Скрытое пламя

Мы направляемся в лобби, где несколько других пар проходятся по своим спискам. Она останавливается прямо посередине и смотрит на свой лист бумаги.

— У меня в сумочке есть кое-что из этих вещей. Подержи-ка, — она вручает мне свой напиток, а затем роется в большой сумке, висящей у нее на локте. Первое, что она вытаскивает: дезинфицирующее средство для рук. Затем «Клинекс», блеск для губ, духи, компактное зеркало и булавка. Пока она копошиться там, я даже вижу, как из недр сумочки выскальзывает туфля, но она быстро запихивает ее обратно.

— Господи, что за ерунду ты там таскаешь? Весь шкаф?

— Ну а что, если и так? Сказал бы спасибо, потому что я только что нашла семь необходимых нам вещей.

— Туше, Блондиночка. У тебя там есть презерватив?

Она прищуривается, но небольшой румянец окрашивает ее светлые щечки.

— А тебе то что?

— А с того, что он есть в списке, — говорю я, показывая ей свою половину страницы.

— Ой, — она прочищает горло.— Ну... нет, у меня нет.

— Нет проблем. У меня найдется парочка, — подмигивая, выдаю я, а затем вытаскиваю из заднего кармана кошелек и достаю презерватив, опуская его в сумку.

С нахальной улыбкой она достает пакетик из фольги и поднимает, чтобы рассмотреть его.

— Дай-ка угадаю, самый маленький размер?

Мой член твердеет от такой колкости. Я делаю шаг вперед, приближаясь так близко, что могу видеть быстро пульсирующий пульс на ее шее.

— Осторожней, Блондиночка. Я не постесняюсь нагнуть тебя, сорвать с тебя эти дорогие трусики, чтобы показать тебе, насколько ошибочна твоя «догадка».

— В твоих мечтах, Пожарничек, — язвит она, но невозможно не увидеть жар в ее глазах, такой же, что пульсирует по моим венам.

Наклоняюсь еще ближе, опуская рот рядом с ее ухом.

— Если б ты только знала, что я проделываю с тобой в своих мечтах, особенно с этим дерзким ротиком, ты бы убрала свою избалованную попку обратно в свой район города.

Ее дыхание учащается, скользя по моей челюсти.

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, но тебе меня не напугать.

Касаюсь носом кожи на ее щеке, приближаясь еще на шаг, чтобы увидеть, действительно ли она имеет это в виду. Она не шевелится, я ощущаю лишь как дрожит ее тело.

— Приятно знать, потому что я не кусаюсь, если ты не попросишь, — покидаю ее личное пространство, больше ради себя, чем ради нее.

— Закончил? — румянец на ее коже и нужда в глазах противоречат ее небрежному тону.

— На данный момент.

Она ворчит что-то непонятное, прежде чем снова посмотреть на список в руках.

— Нам надо выйти на улицу, — сообщаю ей. — В моем списке есть вещи, которые мы найдем только там.

— Например, что?

— Сосновая шишка, желудь, перо, и - господи - светлячок?

— Светлячок, — повторяет она, пребывая в таком же недоумении, что и я. — Как, черт возьми, мы должны его поймать?

Мои глаза опускаются на ее гигантскую сумочку.

— Забудь об этом, грубиян. Это натуральная кожа и единственная в своем роде Kate Spade. В мире существует всего лишь пятьсот таких сумок. Никакие жуки в мою сумочку не попадут, понял?

Мои губы кривятся в ухмылке.

— Полагаю, тогда мы будем импровизировать, Bella.

Ее глаза снова прищуриваются, зубы стиснуты.

— В последний раз говорю, меня зовут СиСи, а не Белла! — она проносится мимо меня, каблуки цокают по плиточному полу, когда она вылетает через входную дверь.

Следую за ней на улицу, не в силах сдержать смех. Очевидно, она никогда не брала уроки испанского в школе. Я мог бы восполнить это пробел, но нет. Так гораздо веселее.

Она использует фонарик на своем телефоне, светя на асфальт, и ища предметы. Желание закатить глаза чертовски сильное.

— Мы не найдем их здесь. Нам нужно отправиться туда, — указываю на лес за домом, густой лес, который я хорошо знаю.

— С ума сошел? — шипит она, пугаясь этой мысли. — На случай, если ты не заметил, я не одета для прогулок на природе.

Мои глаза скользят по ее телу, осматривая стильное платье и туфли.

— Поверь, я заметил это в тот момент, как ты вошла. Но тебе надо смириться, лютик, потому что лес - это единственное место, где мы собираемся найти эти предметы.

— Тогда непременно. Веселись, партнер, — говорит она, указывая мне, чтобы я пошел один.

— А я-то полагал, ты настойчивая и всегда побеждаешь. Видимо, нет, — я направляюсь в лес, бросая ей вызов. — Увидимся на другой стороне, Блондиночка.

Ее рычание пронзает ночной воздух, когда она догоняет меня, как я и думал.

— Перестань лыбиться, придурок! — огрызается она.

— Черт, а ты злючка. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

— А тебе говорили, что ты грубиян и абсолютно несносен?

— Никогда. Меня одаривали лишь словами любви.

Она усмехается этой лжи, заставляя меня улыбнуться.

Когда мы заходим в лес, она тянется к моей руке, ногти впиваются мне в кожу, когда она пошатывается на своих каблуках. Это не должно заводить меня, но именно так и случается. Что заставляет меня задаться вопросом, какие будут ощущения, когда эти ногти будут царапать мою спину, пока я буду вколачиваться в нее.

Я замедляю шаг, чтобы ей было легче идти. Как бы мне не нравилось дразнить ее, не хочу, чтобы она пострадала.

Фонарик на ее телефоне указывает нам путь, танцуя повсюду, когда она отмахивается от жуков, кружащих перед ее носом.

— Возможно, нам следует как-то отмечать места, которые проходим. Мне не очень хочется потеряться здесь.

— Я знаю этот лес как свои пять пальцев. Когда мы с Джонни были детьми, то приходили сюда каждое лето.

— Давно вы знаете друг друга? — спрашивает она, звуча по-настоящему заинтересованной.

— С начальной школы. Мы много лет жили на одной и той же улице, пока его семья не переехала в другой район.

Туда, где нет бедняков.

— Несколько лет назад моя лучшая подруга переехала в другой штат, — делится она, я слышу намек на грусть в ее голосе. — Она вышла замуж за свою школьную любовь, которую я всегда считала убийцей. Один раз я даже побила его сумочкой.

Я хмыкаю. Готов поспорить, что те сумки, которые она носит на плече, могут нанести серьезный урон, особенно в руках такой взрывной дамочки.

— В любом случае, оказалось, он хороший парень. Пока он не украл мою лучшую подругу.

Искоса смотрю на нее, раздумывая, почему она делиться этим со мной.

Прежде чем я могу спросить, она резко останавливается и с ее губ срывается вздох.

— Подожди. Я что-то нашла, — она наклоняется вниз, светя на землю, и берет шишку. — Да!

— Глаз алмаз, Блондиночка.

— Знаю, — гордость слышится в ее голосе, когда она бросает предмет в мой пакет. — Что дальше? — она наклоняется, глядя на мою бумагу. Ее аромат, сладкий и опьяняющий, доносится до меня, и мой рот наполняется слюной.

Прочищаю горло, чтобы ответить, когда она испускает душераздирающий крик и запрыгивает на меня.

— Что за черт?

— Змея! Зме-е-е-я, — вопит она, карабкаясь по мне как чертова коала.

Я пытаюсь остаться в вертикальном положении, ее длинные ноги оборачиваются вокруг моей талии, безумно сжимая меня. Я опускаю руки, пытаюсь поддержать ее за попку до того, как мы оба упадем.

— Оу, Блондиночка, успокойся. Все нормально.

— Нет, не нормально. Она проскользнула по моей ноге.

— Скорей всего, это была лишь ветка.

— Гейб, вытащи меня отсюда! — ее голос хрипит от страха, пока она цепляется за меня.

— Ладно, ладно. Успокойся. Мы уходим, — мои ботинки хрустят по сухой земле, когда я выхожу из густого леса.

Ее дыхание согревает мне ухо, выходя короткими, безумными вздохами, пока сердце гулко бьется напротив моей груди. Одна рука остается под ее попкой, а другая на спине. Ее хватка вокруг моей шеи настолько сильная, что она начинает перекрывать мне доступ к кислороду.

— А нельзя ли полегче? — спрашиваю я. — Ты меня сейчас задушишь.

— Вынесешь меня отсюда, и я тут же отпущу тебя!

Как только я ступаю на тротуар, она убирает ноги с моей талии и быстро встает на асфальт.

— Я никогда не должна была позволять тебе втянуть меня в это, — заявляет она, ведя себя так, как будто здесь есть моя вина.

Чего и следовало ожидать.

— Что не так принцесса? Папочка никогда не брал тебя в поход?

И слишком поздно я понимаю свою ошибку.

Все ее тело напрягается, и в глазах мелькает боль, поражающая меня прямо в сердце.

— Нет, придурок, он этого не сделал, и никогда не сделает, потому что мертв.

Вина скользит по груди как горячее лезвие. Прежде чем у меня появляется шанс извиниться, она отворачивается и уносится прочь в дом.

— СиСи, подожди! — зову я, следуя за ней.

Она показывает мне средний палец, каблуки яростно цокают по плитке, пока она мчится через лобби.

Несколько парочек прерывают свои поиски, наблюдая за нашей драматичной сценой.

Наконец, я догоняю ее в одном из коридоров. Она останавливается у двери, ища в сумочке ключ от комнаты.

— Ты, черт возьми, можешь подождать? — рычу я, удерживая ее за руку. — Я тут пытаюсь извиниться.

Она поворачивает ко мне, и боль, которая несколько секунд назад была у нее в глазах, теперь сменилась яростью.

— Не нужны мне твои извинения! Я покончила с твоим дерьмом. Очевидно, тебе надо унижать других, чтобы компенсировать то, чего тебе недостает.

Ее глаза устремляются к центру моих джинсов, инсинуация громкая и ясная. От чего каждая мышца в моем теле напрягается.

Она делает шаг вперед, заходя на опасную территорию, когда ее розовый ноготок тычет меня в грудь.

— Так вот, Пожарничек, ты и твой маленький пенис можете отыгрываться на ком-то другом.

Ее сумочка ударяется о мой живот, когда она разворачивается на пятках, чтобы умчаться в комнату, пытаясь при этом захлопнуть дверь у меня перед носом. Меня накрывает первобытный инстинкт, настолько мощный, что я не в силах совладать с собой.

— Я так не думаю, детка, — ловя дверь, я следую за ней и захлопываю ее за собой. — Ты не можешь так просто взять, бросить вызов моему члену, а потом уйти.

Она резко поворачивается, глаза округляются, рот открывается.

Прежде чем у нее появляется возможность выдохнуть хоть слово, я прижимаю ее к стене и набрасываюсь на ее нахальный ротик так, как хотел сделать с той первой ночи.