Насмешивший Бога

Глава четвертая

Саша жарила пирожки и думала о Дамире, который сидел в своей комнате, открыв ноутбук. И ноутбук, и телефон у Дамира были платинового цвета, с изображением надкушенного яблока. Саша уже видела у некоторых врачей входившие в моду сенсорные телефоны, однако те смартфоны были слишком громоздкие. У Дамира был другой — достаточно тонкий и небольшой. У самой Саши был простой кнопочный телефон, но её это вполне устраивало — она не регистрировалась ни в каких соцсетях. Видела в ординаторской, как некоторые смотрят фотографии, слушают музыку, играют. Сама Саша была от этого очень далека.

У Дамира в ноутбуке было всего две игры — шахматы и покер. Он не стрелял, не летал на самолетах, не управлял танками и машинами. Саша замечала, что он смотрит либо документальные фильмы, либо какие-то сложные художественные. Саша никогда не верила в превосходство по принципу богатства. «В бане все равны», — говорила всегда её бабушка. Вот где Саша реально видела пропасть, разделяющую её и Дамира, так это в интеллекте и в образовании. Она очень остро чувствовала духовное и интеллектуальное превосходство Дамира. И не только из-за химии.

Саша и сама не была глупой и неотёсанной. Она когда-то училась лучше всех в классе, окончила школу с золотой медалью. Потом училась лучше всех на потоке в училище. Много читала, но, в основном, художественную литературу. У Саши была грамотная речь — как устная, так и письменная. Ну и, конечно, она хорошо знала свою работу. На этом всё.

Что касается Дамира, Саша успела понять, что он знает несколько языков, — иногда он смотрел фильмы на языке оригинала. Он смотрел какие-то научные программы, интересовался, помимо химии, фармакологией, экономикой, географией, биологией. И видимо, много занимался спортом до травмы. Это Саша поняла, когда водила его в душ несколько дней назад. Напрасно она храбрилась перед ним, что видела его всякого, — она же не видела его никогда совсем без одежды в полный рост. Он был высокий, чуть выше её, с достаточно широкими, но ещё юношески острыми плечами, сильной шеей, развитой спиной, узкими бёдрами и спортивными ногами. Он говорил как-то, что всю жизнь занимается плаванием. Это и спасло при травме, как казалось Саше, — крепкие мышцы спины. Когда она мыла его, то вспомнила мультфильм про аргонавтов и картинки из учебника истории древнего мира. У него и прическа была чем-то похожа на прически древнегреческих воинов, только не было столь явных кудрей.

Ещё он постоянно подшучивал над ней, чем ставил в тупик. Когда он смотрел на неё своими янтарными глазами и шутил, Саша смущалась, а в животе начинало ныть. Ей раньше было незнакомо это ощущение; но Саша прочитала много книг, и не только классику. В романтических и эротических романах часто в красках описывалось, как именно героиня ощущает вожделение, что при этом происходит; потому симптом казался Саше тревожным. Одно радовало: женщина может вожделеть сколько угодно, ей легче это скрыть. Погруженная в свои думы, Саша не заметила, как объект её мечтаний появился в дверном проёме.

— Что готовишь? Пахнет невозможно вкусно.

Саша вздрогнула, застигнутая врасплох; чёрт, она и забыла, что он теперь потихоньку сам ходит по дому.

От Дамира не укрылась её реакция, но он не стал заострять внимание, чтобы лишний раз не смущать Сашу, — а она постоянно смущалась и краснела, после чего ему самому становилось трудно дышать. Раньше, когда он лежал в гипсе, всё было как-то проще.

— Хорошо, что пришли, Дамир Азатович! Мойте руки и садитесь, будем обедать.

Он теперь ел в кухне за столом.

— Что у нас сегодня на обед? — спросил Дамир, устраиваясь за столом.

— Вчерашний борщ и посикунчики с зелёным луком и яйцом.

— Что-что? — захохотал он.

Саша моментально покраснела. Да что ты будешь делать!

— А что не так?

— Какое-то странное название.

— У нас так называют маленькие пирожки. Ещё бывают посикунчики с пи́стиками.

Дамир продолжал хохотать.

— Саша, умоляю, прекрати! Дай поесть спокойно. Ты нарочно всё это придумываешь.

— Ничего подобного, — парировала Саша, — пи́стики — это хвощ полевой. Там, где я выросла, много чего из него готовят. Но его нужно весной собирать. Потому сегодня посикунчики с зелёным луком.

— Вкусно, Саша, — сказал он, попробовав пирог, — эти твои посикунчики. Где ты её прячешь?

— Кого? — не поняла Саша.

— Не кого, а что. Книгу «Тысяча и один рецепт из травы»?

— Нет у меня такой книги.

— Не лги. Подари её мне.

— Я не готовлю из травы, Дамир Азатович.

— Серьёзно? Только за прошедшие пару недель у нас были: зелёные щи, оладьи из кабачка, голубцы, холодный свекольник, окрошка, вареники с редькой и вот — посикунчики с луком. И всё это безумно вкусно.

Саша опять покраснела. Она стеснялась, когда её хвалили.

— Подари книжку, не жадничай, — продолжал дразнить её Дамир, — я отправлю Лоле Юсуфовне. Пусть читают со своей кухаркой.

— А что готовит ваша кухарка? — Саша ухватилась за повод отвлечься от её персоны, — что-то из национальной кухни?

— Какой именно? — прищурился Дамир, пристально глядя на Сашу поверх огромной кружки. Он пил чай.

Саша пожала плечами.

— Опять настал момент поинтересоваться моей скромной персоной? Лола Юсуфовна узбечка. Во мне течёт две крови: узбекская и татарская.

Так вот почему у него столь экзотическая внешность! Теперь понятно. Смешение кровей в его случае дало потрясающий результат. Саша погрустнела, подумав о том, что и между их внешними данными огромная пропасть.

— Сааашаааа, — он сделал движение ладонью туда-сюда перед её лицом, — вернись в беседу! Продолжи, пожалуйста, интересоваться мной. Что ты там спросила?

— Я спросила, что готовит ваша кухарка.

— Обычно у нас всё на пару — рыба, мясо, овощи. Ну и трава есть, куда без неё, рукола там, шпинат. Пророщенные злаки. Я бегаю по кафешкам, ем пиццу и бургеры. Потом приезжает отец, и начинается… Вот тогда у нас национальная кухня — выпечка, манты, чак-чак… Лола Юсуфовна сама готовит плов. Единственное, что мне нравится дома из еды, — её плов. Но много его не съешь.

— А откуда приезжает ваш папа?

— С Лазурного берега. Он там живёт большую часть времени и творит. Он художник, он с Лазурного берега лучше видит, — усмехнулся Дамир, покосившись на Сашу.

— Ваш папа художник?

— Ты так спросила, будто космонавт. Да, художник. Заслуженный деятель искусств нашей республики.

— А мама адвокат?

— Лола Юсуфовна сейчас почти не практикует. У неё бизнес.

— Почему вы не зовёте её просто «мама»? — задала Саша мучивший её вопрос.

— Когда мне было пять лет, она взяла меня на работу. Я мешал ей, говорил: мама то, мама сё. Она сказала: «Здесь я не мама, а Лола Юсуфовна». Так и пошло́. Никто не протестует же.

Он задумчиво и ласково смотрел на Сашу.

— Ещё вопросы будут? Или я опять вне зоны твоих интересов?

«Зачем он так говорит всегда, будто он ей не интересен⁈» — мрачно подумала Саша. Она и так уже спит плохо, только о нем и думает.

— А сколько лет вашим родителям?

— Лоле тридцать восемь, а отцу шестьдесят два. Когда они поженились, ей было восемнадцать. Видимо, натурщицей была, хотя скрывает, — тепло улыбнулся Дамир, — А что такого, я не понимаю. Это же не проституция. Красота должна принадлежать народу. Красивая Лола, правда?

— Да, — кивнула Саша, — Очень. И обаятельная.

— Но ты не обольщайся, — загадочно сказал Дамир. — Чуть что не так, она тебя съест и не поперхнётся.

Саша возвращалась из магазина, когда заметила у ворот незнакомую машину. Кто это к ним приехал, интересно? Дверца открылась, и из машины вышла стройная женщина средних лет. Саша не увлекалась балетом, но почему-то осанка женщины наводила на мысль, что это балерина. Саша выжидательно смотрела на неё, остановившись у ворот. Почуяв её, Бимка за забором начал беспокоиться.

— Здравствуйте! Вы Александра? — женщина говорила с небольшим акцентом. Похоже, приезжая.

— Здравствуйте! Да. Чем могу быть полезна?

— Меня зовут Анна. А вас мне рекомендовала невролог моей мамы, Фаина Петровна. Дело в том, что мы ищем хорошую сиделку для мамы. Фаина Петровна сказала, что примерно через месяц вы будете свободны от вашей нынешней работы. Как вы смотрите на то, чтоб потом поступить на работу к нам? Платить обещаем не меньше, чем вам платят здесь.

— Спасибо, — Саша смутилась. — А вы будете ждать меня целый месяц?

— Да. Я доверяю Фаине Петровне; лучше подождать месяц, чем нанять непонятно, кого. Вот, — она протянула визитку. — Пожалуйста, позвоните, как только будете свободны. Мы очень ждем. Живём в соседнем селе, в Лебедево.

— Хорошо, позвоню. Спасибо!

— Очень ждём.

Они попрощались друг с другом; собеседница Саши уехала. Саша толкнула ручку ворот. Пока она обнималась с Бимкой, впервые задумалась о том, что скоро Дамир уедет. Эта мысль причинила боль. Очень сильную боль.

…Она вошла в дом и услышала музыку. Странно, Дамир никогда раньше так не слушал музыку, всегда только в наушниках. Поставив сумки и вымыв руки, Саша остановилась в двери комнаты Дамира, привалившись плечом к косяку. Дамир не заметил и не услышал её; казалось, он дремал. Глаза его были закрыты, но лицо как-то напряжено, зубы стиснуты.

Саше очень нравилась песня, которая звучала. Раньше она не слышала её. Лирический герой песни, обращаясь к женщине, поработившей его сердце и подчинившей все мысли, уверял, что она всё равно не получит его просто так, без борьбы. Внезапно, видимо, почувствовав Сашу, Дамир распахнул глаза, вздрогнул, вспыхнул. Саша не поняла его реакцию, но решила не заострять на ней внимание. Жаль, музыку он выключил.

Дамир всё ещё молча таращился на Сашу.

— Массаж, Дамир Азатович, и я пойду готовить обед.

Саша села на кровать, взяла его руку, начала разминать пальцы, ладонь.

— А что это за песня была? Очень красивая.

— Ты любишь музыку, Саша?

— Не знаю, наверно, люблю. Но я слушаю, что придётся. Чаще радио, а иногда на работе в компьютере кто-то включает.

Саша перешла к ногам. По рекомендации Фаины Петровны, Саша теперь массажировала не только пальцы и ступни, а ногу до самого колена.

— У меня есть плеер, я его сейчас совсем не слушаю, всё в телефоне или ноуте. Дам тебе плеер, чтобы ты слушала.

— Спасибо, Дамир Азатович.

— А что тебе туда накидать, какую музыку?

— На ваш вкус, Дамир Азатович. Ну вот эту песню точно надо.

…Когда Дамир пришёл обедать, принёс Саше маленький плеер с наушниками. Сегодня он был какой-то притихший, даже про еду не шутил, хотя Саша приготовила щавелевый суп.

На следующий день Саша задержалась дольше обычного, потому что ездила в банк вносить платёж. Когда зашла в ворота, Бимка радостно кинулся навстречу. Саша присела, обняла его, потрепала уши. Потом достала сухое печенье, которое купила специально для него; почему-то пёс его любил.

— Я думаю, где моя Саша, наверно, на свиданку убежала, а она с собакой обнимается, — на крыльце стоял улыбающийся Дамир.

— Какая ещё свиданка, скажете тоже, Дамир Азатович, — пробормотала Саша, поднимаясь, и отряхивая джинсы.

Она упорно старалась изгнать из головы слова «моя Саша», но они возвращались снова и снова.