История жены Дьявола

Дети не придут сюда, Макс слишком умён, а за Аленой присматривает Илух. Нам никто не помешает. Камеры может отключить Лука, у него есть доступ ко всем системам.

Лука отбрасывает чашку и она со звоном разлетается на осколки, его это совсем не заботит. Он варвар, которому если не дать то, что он хочет сейчас, то он совершит убийства, выкорчёвывает все пальмы из сада голыми руками.

Он аккуратно избавляет меня от одежды и я чувствую дуновения ветра голой кожей, покрытой мурашками. Стоять на коленях, упираясь грудью о спинку качели, на которой катаются дети не правильно, может быть аморально, но моя голова не способна мыслить адекватно. Все чего я хочу — этого мужчину.

Из меня вырываются нетерпеливые всхлипы, я умоляю его войти в меня, а он лишь играет со мной. Поглаживает нежную кожу, целует в шею, потирает бархатной головкой вход…

Лука отталкивает немного качели от себя, она раскачивается и я сама практически насаживаюсь на его каменный орган, который раздирает меня, пульсирует. Чтобы не перепугать никого мне приходится обхватить зубами висящий плед.

Я так остро все чувствую. Хожу над пропастью. Кажется, еще шаг и я сорвусь вниз. Дьявол продолжает раскачивать меня в бешеном ритме, утоляя свой звериный голод.

Я сдираю ногти до крови, впиваясь в деревянные бруски качели.

— Лукааа… — мне хочется повторять его имя, пробовать. Знать, что я принадлежу ему, как он мне.

Когда ко мне приходит оргазм, мой громкий стон не сдерживает ничего, я не могу управлять своим телом, оно не подвластно мне. Каждая клеточка в этот момент принадлежит ему, отзывается на его ласки, повинуется ему.

Я лишь прыгаю за ним в пропасть. Силы покидают меня.

Мне хочется свернуть калачиком у него на руках, так и заснуть на этой качели. Веки тяжелеют и я зеваю, стараясь отогнать сон.

Лука кое-как надевает на меня одежду, кутает в плед и берет на руки. Я лишь кладу голову на его плечо, наслаждаясь его запахом и присутствием. Эти минуты так сладки, что я хочу запомнить каждую долю секунды.

В нашей спальне я быстро раздеваюсь и забираюсь под одеяло.

— Я поработаю и приду к тебе. Дай мне час. — шепчет он и целует в лоб. — Уложу Алену спать, мне так хочется побыть с ней.

Счастливо киваю, притягивая к себе и целуя в губы, проникая языков в его рот, лаская его.

— Если ты не придёшь через час, то я сама пойду за тобой и проломлю тебе голову битой!

Я проваливаюсь в сон и сладко сплю, потягиваясь и выгибаясь на белоснежных простынях, ощупывая рукой половину, на которой должен быть Лука. Его все нет.

Придётся выполнять своё обещание, идти за ним в кабинет.

Накидывая его рубашку, как броню, чувствуя себя защищённой. Его запах всегда действовал на меня, как валериана, расслаблял и придавал уверенности. Только рядом с Лукой я поняла истину — все люди животные, мы влюбляемся в запах, который срастается с нашим. Именно он вызывает в нас зависимости.

Лука сидит в кабинете, он раздражён и, кажется, что даже не замечает меня, но это только обман. От него ничего не укрывается.

— Прости, ложись спать, я приду позже. — говорит он спустя несколько минут закуривая сигарету.

— Какие-то проблемы? — я заставляю себя не бояться и быть сильной, соответствовать своему мужу, но иногда внутри меня предательски что-то щёлкает.

— Майлз подкинул проблем. Похитил девчонку. — он смотрит на меня серьезно, не улыбаясь, значит история не для смеха, но я не выдерживаю и смеюсь.

— Майлз? Это не в его духе!

Лука ничего не отвечает, просто продолжает курить, стряхивая пепел в стакан с виски.

— Мне придётся уехать на время, чтобы решить проблемы и я вернусь.

— Ты не можешь поручить это своим вассалам? Это просто девушка.

— К сожалению, нет. Вопрос очень серьёзен…

Внутри меня тоже начинает нарастать раздражение, его не было слишком долго, потому что разбирался с взрывом, теперь он снова нас покидает. Я бы хотела поехать с ним, быть рядом все это время, я не боюсь ничего.

— Нам придётся на некоторое время всем вернуться в Москву. На пару месяцев, Макс останется здесь, ему нельзя бросать учёбу и занятия. Я говорил с ним и он не против. — Лука докуривает сигарету и выбрасывает ее в стакан.

— Их нельзя разлучать. — тихо говорю я. В целом я не против вернуться в Москву, увидеться с отцом, походить по любимым улочкам столицы, но Дьявол опять все решил и подготовил без меня. Я даже не злюсь. Выбор сделан, он знает, как будет лучше для нас.

Но я не хочу разлучать детей, между ними фантастическая связь — такая же, как была между нами в детстве. Моя дочь не сможет и дня провести без Макса.

— Их никто не разлучает, побудут немного врозь. Макс через пару лет станет совсем взрослый и уйдёт из семейного гнезда, да он может женится уже через лет шесть, когда станет совершеннолетним. Им нужно научиться не зависеть так друг от друга. — говорит он спокойно.

Может быть он и прав, но у меня есть предчувствие, что эти двое, как птички неразлучники, не смогут быть порознь.

Я сажусь на стол мужа, забираясь на него с ногами, отбрасывая все его бумаги, потому что даже не хочу слышать про все эти дела. Они подождут до завтра. У него целая армия, пусть научаться жить без своего командира.

Лука скользит взглядом по мне, в нем заграждается огонь, чувствую этот жар, жажду его желания.

— Хорошо. — тихо шепчу я расстёгивая рубашку. — Все равно дочери нужно практиковаться в родном языке. Да и с дедом нужно познакомиться. Я не против.

Лука лишь ухмыляется на мои слова, шрам немного подрагивает на лице. Мы оба знаем, что моё согласие лишь видимость.

— Я попросил перевести лошадей моего отца к нам, сделать конюшню, чтобы она немного отвлеклась, когда мы приедем в Москву.

— Лука, она уже плетёт веревки из папочки. — нежно целую мужа в губы.

— как и ее мамочка. — в тон мне отвечает он хриплым голосом, забираясь под рубашку.

— А у меня будет лошадь?

— Поскачешь на моем жеребце. — и он точно говорит не о гнедом из конюшни, его взгляд слишком многозначительно перемещает на выпуклый бугор на штанах.

— Я люблю тебя, Лука Гроссерия. — говорю я, чувствуя щемящую боль в груди.

— Я тоже люблю тебя, моя Мониша. Моя женушка, моя Алиса Гроссерия.

— Я жена Дьявола. — шепчу ему в губы, вбирая в себя его смех.