Мой парень - козел

— Ещё скажи, что и ты тоже… — я не договорила, потому что горло перехватил очередной спазм.

Машка молчала. И это молчание говорило лучше любых слов. Я открыла глаза, утёрла слёзы. Поторопила с ответом, скорее, просто чтобы услышать голос:

— Маш?

Чернобурова так же молча кивнула, не сводя с меня взгляда. Да вашу кошачью мать, они сговорились, что ли? Вот так молчать и кивать, как китайские болванчики.

— Блин, — я ещё раз приложилась затылком о стену. — И что теперь? Я обрасту шерстью и каждое полнолуние буду мяукать, выть, лаять или блеять на луну? По какому принципу вообще определяется вид?

— Ты не станешь оборотнем, — успокоила меня Машка. — Им можно только родиться.

— Хоть одна радость, — я хлюпнула носом. — И много вас таких вот… альтернативных?

— В Сочи тысяч тридцать, может, чуть больше, — не успокоила меня подруга. — Немного.

— Каждый десятый, — вздохнула я.

Слёзы почему-то закончились. То ли психика оказалась крепче, чем я думала, то ли организм снова включил какие-то защитные рефлексы. Машка молчала, лишь крепко сжимала мою руку. В какой момент наши ладони переплелись, я не отследила, но была признательна ей за поддержку.

— А ты кто? — осторожно поинтересовалась я.

— Лиса, — тихо ответила подруга. — Чернобурая.

— Значит, у вас по фамилии можно с большой долей вероятности определить, что за зверь собеседник, — задумчиво пробормотала я и замерла, поражённая ещё одной догадкой: — Маш… А все сотрудники «Львиной доли», они — тоже, да? Все?

Маша кивнула, подтверждая мою догадку. Ну отлично, я со своей звериной фамилией вписалась в коллектив, как родная!

— Хорошо, а почему тогда я не оборотень? — задала я следующий вопрос. — Волкова же!

— Не знаю, — призналась подруга. — Может быть, кто-то по отцовской линии был оборотнем. Лишь несколько веков назад появилось негласное правило — дети, рождённые от человеческих женщин, берут фамилию матери. И они никогда не бывают оборотнями.

— Ну да, папа говорил, что роду Волковых уже прилично лет, и фамилия сохраняется много поколений, — отозвалась я. — И у дяди Славы, папиного брата, два сына. Опять род не прервётся… Блин, Машка, что за сюр? Мы с тобой, две взрослые бабы, на полном серьёзе обсуждаем сказки! Двадцать первый век, космические спутники, нанотехнологии, Илон Маск со своей «Теслой»… Какие, к чёрту, оборотни? Нет их! Мне всё привиделось, и точка!

Подруга тяжело вздохнула, ободряюще сжала мою ладонь. Тихо произнесла:

— Вот потому мы и не рассказываем о своём существовании. В лучшем случае, реагируют так, как ты. В худшем — начинают креститься, тыкать в лицо крестиком и кричать что-то вроде «Изыди!». Настя, оборотни существуют. Мы существуем.

Повисла долгая пауза. Я почему-то думала о том, что вечно у меня всё через одно место. Лучшая подруга и та — оборотень. А прочие знакомые надолго не задерживались в моей жизни. Мне всегда находилось, с кем выпить кофе, да и просто выпить, погулять по парку, но из тех, с кем можно было обсуждать личное, а при необходимости — выплакаться на плече, у меня была лишь Маша.

— Настёна, — окликнула меня подруга. — Если хочешь уйти… Если тебе противно рядом находится, я пойму. Найдём тебе комнату, у людей…

— Чернобурова, ты издеваешься? — я резко притянула Машку к себе, едва не потеряв равновесие. — Да плевать я хотела на то, что ты женщина-лиса! Я не знаю человека порядочней и преданней, чем ты. Всегда могу на тебя положиться, получить поддержку и понимание, совет, а ты мне тут «противно»! Да как ты вообще такое могла подумать, как только язык повернулся?

Последнюю фразу я выкрикивала, снова захлёбываясь от слёз. Машка уже тоже рыдала, уткнувшись лицом в мои колени.

— Дурында цветная, — всхлипнула я, поглаживая её по голове. — За что люблю только?

— Любить вредно, — донеслось из комнаты. — От этого неррррвы портятся.

— Суп сварю! — гнусаво пригрозила Машка решившему поучаствовать в беседе попугаю, и Веня понятливо заткнулся.

Позже, когда мы обе прорыдались, успокоились и переместились из прихожей в комнату отпаиваться чаем, подруга спросила:

— Насть, а с Костей теперь ты как?

— Не знаю, — я вздохнула. — С тобой я давно знакома, тут вопрос даже не стоял. А насчёт него… Пока даже думать не хочу. Вернусь в Москву, в привычную обстановку и там решу. Если я ему действительно нужна, приедет и заберёт. Нет — значит, так тому и быть.

— А ты переедешь, если заберёт? — недоверчиво уточнила Чернобурова.

— Думаю, мы как-нибудь договоримся, — я пожала плечами. — Решу, когда до этого дойдёт.

— Настя-я-я! Настенька! — неожиданно донеслось с улицы подозрительно знакомым голосом, который я бы предпочла не слышать. — Любимая!

— Мама, блин!!! — простонала я, вскакивая. — Больше некому было дать ему адрес.

— Белая стрекоза любви к нам с тобой летит, — меж тем гнусно завывал у подъезда, причём, судя по звуку, соседнего, Антон. — Настенька, Настя, выгляни, счастье моё!

— Придурок! — выдохнула я, подскакивая. — Как не вовремя его принесло!

— Зови сюда, пока соседи полицию не вызвали, — обречённо махнула рукой Машка.

Антон поднялся в квартиру героем, сияя, словно начищенный пятак. Плюхнулся на диван и заявил, что без меня он отсюда — ни ногой, потому что любит, жить без меня не может.

— Хоть бы цветов взял, Ромео, — фыркнула на него Машка.

— Так завянут же, — снисходительно пояснил ей мой бывший. — Я лучше Настьке в Москве шаурму куплю. И большого плюшевого медведя.

— Я не ем шаурму, — процедила я. — Мог бы и запомнить. И медведь мне нахрен не нужен!

— Ну себе тогда шаурму, — ничуть не расстроился Антон. — А тебе мороженку. Всё лучше, чем какой-то там веник. Так, любимая, собирайся, самолёт у нас в половине четвёртого, сегодня. Еле достал билеты, между прочим, переплатил в два раза, но для тебя ничего не жалко. И маме твоей обещал, что мы завтра к ним в гости приедем, она так за тебя волнуется.

— Насть? — Машка глазами указала на телефон, намекая, что можно позвонить Козловскому, и незваного гостя, отчего-то возомнившего себя моим спасителем, и духу не будет.

Но мне совершенно не хотелось скандалов. Да и эмоций уже не осталось. Слишком много их было за последние сутки. И вообще, устала я… Хотела перезагрузку — получила по полной программе! Теперь все прошлые проблемы казались смешными и мелкими. Я была готова вернуться домой.

— Знаешь, Маш, наверное, я действительно загостилась, — решила я, вставая. — Пора и честь знать. Тем более, не на поезде трястись. Жду тебя в гости.

Сборы были недолгими. Я не успела слишком обрасти вещами, а купленный сарафан легко уместился в мой саквояж. Маша отвезла нас в аэропорт, крепко обняла меня на прощанье. Спросила, одними губами:

— Уверена?

— Да, — так же ответила ей я.

Помахала рукой от стойки регистрации. А в самолёте с радостью поменялась местами с хнычущим мальчиком с соседнего сидения, который завидовал близнецу, занявшему место у окна. А мне не хотелось сидеть рядом с Антоном. Деньги за билет я ему отдала, едва мы заняли места. И он взял, даже не раздумывая.

Самолёт взлетел, и я бросила последний взгляд в иллюминатор, на море. Хотела бросить в него монетку, а, похоже, оставила своё сердце. «Значит, рано или поздно придётся за ним вернуться», — шепнул внутренний голос. Я недовольно дёрнула плечом. Глупости всё это. У курортных романов, ярких, страстных, эмоциональных, редко бывает продолжение. К тому же, тут я даже усмехнулась, я всего лишь обычный человек. А слова… Сказать можно многое, а хватит ли запала, чтобы исполнить? Да и хочу ли я, чтобы наша с Костей история закончилась тем самым «долго и счастливо»? Риторический вопрос. Хочу, конечно. И одновременно — боюсь. Вздохнула, закрыла глаза. Время само расставит всё по местам.