Дом у реки

4

Ева переступает порог дома, мысленно повторяя список гостей и меню на субботу. И замирает. В кухне за длинным дубовым столом сидят Люси и Марго, склонив головы друг к дружке — длинные непослушные светлые локоны и бритвенно острое темное каре.

Марго вернулась.

Несколько секунд они не замечают ее, и она просто наблюдает. Впервые за многие годы они сидят вместе за столом, где провели столько часов в детстве. Где обедали, заплетали волосы, делали уроки, ссорились из-за игрушек, одежды и домашних дел. Кажется, будто призраки тех маленьких девочек парят над головами этих, уже взрослых, женщин. Взбалмошная Люси, непредсказуемая оптимистка, которая через несколько дней выйдет замуж. И Марго, самая младшая из них, когда-то яркая и полная драматизма, а теперь — совершенно неведомая и непонятная. Четкое геометрическое каре, на узких плечах потрепанная кожаная куртка. Две сестры. Свет и тьма. Небо и земля.

Ева физически ощущает тянущую, болезненную любовь, нутряную привязанность, подобную гой что накрывает ее всякий раз, когда она заглядывает в комнату дочек поздним вечером, когда они уже спят, подтянув кулачки к подбородку и приоткрыв во сне рот. Но сейчас к этой боли примешивается ностальгия по времени, когда они с сестрами всё делили на троих и были неразлучны.

Люси говорит что-то Марго, что именно — Ева не слышит, и смех младшей сестры звонко катится по комнате, разом знакомый и чуждый, словно бубенчик, который потерялся на много лет и сейчас вдруг снова появился неизвестно откуда. Ей ужасно хочется присоединиться к ним, влиться в их круг.

— Над чем смеетесь? — спрашивает она, просто чтобы ее заметили, хотя вопрос, сорвавшийся с языка, звучит резковато и даже как будто обвинительно.

— Ева! — Марго вскидывает голову. — А мы как раз о тебе говорили.

Ева внимательно смотрит на лицо Марго, ища намек на насмешку, но карие глаза сестры остаются непроницаемыми. Она стала старше, острее и тверже, чем Ева помнила ее. Стоя в дверях, в полосатой футболке и свободных джинсах, она чувствует себя рядом с ними, как и раньше, скучной, чувствительной, надежной, простой. Чересчур рано повзрослевшей. Слишком часто она ощущала свою чужеродность, словно была не из их, из иного мира. Наверное, дело все в том, что она первенец — на три года старше Люси, на семь — Марго. Она всегда была самой ответственной рядом с их детской беззаботностью.

— Люси рассказывала мне, как здорово ты ей со всем помогаешь.

Ева улыбается:

— Когда ты приехала?

— Полчаса назад. Девочки с тобой? — спрашивает Марго, глядя на дверь.

— Нет. Они в школе.

— В школе. Боже, я все еще думаю о них как о малышках.

— Хлоя уже в четвертом классе. Мэй в подготовительном, — снова этот обвинительный тон. — Вы увидитесь на семейном ужине. — И уже мягче: — Если не раньше.

— На семейном ужине? — Марго чуть прищуривается.

— Да, в пятницу, — весело говорит Люси. — Я хотела, чтобы мы все собрались перед свадьбой.

— Все мы?

Люси как будто не замечает обеспокоенный взгляд Марго.

— Да, все, — так же радостно отвечает она и тут же спрашивает у Евы: — Как идут дела? У них есть подходящий шатер?

— Судя по всему. Я оставила маму с представителем компании, чтобы они обсудили последние детали.

— Бедный парень, — замечает Люси.

— Ну, под «обсудили детали» я подразумевала, что полуголая мама мечтательно фланирует по саду, пощипывая веточки в живой изгороди, а он мучительно старается не слишком таращиться на нее.

— Прозрачный халат? — уточняет Марго.

— И ночнушка.

— Могло быть хуже. Помнишь, как она загорала голышом?

Люси смеется:

— Поэтому я никогда не приглашала друзей из школы!

Они смеются уже все вместе, когда дверь с грохотом распахивается и Кит влетает на кухню, держа в руках ветку, усыпанную красными ягодами. Увидев троих дочерей, она замирает. Оглядывает по очереди каждую и останавливает взгляд на Марго:

— Ты приехала.

— Привет, мам.

Кит швыряет ветку в раковину и отряхивает ладони. Красные ягоды срываются и прыгают по полу, точно стеклянные шарики.

— Ты почему не предупредила, что приедешь? — спрашивает мать. — Тебя бы встретили на станции. — Серебряные браслеты на ее запястьях громко звенят, она берет Марго за плечи и пристально смотрит на нее.

Та слишком напряжена, поэтому вся съеживается и старательно отводит взгляд, отвечая:

— Не хотелось тревожить вас.

— Тревожить! Ты бы нас никак не потревожила. — Кит смеется неестественно громко и обнимает дочь неловко и быстро, на самом деле едва касаясь ее.

Ева смотрит на Люси, но та увлеченно дергает нитку, вытягивая ее из скатерти.

— Может, чаю? — с деланой непринужденностью предлагает Ева, заметив, что Марго пытается освободиться от материнских объятий. — Я сейчас заварю.

— Да, — подхватывает Люси, — давайте выпьем чаю.

— Ну разве это не чудесно — наконец-то снова все вместе! — с наигранной радостью восклицает Кит, обводя дочерей взглядом.

— Да, — снова соглашается Люси.

— Ты же останешься на свадьбу? — поворачивается мать к Марго.

— А ты не будешь против?

Кит кивает:

— Разумеется, нет. И у тебя здесь еще есть комната… в точности как ты ее оставила.

Ева откашливается, пытаясь нарушить тишину и хоть как-то смягчить повисшее в кухне напряжение.

— Знаешь, мне понадобится твоя помощь, — наконец находится она, решив убить сразу двух зайцев. — Шатер установят к четвергу, с ним все нормально, но есть еще целая куча всяких мелочей, с которыми надо бы разобраться до субботы. Ты же поможешь мне?.. — Люси осекается и обводит всех взглядом. — Что? Что такое?

— Ты хоть когда-нибудь расслабляешься? — спрашивает ее Люси.

— Я сегодня посчитала ответы на приглашения. Ты в курсе, что приедет шестьдесят пять человек?

— Вообще-то, человек семьдесят, — неловко замечает Люси. — Кажется, кто-то прознал о свадьбе через фейсбук. И я не могла отказать им.

Ева хмурится:

— Понятно. Через три дня в Уиндфолз съедется больше семидесяти человек. Их всех нужно будет накормить, напоить и развлечь.

— Я не думаю, что они будут ждать чего-то особенного…

— Люси! Поверь мне, они будут ждать как минимум еду. И выпивку. Выпивка вообще понадобится всем. Особенно нам, — добавила она еле слышно. — Гости будут ходить в туалет… Боже, я забыла включить туалетную бумагу в список покупок! Мама, пожалуйста, запиши это куда-нибудь, — просит она Кит, которая снова подошла к раковине. — Они захотят танцевать и веселиться. Это же свадьба. И мы делаем ее для тебя. — Ева ставит на стол чашки и возвращается к пустому заварочному чайнику, бросает туда горсть заварки из большой жестяной банки и заливает кипятком.

Люси пожимает плечами:

— Ева, честное слово, спасибо тебе за все, правда. Но не думаю, что надо так зацикливаться на каждой мелочи. Райан из паба займется и едой, и выпивкой. А все остальное… ну должна же быть какая-то… Спонтанность? Это ведь ничего не испортит? Я хотела, чтобы все прошло как можно более непринужденно. И чтобы все, кого я люблю, просто приятно провели время. Все вместе.

Ева, стиснув зубы и поставив чайник на стол, пытается зайти с другой стороны:

— Я видела в Сети несколько очень симпатичных платьев. Если закажем сегодня, их привезут быстро. И они очень понравятся Хлое и Мэй. Девочки могут понести корзинки с лепестками роз.

— Лепестки? Фотографии?

Ева смотрит на Марго в поисках поддержки:

— Попробуй убедить Люси, что девочки с корзинками лепестков необходимы.

Люси вздыхает:

— Я тебе уже говорила, Ева, на церемонии будем только мы с Томом, родители и свидетели. И никакой шумихи. А девочки могут надеть все, что им захочется, потом, на вечеринку. Вплести цветы в волосы, влезть в туфли с блестками, держать букеты, да вообще что угодно.

— Но если они не будут ничего делать, то не станут настоящими подружками невесты! А с ними выйдут такие милые фотографии! Но вообще-то, — хмурится Ева, — раз уж зашел разговор, мы могли бы распределить гостей на группы для фотографий. — Она подходит к расписному ящику, где лежат чайные ложки.

— Зачем вообще нужны эти фотографии? Я не хочу тратить время на позирование. Главное, чтобы все насладились праздником. К тому же у всех теперь телефоны с камерами.

Ева снова закатывает глаза:

— Свадьба символизирует начало вашей с Томом совместной жизни. Неужели ты думаешь, что его родители не захотят повесить у себя красивый портрет сына с чудесной невестой? Это останется для потомков. Ты будешь показывать его внукам и правнукам, когда совсем состаришься и поседеешь.

Люси вдруг никнет, закрывает глаза и вздыхает.

По лицу ее пробегает гримаса.

— Я не хочу никакого модного фотографа на свадьбе.

Ева хмурится:

— Думаю, ты потом будешь жалеть об этом.

Люси снова болезненно морщится:

— Ева, пожалуйста…

— Хорошо, а что насчет девочек? — не сдается Ева.

— Ладно, — вскидывает руки Люси, — ладно, мне плевать, во что они будут одеты.

— Значит, я могу им сказать, что они будут подружками невесты?

В поисках поддержки Люси обводит взглядом всех. Ева снова вздыхает:

— Ты хочешь сказать, что я вот сейчас вернусь домой и разрушу их мечту?

— Прости, Ева, я никогда не говорила, что…

— Нет уж, — перебивает ее Ева, — ты ничего не говорила. Ты никогда ничего не решала. А я просто пытаюсь тебе помочь, понимаешь, Лу?

Лицо Люси заливает краска.

— А я не просила тебя ни о чем. Ты всегда решаешь сама.

Ева замирает и с открытым ртом смотрит на Люси. Решает сама? Краем глаза она отмечает, что Марго взялась разливать чай. Мама, копаясь в холодильнике, внезапно зачитывается надписями на молочной бутылке. Кажется, никто из них не собирается ее хоть немного поддержать.

— Мы с Томом хотим все сделать немного иначе, — мягко говорит Люси.

Ева пожимает плечами:

— Значит, я тут сама себе злая буратина. — Она кладет на стол чайные ложки, которые до сих пор стискивала в руках, и тянется к сумке, висящей на спинке стула: — Раз тебе моя помощь не нужна, разбирайся со всем сама.

— А как же чай? — Кит болтает в воздухе бутылкой молока.

— Прости, мам, у меня совсем нет времени. — Ева понимает, что все это выглядит сейчас слишком по-детски, но ничего не может с собой поделать.

Она выскакивает на улицу, громко хлопнув дверью.

В машине Ева поднимает стекло и роняет голову на руль, не в силах включить зажигание и поехать. Почему Люси так злится на нее? Неужели и правда не понимает, что она просто пытается ей помочь?

Руль совсем потрескался и выцвел. Ева закрывает глаза. Удивительно, сколько боли может причинять семья. Почему она ничему не учится? Почему не уступит им место на этих граблях, на которые все только и делают, что наступают. И ведь никто из них ничему не учится! А она вечно по своей старой дурацкой привычке помогает им выпутываться из сетей, которые они сами же себе с завидной регулярностью и расставляют. Она их не переставая опекает так, точно они все ее дети. Опекает, защищает и стремится все сделать вместо них. Понятно, почему они ничему не учатся. Им это ни к чему.

Она поднимает голову и смотрит на время. Девочек нужно забирать из школы через час. Огромный дом отражается в зеркале заднего вида. Ей хочется вернуться назад. Она представляет, как все сидят за столом, пьют чай и посмеиваются над ней, над ее хлопотами и излишним беспокойством. Представляет Марго и Кит, и все те сложности, что разделили их когда-то. Вспоминает о списке дел, которые необходимо сделать до субботы, и о списке важных покупок. Он так и остался лежать на столике в гостиной. Ева тяжело вздыхает. На пассажирском сиденье жужжит мобильник. Она проводит пальцем по экрану и читает сообщение, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Читает еще раз, запоминая каждое слово. И удаляет его навсегда. Вздохнув, она заводит двигатель и выезжает на подъездную дорожку. Нельзя отвлекаться. Осталось еще столько неразрешенных вопросов и столько несделанного.