(Без)условная любовь

Пролог

Лето. Кате двадцать один год, Андрею двадцать один год.

— Ты счастлив? — Катя спросила, глянув на Андрея с опаской. Ей интересно было, чем для него эти четыре года обернулись. Она вот убегала от него, что было мочи, а все равно догнал. А он? Сейчас играется с ней, как кот с мышкой, а понимает ли, сколько боли причинил?

— Нет.

Ответил сухо, глядя прямо в глаза. В глаза той, из-за которой счастье ему только снилось за эти четыре года. Клало белокурую голову на грудь, расползалось по телу теплом… А потом он просыпался обычно. И нет у него счастья. Головы белокурой на груди нет. Только пустота.

— Спокойной ночи, — Андрей встал, в коридор вышел, у самой двери замялся уже. За ручку ухватился, но не открыл, как собирался, а почему-то лбом к дереву прислонился, глаза закрыл.

Этого хватило, чтобы Катя сзади подошла, обняла со спины, щекой к той самой спине прижалась, пальцами при этом так сильно толстовку его сжимая, будто от этого ее жизнь зависит.

— Я боюсь тебя, Андрей. Мне очень больно было тогда. Из-за твоего предательства.

— Я не предавал.

— Мне Разумовский все показал…

— Что?

— Переписку вашу и видео. С Алисой. Не ври. Просто выслушай.

— Я не предавал тебя с Алисой.

По Катиной щеке слеза покатилась.

— Я не знаю, что тебе Разумовский показал, но я не предавал… Это ты с ним сорвалась почему-то. Сорвалась ведь? Что я сделал?

— Там видео было…

— Какое к черту видео, Кать? — Андрей не выдержал, развернулся, в руки ее лицо взял, заплаканное уже.

— Когда я к Лене на встречу пошла, ты… ты не пришел тогда, сказал, что девушке какой-то помочь пришлось, а Разумовский… я все видела.

— Я не знаю, что ты видела, Кать, но я тебя не предавал. Алиса в тот вечер с какого-то перепуга в мой двор пришла, ее ограбили, никого вокруг не было, только я. Вот и пришлось ей помогать, домой везти…

— Ты-то сам понимаешь, насколько глупо звучит? Почему она «с какого-то перепугу» там оказалась? Почему ты мне об этом не сказал? Зачем врать сейчас?

— Да не вру я, Кать! Не вру! Ну хочешь, Разумовского привезу и из него правду вытрясу?

Вместо ответа по девичьей щеке новая слеза покатилась.

Она не знала — верить или нет. Но оба варианта… Оба варианта ужасны были, ведь либо Андрей врал сейчас, либо она… в ложь поверила. Так легко в ложь о нем поверила…

— Ты с Разумовским уехала тогда, потому что он тебе обо мне что-то наплел?

— Я видела, что она тебе пишет, а потом те же сообщения — в переписке, которую Разумовский показал… И ты отвечал…

— Да не отвечал я, Катя! Не отвечал!

Андрей даже на крик перешел. Он слушал ее и не верил… Все понимал потихоньку, но верить отказывался. Четыре года жил с вопросом, почему она решила на выпускном ему такой сюрприз устроить, а теперь… Может его вариант предательства даже лучше был, потому что выходит…

— Я ж любил тебя, Кать… — он смотрел на нее, а в глазах боль. — Безусловно, как обещали друг другу.

— А я так и не научилась верить в безусловную…

Кате казалось, что в тот момент она ко всему готова. Что крикнет снова, дверью хлопнет, пошлет куда подальше, Кота заберет, сердце вырвет, он же снова… в миллионный… миллиардный… бесконечный раз удивил.

В охапку сгреб, сжал до хруста. Как-то понял, что без этого она умрет скорей всего. И стоило снова в его толстовку носом зарыться, как хлынули слезы.

Будто они опять возле школы, под старым деревом. Андрей ее заподозрил, что в Сплетницу слила информацию о нем, а Катя рыдает из-за осознания масштабов человеческой жестокости…

Весна. Кате семнадцать лет, Андрею шестнадцать.