Как обрести счастье, невзирая на родственников

Малышка, моя любимая ждет ребенка... надеюсь что все еще ждет. А я идиот!

- Рус, делаю все что могу! Ты сейчас только мешаешь! Я еще вчера понял, что найти надо срочно! - отозвался друг и, пообещав позвонить позднее, отключился.

Думаю, ни один солдат срочной службы не ждал так дембеля, как я торопил томительные минуты в ожидании звонка друга.

- Привет, Рус, - наконец раздался голос Костяна в трубке, но не жизнерадостный, как обычно, а больше похож на холодный, загробный. - Все плохо.

- Что? Почему? Говори, прошу тебя, не молчи.

- В общем, мне удалось влезть в тот электронный ящик, который ты мне дал. К сожалению, Алена никого не поставила в известность о переезде. И вообще, кроме тебя почти ни с кем она не вела переписку, по крайней мере, с этого адреса.

- Ты сказал почти? - попытался найти я зацепку.

Константин тяжело вздохнул:

- Да.

- Кто? Кому? С кем еще она общалась? Когда? - посыпались из меня вопросы.

- В исходящих три письма на адрес института. Два давнишних - девушка интересовалась расписанием вступительных экзаменов и комплектом документов, которые необходимо предоставить приемной комиссии. А вот третье отправлено час назад. Это копия заявления с просьбой перевести ее на заочную форму обучения, по семейным обстоятельствам. Оригинал чуть позже занесет в деканат ее родственник.

- Как на заочную форму? У них же сессия только после нового года. Это я что, не увижу ее столько? - опешил я и схватился за волосы, подумав, что потом Алена вообще может взять академ, перетекающий в отпуск по уходу за ребенком. - Костя! А моё письмо она получила?

- Да, оно валяется в "корзине", с признаком непрочитанного.

- Блин! Слушай, а можно ей написать прямо....

- Нет, уже ничего нельзя!

- Почему?

- Алена как-то обнаружила мое присутствие, и сразу же сменила пароль. И пока я пытался снова взломать защиту - удалила аккаунт.

- А ай-пи-адрес? Ты же говорил, по нему можно вычислить, откуда именно был осуществлен вход в Интернет.

- Тоже глухо. Она использовала анонимайзер с динамическими настройками. В общем, перестраховывается и шифруется твоя Золушка по полной программе.

- Что-то не похоже на неё! Она в компьютерах еще меньше меня соображает.

- Дружок, на это у меня два ответа: либо ты заблуждался, и Алена - хорошая актриса и хакер, либо она выходила в сеть через нехило защищенный от всяких шпионских штучек комп.

- Понятно, - совсем упал я духом. - Спасибо, за помощь. Пока.

Алена

Словами передать, насколько мне было плохо утром, невозможно. Оцепенение глухой опустошенности не прошло, и если тело лежало, чуть ли не мертвым грузом, то мозг усиленно думал. Мысли скакали, как кузнечики в брачный период. Я все снова и снова анализировала, вспоминала, оценивала. Но из этого толком ничего не получалось. Казалось, что в его словах, действиях и поступках не было никакой наигранности. Однако я все видела своими глазами, и от этого становилось еще хуже. Для чего он это сделал? Почему? Зачем клялся в любви, если все было лишь простым развлечением? Он же видел в моих глазах ответное чувство, которое просто горело, желая оповестить весь мир о счастье.

Правда, как оказалось, счастье было недолгим и ложным. От этого еще больнее становилось на душе. Но не сама боль и терзания доставляли дискомфорт, а противное чувство загрязненности. Меня словно вываляли в помоях таким поступком, вырвали самое чистое и нежное, что было в сердце, и разорвали на клочки.

- Хватит! - оборвала сама себя и поднялась с кровати.

Вчера начался новый виток существования, значит надо учиться заново понимать этот мир, снова учиться жить. Надо залечить все раны, несмотря ни на что. Мне есть, ради кого бороться, и я буду это делать! Дав себе такую установку, я направилась вниз.

Вот только настраиваться на правильный путь и следовать ему: не одно и тоже. Глухая стена, возведенная в сознании, чтобы перестать думать о любимом, не могла сдержать бешеный поток мыслей. Они пробивалась назойливыми осами и жалили каждый раз все больнее и больнее. Естественно, мое состояние не укрылось от мамы. Рассказывать ей не хотелось, но пришлось. Все-таки она у меня умная и рано или поздно сама бы догадалась, что с Русланом все кончено.

- Дочка, а ты уверена...

- Мама, ну пожалуйста, не надо! - взмолилась я. - Его первая реакция на новость резала хуже ножа, но я успокоила себя. А вот вчера поняла, что напрасно это сделала. Все же и так ясно! Зачем ему еще один ребенок, если у него есть двое?

- Что-то не гладко тут...

- Как-раз-таки гладко, мам. Ну, захотелось развлечься парню, нашел игрушку... - ком непролитых слез застрял в горле. - Давай не будем об этом. Я его ни видеть, ни слышать не хочу!

- Как скажешь, родная!

После разговора стало чуть легче. Чтобы окончательно перестать думать о нем, нужно поскорее забить голову чем-то другим. У меня теперь есть работа, значит, буду думать исключительно о переводах.

Руслан

Уже шесть дней минуло с того момента, как похоронили моего наставника, и неделя, как исчезла Алёна.

Знаю, любовь ее не умерла. Верю, что найду ее. И надеюсь, что случится это очень скоро. Иначе я просто не могу представить, как жить без нее и малыша!

От рассвета до заката я колесил по городу в ее поисках, ночью работал в мастерской.

В отношениях родителей тоже был похожий момент. Папа тогда принял дядю Кирилла за маминого ухажера, ударил его, наговорил всем гадостей. После того Руся-художница, практически не расстающаяся с кистями, в период ссоры не притрагивалась к любимому делу. Рус-скульптор, наоборот - только в творческой работе и находил утешение.

Так думали все, слыша доносившийся из мастерской стук инструментов. И, в какой-то степени они были правы, вот только работа была в первые двое суток, а потом я с ненавистью разбивал на мелкие кусочки уже третью каменную глыбу.

Чтобы родные не сильно беспокоились, я не голодал, а исправно поглощал пищу (хотя кусок в горло не лез); не замыкался в себе, а поддерживал разговоры (сразу же забывая о чем, и с кем беседовал); ходил по магазинам (пристально всматриваясь в лицо каждой кассирше); нянчил близняшек (мысленно представляя, что это наши с Аленой дети).

На восьмые сутки рассудок не выдержал и сломался...

Алёна

- Доченька, к тебе пришли, - донесся снизу мамин голос.

"Кто это? - оторопела я, оторвавшись от переводимого текста. - Ведь никому неизвестно, что я тут? Неужели настырный Руслан все же нашел меня? Но как? Впрочем, неважно. Все равно, разговор с ним будет короток".

Стук множества поднимающихся по ступенькам ног меня ввел в растерянность. Почему так много людей? Когда же дверь в мою комнату отворилась, я порадовалась что сидела, иначе бы упала от неожиданности. И наглости. Уж кого-кого, но ее увидеть никак не предполагала.

- Здравствуйте, Алена!

Я машинально кивнула, все еще не соображая, зачем эта гостья пожаловала.

- Разрешите представиться: Барсова Мария... - остановившаяся в проходе девушка сделала паузу и продолжила: - Ярославна!

- И?

- А это, - из-за угла выглянули две малышки, - Барсовы Кира Ярославна и Ника Ярославна.

- Что дальше? - недоумевала я, но на краю сознания мелькнул вопрос: "Почему у близняшек отчество не от Руслана?"

Потом показалась коротко стриженная девочка-подросток и тоже назвала свое имя:

- Барсова Ева Ярославна.

И тут до меня наконец-то дошло! Это же четыре его сестры! Что же я наделала? Ой, дура - всем дурам дура!

Но оказывается - это была только часть делегации, причем меньшая. После девчонок в мою комнатушку вошли хмурый мужчина и заплаканная женщина - кто они я поняла сразу - сын их одновременно похож на обоих родителей. За ними "цыганка-гадалка" из супермаркета, крестный Вадим и мама. Следом ещё четверо: врач Павел Николаевич - который оказался родным дядей Руслана, во втором и третьем я узнала Джорджа из салона "Афродита" и его водителя Василия, последнего - парня примерно моего возраста, я прежде не видела, зато слышала - он был наряжен в "тюбик". Кряхтя от натуги, мужчины затащили и поставили посреди уже переполненной комнаты статую девы с младенцем на руках.

В отличие от оригинала, каменное изваяние длиннокосой мадонны светилось от счастья, довольный пухлый малыш припал к груди и, кажется, только что уснул. Чьи талантливые руки сотворили столь прекрасное произведение искусства, гадать не нужно было. Вот только где сам мастер?

Судя по скорбным выражениям на лицах вошедших, я поняла, что моя вспыльчивость привела к трагедии. И возможно ошибка оказалась роковой. Полными от слез глазами я то ли простонала, то ли прохрипела:

- Что с ним?

- Ален, ты только не волнуйся! - кто-то из общей толпы сделал попытку меня успокоить. Вот только когда говорят такую фразу, лучше сразу лечь и принять много валерьянки.

- Что с ним? - повторила я, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

- Он в больнице...

- Как...

Воздуха стало катастрофически не хватать и, судя по тому, как ко мне подскочил Вадим и Павел Николаевич, это отразилось на лице.

- Аленка, тебе нельзя волноваться! - пригрозил Соболев.

- Успокойся, живой он! - добавил врач, и отвел взгляд - явно что-то не договаривает.

- Я хочу к нему!

- Нет, пока ты не успокоишься! - уверенно заявил крестный и более мягким голосом добавил: - Алена, подумай о ребенке! Ты думаешь, ему нужны эти переживания?

На несколько минут в комнате повисло молчание. Все внимание гостей было приковано ко мне, точнее к моему животу. Мне если честно было не комфортно под изучающими взглядами, казалось еще секунда и в животе окажется дырка. Ситуацию спас заботливый голос Павла Николаевича:

- Ален, скажи: он знал?

- Да... я ему говорила, вот только...

Слова застряли в горле, совершенно не хотелось признавать перед его родственниками, как он отнесся к новости о ребенке. К тому же я сейчас сама не знала причину такой реакции. А то, что приходит на ум... лучше не думать об этом вообще.

Глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и продолжила:

- Сама узнала случайно, на работе стало плохо, вызвали скорую, а в больнице выяснилось, что срок восемь недель. Сначала испугалась, ведь ни о чем таком мы не говорили.... Понимаю, что такие вести надо говорить лично, но все же решилась сказать по телефону. Первый раз связь прервалась и я не знала, услышал ли он, а второй...

Пересказав наш разговор с Русланом, я заново пережила тот холод, и боль, что вызвал его отстраненный голос. Последнее слово прозвучало, как гонг в тишине. Я не смотрела на его мать, просто не смогла поднять глаза, а в голове снова закрутились тревожные мысли.

- Ясно, - буркнула Руслана Николаевна. - Когда ваш разговор состоялся? - пришлось основательно порыться в памяти, чтобы вспомнить сегодняшнее число, а следом и число разговора. - Все же я была права - нашей семье опасно влюбляться, мозгов не остается!

Я непонимающе посмотрела на Барсову, пытаясь понять смысл ее слов.