Измена. Другие правила

Глава 2

Он собирал вещи медленно, будто надеясь, что я его остановлю. Но мы оба знали, что это было бы ошибкой. В сумку влезло только самое необходимое — несколько футболок и рубашек, нижнее белье, спортивный костюм, ноут с зарядкой и толстый, распухший от записей блокнот.

— Я пока в гостинице поживу, — уже в прихожей сказал он, хотя я ни о чем его не спрашивала.

— Зачем же в гостинице? — удивилась я. — Арина тебя встретит с распростертыми объятиями.

Куртка, зонтик. Скользнувший по моему лицу виноватый взгляд. Он всё еще чего-то ждал. Что я прощу его? Что скажу: «Да ладно, Паша, со всеми бывает. Давай останемся друзьями»?

Я промолчала, и через несколько секунд он закрыл дверь с другой стороны.

Я вернулась в гостиную. Тишина в квартире оглушала, сводила с ума. А каждая вещь напоминала о нём. Стопка книг на столе, фотография в серванте, тапки у дивана.

Мне нужно было подумать, но каждая мысль давалась с трудом, наталкиваясь на целый ворох воспоминаний.

А потом раздался звонок в дверь. Он что-то забыл? Или вернулся нарочно?

Но на пороге стояла Ланская.

— Я видела, что он ушел. Поговорим?

Первым побуждением было захлопнуть дверь у нее перед носом. Но мне придется встретиться с ней завтра на работе, и чтобы не смешить коллег, лучше было обсудить всё сейчас. Хотя я всё равно не понимала, зачем она пришла, если знала, что Павла здесь уже нет.

— Может, тортом угостишь? Тебе всё равно не съесть его одной.

Арина часто бывала бесцеремонной, но прежде эта черта ничуть меня не раздражала. Такой уж был у человека характер — привыкла говорить что думает, безо всяких экивоков. А вот сейчас захотелось размазать этот торт по ее холеной физиономии.

Конечно, я не сделала этого — ка бы я к ней ни относилась, она была беременна. Вернее, мы обе были беременны. И уж наши малыши точно ни в чём не были виноваты.

Я поставила чайник, порезала торт.

— Слушай, Кать, ты не думай, что меня совесть не мучает. Я же понимаю, что, как ни крути, Пашка — твой муж. Но раз уж так всё получилось, то чего ходить вокруг да около? Разве лучше было бы, если бы мы скрыли это от тебя? Ты только подумай — он бы жил с тобой, а к нам бы прибегал украдкой. А ребенку нужен отец. И Пашке нужен этот ребенок! Ты же знаешь, как он к детям относится.

Она доела один кусок и потянулась за другим.

— А тебе не обидно, что он к тебе только из-за ребенка ушел? Что ты сама по себе ему не нужна? — я тоже решила не церемониться.

Но ее броню так просто было не пробить. Она только пожала плечами:

— Обидно, конечно. Но, возможно, дело не только в ребенке. Может, это просто повод, Катька? Ну, вот ты сама подумай — что ты ему можешь дать?

Я хотела сказать «любовь», но промолчала. Такая нематериальная категория в систему ценностей Ланской не входила.

— Он же гений, Кать! Ты не хуже меня это знаешь. Он же ученый с мировым именем! Но даже гениям нужна помощь — без денег и связей они ничто. Гранты на исследования, международные проекты, зарубежные конференции — ты думаешь, это всё так просто? Я уже разговаривала с отцом — ты же знаешь, Пашка всегда ему нравился. Он, как только узнал, что мы с Пашкой пожениться решили, только что не завизжал от восторга. Ему же мои ухажеры никогда не нравились. Но Шестаков — дело другое.

Она говорила об этом так запросто, словно мы с Павлом уже не были мужем и женой. Но она всегда была такой — привыкла брать то, что ей было нужно. Вот только чтобы получить Шестакова ей нужно было ждать несколько лет. Тут связей папочки, который занимал должность заместителя министра всей российской науки, оказалось недостаточно.

— Да, Кать, я вот еще что хотела обсудить, — Арина облизала испачканные кремом губы, — ты же понимаешь, что продолжать работать вместе было бы неудобно? Сама понимаешь — тебя будут обсуждать, шушукаться за спиной. Зачем тебе это? И не волнуйся, я договорюсь — директор отпустит тебя без двух недель отработки. Хочешь, я попрошу отца что-нибудь тебе подыскать? И лучше, наверно, не в Москве, да?

Кажется, она всё уже за меня решила. А может быть, и за Пашку тоже.

— Нет, спасибо, — холодно откликнулась я. — Работу я найду сама.

— Ну, вот и славно! — просияла она. — А еще квартира, Кать — она же Пашина, правда? Ты не думай, что я мелочусь, но он же к ней привык, ему здесь удобно. И она совсем рядом с нашим НИИ. Ты и сама, наверно, не захочешь в ней оставаться. Я понимаю, тебе нужно время, чтобы найти себе что-то другое. Но и ты пойми — Паше нужны условия для работы, его книги, его рабочий стол. Недели две тебе хватит? И если с переездом помощь нужна будет, ты скажи — я же на машине.

Она смотрела на меня открыто, не отводя взгляд. Лучшая подруга, вонзившая нож в спину. Кажется, она даже не понимала, что сделала что-то дурное. Вернее, не хотела понимать. Так было проще, удобней. Зачем ей было думать о других?