Априори

***

Оказавшись уже дома, ощущаю, как тело медленно, но верно отпускает всё накопленное за день напряжение. Разгромленные неожиданным появлением Маркуса чувства, пока ещё лежащие в беспорядке в голове, наконец остывают и тлеют. Я понимаю, что при следующей встрече будет так же: нас будет тянуть друг к другу с одновременным желанием разнести всё к чертям, потому что бизнес важнее. Понимаю, что в следующий раз он будет подготовленнее, и последнее слово останется не за мной. Понимаю, что могу опять уйти с головой в омут, как и сам Маркус, и это будет в разы болезненнее, чем тогда в молодости, но… Пока… Пока есть время переждать, затаиться, подготовиться. Выстроить барьеры и оборону, и надеяться, что они выдержат его натиск.

Выйдя из ванной и приведя себя в порядок, я подхожу к шкафу в гардеробной — какой бы сильной женщиной ты не была, каким бы стильным и минималистичным не были твои апартаменты, коробка с барахлом и старыми фото всё равно будет существовать в твоей жизни. Достав университетский альбом, моментально нахожу снимок Маркуса. Чуть ниже, через несколько клеток, изображена я сама.

Обладатель смазливого личика и мускулов, из богатой семьи, получивший билет в будущее так легко; и не особо примечательная девушка из маленького городка одного живописного штата, со взглядом исподлобья, поступившая своими силами в Гарвард. Не дурнушка, но… Это сейчас я тяну на роковую брюнетку с вечно алыми губами и взглядом кобры, — по крайне мере, так меня нарекают за спиной. Тогда же… Тогда всё было чуть иначе. Я хорошо училась, пожалуй, даже слишком. Но ключевым отличием от зазнавшихся умников, «ботаников» и книжных червей было то, что позволяла себе и походы по барам, и вечеринки, и парней, — упорно трудясь днем и вечером, хотелось спускать иногда пар по ночам. Тем более после непростой жизни до колледжа в своей слишком строгой и консервативной семье, где я не ощущала ничего, кроме давления, постоянного выполнения чьих-то ожиданий и одиночества, хотелось как-то вознаграждать себя за факт поступления в столь престижный университет и за каждодневное упорство в дальнейшей учебе. Отличие нашлось и у Маркуса: казалось бы, «золотой» мальчик, всю свою жизнь сидящий на шее отца, будущий наследник всего состояния и бизнеса, в итоге тоже проявил себя честным отличником. Он учился играючи, виртуозно сдавая экзамены и зачеты без взяток, умудряясь при этом быть повесой, которому не было равных. Маркус прав в том, что мы тогда соперничали — правда, первое время не совсем осознавая это. Делая это ненамеренно. Череда основных битв пришлась на последний курс: до этого он не особо замечал меня, а я же — с презрением игнорировала его.

И каким-то образом…

Каким вообще образом мы с ним сблизились настолько, что в какой-то чёртов миг осознали обоюдное желание познать друг друга лучше не только как оппонентов в жарких учебных дискуссиях, но и как любовников — я не знаю. До сих пор не могу разгадать этот феномен. Доставая из недр памяти лекции, пары, практикумы, наше постоянное противостояние и колкие фразы, долгие взгляды друг на друга с желанием победить, я никак не поймаю этот момент перехода в горизонтальную плоскость — он всегда растворяется туманом. У Маркуса не было недостатка в девушках, хотя на последнем курсе он слегка поостыл; я же, хоть и не была писанной красавицей, не чувствовала себя обделенной настолько, чтобы согласиться на секс с таким человеком.

Но всё же… это произошло.

То ли на очередной вечеринке, то ли сам Маркус вызвался меня подвезти, то ли мы были в пустом классе… Крайне трудно припомнить начало: в воспоминаниях хаотичным хороводом, не линейным, остались лишь яркие кадры каждого нашего проявления страсти. Даже сейчас, даже после стольких отношений с другими мужчинами, я вынуждена признать, что Маркус был лучшим в постели.

Разозлившись на саму себя, я с чувством захлопываю альбом, впив ногти в кожаный переплет. Нет, он был не просто лучшим в постели. Нас на каком-то молекулярном уровне тянуло друг к другу. И в нем, и во мне просыпалось нечто первобытное, нечто засасывающее, магнитящее, едва мы сдирали друг с друга одежды… И мы оба боялись этого. Главным негласным условием было отсутствие отношений как таковых: всё на том же неком уровне частиц мы понимали, что не хотим этого. Что нас всё устраивает и так. Но после…

Отшвыриваю от себя альбом, медленно сползая с кровати на ковер. Перед глазами ясно встает лицо Маркуса тогда, когда я первая сказала ему о том, что достаточно. Достаточно с меня этого всего, каким бы восхитительно-греховным это ни было. Он тщательно скрыл тогда удивление, разочарование, обиду… Даже может надежду — я знала, что кто-то из нас двоих сорвется и влюбится, это будет неизбежно, и тогда не обернешься проблем. Поэтому так же за нас двоих решила всё прекратить, испугавшись собственных зарождающихся эмоций: и как бы Маркус ни смотрел на меня в тот вечер снисходительно, как бы ни напускал на себя равнодушие, бросив нечто вроде: «Да уж, поразвлеклись, Льюис, и хватит», как бы ни держал марку, я понимала и понимаю сейчас, что где-то очень глубоко внутри его это задело.

Мы распрощались. Оборвали всё общение. Там уже и пролетел последний курс, случился выпускной и полное падение во взрослую жизнь. И только тогда, наметив себе план по созданию собственного дела и медленно начав его воплощать в жизнь, я по-настоящему прочувствовала то, как больно было разорвать всё первой. Как больно было лишиться Маркуса — человека хоть и не с самыми светлыми намерениями, честными принципами и добродетелями, но всё же человека, оставившего во мне след, оказавшего своё немалое влияние.

И все эти годы я сторонилась любых серьезных отношений. Даже свободных, потому что именно это самое «будем свободно трахаться направо-налево», как показала практика, в итоге трансформируется в «а может всё-таки попробуем…», и лишь Кайлу решила дать шанс, опираясь исключительно на практичность и рационализм нашего будущего брака.

Теперь же…

Теперь Маркус снова объявился в моей жизни. Снова пошатнул равновесие. Снова заточил в магический кокон одним лишь взглядом, обаянием, с годами ставшим лучше, как вино, и энергетикой. Господи, как же всё усложнилось за один вечер…

И что я должна делать с этим теперь и делать ли, всё ещё неизвестно.

Кое-как поднявшись с ковра и уже бережнее взяв отлетевший альбом, возвращаю его на место. Дальше следую на мягко освещенную кухню, бесцельно наблюдая за огоньками из-за стекла небольших подсвечников на столе, и принимаюсь искать вино.

Бокал налит, беру его с собой и сажусь за ноутбук. Введя нужные слова в запрос, делаю глоток, ощущая вязкий вкус… Знаю, что не усну, поэтому принимаюсь за собственную экзекуцию: принимаюсь изучать информацию о том, о ком предпочла бы больше никогда не слышать.