Я подарю тебе новую жизнь

И будит меня не собственный крик, а аромат крепкого кофе, щекочущий нос. Я провожу рукой по дивану налетая на пустоту, но тихие голоса, которые доносятся из кухни, дают понять, что Сергей и наше ночное безумие, мне явно не приснилось.

Накидываю халат и, стараясь не шуметь, крадусь на кухню, чтобы застать милейшую картину. Даже невольно улыбаюсь не в силах сдержаться.

Тимка сидит на стуле и с огромным усердием пытается справиться с яичницей на тарелке, а Сергей, сидя напротив, цедит маленькими глоточками кофе и с неподдельным интересом следит за Тимофеем и его разборками над неповинными яйцами.

— Доброе утро, — оповещаю о своём присутствии. — Смотрю ты освоился.

— Всё лежало на прежних местах, — пожимает плечами бывший муж. — Ты, как прежде, консерватор. Садись. Сварю тебе кофе.

— Спасибо, — улыбаюсь благодарно и тут же ловлю невесомый поцелуй на своих губах.

Стушевавшись кошусь на Тиму, но тот кажется даже не обращает на нас внимания. Едва ли не утыкается носом в тарелку и хмурит бровки-домиком пуще прежнего. И мне отчего-то это не нравится. Поганое предчувствие подбирается все ближе и вопит, будто разъяренная банши в моей голове. Лишь бы чего не надумал ребенок лишнего. Только более-менее стал привыкать к моему присутствию в его жизни.

— Мне надо съездить по делам, — чашка горячего терпкого напитка оказывается передо мной на столе, а Сергей присаживается рядом, заглядывая мне в лицо. — Я поговорю с Викой, а затем надо будет заняться вопросом твоего сорванца. Мне нужен адрес его отца.

— Зачем? — мы вскрикиваем с Тимофеем почти одновременно, даже не пытаясь сдержать просачивающуюся в голосе панику.

— Вы вернете меня обратно? — тут же продолжает Тима, и я наблюдаю, как бездонные блюдца ребенка наполняются соленой влагой, и нижняя губа начинает слегка подрагивать, пусть он и закусывает ее в попытках скрыть своё беспокойство.

— Нет, — категорически заявляю я и вскакиваю из-за стола, чтобы скорее оказаться возле малыша. Поворачиваю стул и присаживаюсь около его ножек на корточки, чтобы заглянуть в опечаленные глаза ребятенка. — Никто и никогда тебя не отдаст. Это теперь твой дом. Запомни это.

— Ладно, — шмыгает носом Тима, но в глубине глаз все также плещется недоверие.

— Яна права. Никто не собирается отдавать тебя обратно, — вмешивается Сергей. — Но и жить здесь у тебя нет законных оснований. Ты же не хочешь, чтобы Яна пострадала из-за этого?

— Царёв! — рычу подобно разъяренный тигрицей, взглядом призывая его замолчать. Не хватало мне, чтобы Тима решил, будто обуза для меня.

— Не хочу, — мотает головой Тимофей.

— И я не хочу, — продолжает бывший муж как ни в чем не бывало, старательно игнорируя моё возмущенное пыхтение. — Но твой отец может доставить нам множество лишних проблем. Именно поэтому я должен с ним поговорить. Рано или поздно, он вспомнит о сыне и тогда мы можем угодить в большие неприятности.

— Я понимаю, — угрюмо кивает Тимка.

— Хватит запугивать ребенка, — не выдерживаю я, вскакивая. — Как-никак, здесь только один человек виноват в сложившейся ситуации. И этот человек — я. Значит я и буду решать проблемы по мере их поступления.

И хоть разумное зерно было в словах Сергея, тон с которым он это пытался донести, совершенно выводил меня из себя. Явился и принялся командовать, словно мы только и ждали, когда он прискачет на своей дорогущей машине и решит все наши проблемы. В конце концов, Тима еще ребенок, чтобы сваливать на него ушат взрослых проблем. Да и прежде чем начинать совершенно недетский разговор, Царёв обязан был поговорить со мной, а не со всей присущей ему прямолинейностью давить на Тимку грузом ответственности, черт бы его побрал.

14.1. Сергей

«Мой брат сказал однажды мне: "Если не задалось, — не жди!"

Полжизни привыкал я к ней, а нужно было просто уйти»

Валерий Меладзе и Константин Меладзе — Мой брат

Сергей

За последние годы я никогда еще не чувствовал себя более полноценным, чем сейчас. Лежа на узком диване в гостиной, прикрытый клочком одеяла и до чертиков счастливый, держа в своих объятиях бывшую жену. Если боги хотели поглумиться над нами — у них прекрасно получилось.

Я жестоко обманывал себя, когда утверждал, что действую по наитию грызущей совести и просто хочу помочь. Хотя никаким альтруизмом тут и не пахло. Просто кто-то зашил мне в грудину магнит, который то и дело тянул меня к Яне. И если раньше я тупым бараном упирался этому притяжению, то теперь все встало на свои места. Кусочки головоломки сложились в цельную картинку и склеились намертво.

Идеальная для меня. Со всеми её сложностями, глупостями, нервами от которых, в своё время, я так трусливо бежал. Бежал, чтобы вновь вернуться, но теперь уже навсегда.

Сам не замечаю, как за размышлениями проваливаюсь в дремоту и лишь долгий буравящий взгляд заставляет очнуться, сбросив с себя оковы сна. Едва разлепляю глаза, как натыкаюсь взглядом на пацана, который совершенно не скрываясь рассматривает меня.

— Выспался? — интересуюсь, поправляя одеяло.

— Угу, — бурчит неразборчиво и хмурится.

— Завтракать будешь? — пытаюсь наладить диалог, но мелкий на контакт явно идти не стремится.

Усмехаюсь, понимая, что сам не в великом восторге от его присутствия в жизни Яны. Но и поделать ничего не могу. Этот пацаненок ей стал слишком дорог. И я попросту боюсь, что поставь я её перед выбором, падет он явно не в мою пользу. Поэтому, вопреки моему жгучему порыву схватить пацана за холку и оттащить к родителям, мне придется учиться с ним коммуницировать. Постараться найти хоть какие-то точки соприкосновения. Хотя бы ради Яны и её душевного спокойствия.

— Блинов не обещаю, — не дождавшись ответа продолжаю я. — Могу предложить яичницу. Сойдет?

Кулинарные способности у меня далеки от совершенства, но с этим блюдом сложностей возникнуть не должно.

Пацан кивает и, разворачиваясь, топает босоногими ступнями на кухню, не оборачиваясь.

Вздыхаю, всего на секунду прикрыв глаза, пытаясь вспомнить где в последний раз видел свои вещи. Не хотелось бы устраивать голый забег по гостиной на глазах у ребенка.

Когда появляюсь на кухне, мелкий сидит за столом, едва не приклеившись к окошку, словно, не замечая моего присутствия. И мне бы махнуть рукой на сей протест, но мысленно вздохнув и поставив сковородку на плиту, произношу:

— Тимофей.

Кажется, впервые за все время обращаюсь я к пацану по имени.

— Что с твоими родителями?

— Батя пьет, — пожимает плечами мелкий и поворачивается ко мне, вновь нахмурив высокий лоб. — Мама умерла.

Я киваю и отворачиваюсь к плите, делая вид, что чертовски занят приготовление яичницы.

Теперь понятно, отчего пацан такой колючий. Явно не привык кому-то доверять, особенно мужскому полу. Вон как жмется в угол дивана и взглядом забитого волчонка сверлит мою спину.

Но он не Саша. И чем быстрее Яна поймет это, тем будет лучше для нас всех. Именно это я и пытаюсь донести ей и пацану, как только бывшая жена появляется на кухне. Слушать, однако, меня не желают, пытаясь выстроить новую стену между нами.

Ну, нет родная. Так не пойдет. Один раз ты успешно провернула этот фокус со мной, больше я на это не клюну. Работа над ошибками проведена успешно, мы все повзрослели и стали отчасти мудрее. Закрываться от меня и убегать — я больше тебе не дам. Слишком дорога цена бесконечного одиночества, в котором мы плескались друг без друга.

Именно поэтому, невзирая на протесты Яны и её ярость, направленную в мою сторону, я пересекаю расстояние между нами, заключая бывшую жену в свои объятия. Сгребаю в охапку, не давая сделать лишнего движения.

— Ты такая красивая, когда злишься, — шепчу в маленькое аккуратное ушко и непроизвольно улыбаюсь, краем глаза наблюдая, как пацан тихонько ретируется из кухни.

— Дурак, — фыркает девушка, но выдираться перестает, а затем и вовсе сдувается, расслабляясь в моих объятиях. — Я не отдам его никому. Понимаешь?

— Нет, не понимаю, — вздыхаю, качая головой. — Не понимаю, Ян. Но принимаю. И хочу помочь. Позволишь мне?

Она вздрагивает и поднимает взгляд, проникая им в самую душу. А затем кивает и сдается. Называет мне адрес, где проживает отец пацана и утыкается носом в грудь, отчего сердце болезненно сжимается в груди и ускоряет свой ритм. Я невесомо целую её в макушку, и мы стоим так обнявшись, кажется, целую вечность.

А потом я наживую отрываю себя от неё, ощущая эфемерную боль. Мне надо идти. Нельзя начинать новую жизнь, не расставив точки в старой. Да и Вика не заслуживает такого обмана. Глупо было полагать, что дыру в сердце можно заштопать присутствием другой женщины в своей жизни и свадьбой с ней.

Доезжаю до своей квартиры быстро. Еще несколько минут сижу в машине и пытаюсь обдумать речь, но в голове, как назло, сплошной туман. Никаких мыслей, чистый лист. Расставаться всегда сложно, а тем более с девушкой, которая всего через две недели должна была стать твоей женой. Впрочем, я с самого начала понимал, что затея со свадьбой, по меньшей мере, дурацкая. Уходить надо было сразу. А еще лучше и вовсе не доводить до предложения.

Вику нахожу в гостиной. Она увлеченно листает свадебные каталоги, но стоит мне зайти в комнату, отрывается от своего занятия, вскидывает голову и, как ни в чем не бывало, улыбается.

— Милый, ты вернулся, — блондинка вскакивает с дивана и счастливо несется на встречу, пытаясь повиснуть на шее, но я не позволяю. Выставляю руки, не давая ей прикоснуться к себе.

— Ты обижаешься за вчерашнее, да? Ну прости меня. Сглупила. Просто ты так резко исчез и не отвечал на звонки. Я, между прочим, переживала. Свадьба уже скоро, а у нас ничего не готово, — лепечет блондинка, взглядом побитого щенка взирая на меня.

— Свадьбы не будет, — коротко бросаю ей и разжимаю ладони, которыми удерживал девичьи запястья. — Я ухожу.

— Что? Сережа, это шутка такая? Ты же сейчас шутишь? — взвизгивает Виктория, хлопая густыми наращёнными ресницами.

Я качаю головой, не отрывая от нее взгляда. Что же я нашел в ней? В её пухлых губах, сделанных умелым косметологом, искусственных ресницах и выбеленных волосах, упругой груди, за которую пришлось отдать немалые деньги. Картинка, которой хорошо любоваться, но не более.

— Ты просто устал. Я понимаю. Давай не будем рубить с плеча. Хочешь я отменю свадьбу? Просто распишемся и всё.

— Нет, Вика, — горько усмехаюсь я. — Я ухожу к другой женщине. На этом точка.

14.2. Сергей

«Я обещаю, я тебя не потревожу

И ты мне кое-что пообещай

Как бы ни было тяжко и сложно

Скажи мне «прощай»»

Natan и Ирина Дубцова — Давай обнимемся в последний раз

Сергей

— М*дак ты, Царёв, — шипит Вика, скрестив руки на груди и наблюдая за тем, как я собираю свои вещи в чемодан.

Я лишь безразлично пожимаю плечами на это заявление, не стараясь что-либо доказать своей теперь уже бывшей невесте. Потому что и правда м*дак. Первостепенный такой. Любил одну, жил с другой, а теперь и вовсе ухожу к бывшей жене, бросая невесту едва ли не у алтаря.

— Я потратила на тебя лучшие годы своей жизни! — продолжает причитать Виктория.