух очень полезен! — дразнила, легонько прикусывая детские ножки, принимающие воздушные ванны.

— Попытаюсь уговорить Лео и приехать осенью, — пообещала Тина.

Девушка просила её не провожать. В этом плане ничего не изменилось. Аэропорты…ну, не любит она их, и всё тут!

Прощалась тяжело, слишком привыкла к жизни с друзьями.

Но надо было возвращаться.

К той, другой жизни, где надо прикидываться стойким оловянным солдатиком, находясь в безбожной близости к нему, любимому мужчине. Ставшему чужим мужем.