Леля и медведь

Глава 3

Междугородний автобус не без приключений довез меня до нужной станции. Два раза в пути нас проверяли сотрудники ДПС. Один раз автобус застрял в дорожной яме, когда мы остановились около перекошенного кафе на перекур и туалет. От невозможной духоты меня всю дорогу мутило, и я была на грани потери сознания. В какой-то момент показалось, что сама судьба велит мне бросить эту затею.

Но у меня не было сил ничего бросать, я просто плыла по ходу движения автобуса и все-таки добралась до заветной цели.

Поселок городского типа с виду выглядел скорее деревней, ничем городским там и не пахло. Если Вика выросла в таком месте, то в какой момент она превратилась в пафосную мадам, которая по утрам пьет “фильтр”, а после обеда “латте на кокосовом”?

Я отмахнулась от мухи и покатила свой чемоданчик в сторону постоялого двора, на который мне указал любезный водитель автобуса. Уже вечерело, так что провести ночь я собиралась в гостинице, а уж утром найду кого-нибудь с машиной и попрошу за вознаграждение довезти меня до пункта назначения.

По названному адресу я нашла двухэтажное кирпичной здание с пышными клумбами, аромат которых вскружил мне голову. Я подергала калитку, но она оказалась заперта, зато на столбе чуть левее обнаружился звонок, провод от которого замысловато тянулся к самому дому. Чудеса инженерной мысли!

Я позвонила, и спустя какое-то время из дома показалась невысокая полноноватая женщина в фартуке. Она перекинула через плечо полотенце и с подозрением глянула на меня.

— Чего надо?

— Мне бы переночевать. У вас, говорят, комнаты сдаются, — невинно улыбаясь, ответила я, перебирая в голове другие варианты ночлега на случай, если хозяйка прогонит меня.

— Столичная, что ли? — все ещё жмурясь, женщина подошла ближе к калитке и покосилась на мой чемодан.

— Ага.

— Тысячу за ночь, — отчеканила она, будто наличие у меня московской прописки добавляло к стоимости проживания определённый процент.

Мне выбирать было не из чего, так что я согласно кивнула, а женщина разочарованно цокнула языком, поняв, что я согласилась бы и на большую сумму.

Калитка отворилась, и я прошла за хозяйкой в дом, попутно зацепив чемоданом пару старых велосипедов.

— Ой, простите, — я запаниковала, прикидывая, сколько с меня могут здесь взять за царапину на ржавом велике, но хозяйка безразлично махнула рукой.

— Это мусор. Муж никак не сдаст в металлолом, — после "заключения сделки" женщина вдруг подобрела.

Мы вошли в дом, и от запаха свежей выпечки моё самочувствие улучшилось. Я снова ощутила это неуловимое чувство размеренного тягучего счастья, как тогда при просмотре фотографии дома. Мы свернули вправо и пошли по коридору, застеленному коровой дорожкой.

— Пирожки с капустой, — пояснила хозяйка, заметив, как трепещут мои ноздри от активного поглощения ароматов. — Угощу, если хочешь. Я Лариса, — представилась моя спасительница.

— Оля, — я благодарна кивнула, соглашаясь на приглашение отведать пирожки. Почуяв один только запах, я поняла, как сильно проголодалась.

— Так, Оля, вот комната, — Лариса открыла дверь и протянула мне ключ, который висел на гвоздике, вбитом в дверной наличник. — Туалет и душ в конце коридора, кухня прямо напротив входа. Приходи, я чайник вскипячу. Вечером сериал про цыган смотреть будем.

Лариса оставила меня одну, и я заперлась в маленькой чистенькой комнатке. В моем распоряжении была односпальная пружинная кровать, застеленная старомодным, но аккуратно выглаженным бельём. Рядом стоял столик с ночником, а напротив — вешалка для вещей. Я широко раскрыла окно и села на подоконник, надеясь немного выветрить духоту. Прямо в окно заглядывала раскидистая ветвь яблони с крепкими зелёными яблочками. Я снова глубоко вздохнула упоительный аромат, и мне вдруг дико захотелось увидеть дом. Коснуться тех перил, почувствовать, как скрипят половицы. Было ещё не так поздно, и, будь у меня машина, я могла бы быстренько съездить туда и обратно, чтобы осмотреться.

Была бы машина...

Я переоделась в хлопковое голубое платье до колен и, подвязав волосы лентой, отправилась пить чай с пирогами.

— А, Оленька, — Лариса кивнула на стул, приглашая меня присесть. Передо мной тут же появилась большая чашка свежезаваренного чая и блюдо с румяными пирожками.

Я откусила мягкое пушистое тесто и замычала от удовольствия. Невероятно, но это почти так же вкусно, как эклер. Лариса рассмеялась, явно довольная моей реакцией на свои пироги.

— А ты чего приехала-то, столичная? — по-доброму спросила она.

— У подруги тут дом. Хочу месяц пожить, отдохнуть от города.

— Это верно, — женщина понимающе закивала, — в городе разве жизнь? Вот она жизнь, на своей земле, в своих продуктах, в детях, которые все лето на речке резвятся, а не сидят с телефоном в четырёх стенах. Тут простор, а у вас там что? Машины да бордюры.

Лариса стала активно перечислять минусы городской жизни, и даже стало обидно за Москву, хотя меня и привлекало все то, к чему агитировала хозяйка дома.

Я уставилась в окно, слушая Ларису вполуха. На мои глаза попались велосипеды, которые я задела чемоданом. И в голове тут же возникла картинка, как я мчусь на велике по полю, подставляя лицо ветерку. Мои волосы колышутся сзади яркой рыжей волной, и только лента лазурно-голубого цвета мелькает меж ярких прядей.

— А можно я у вас велосипед куплю? — Внезапно спросила я. — Хочу прокатиться.

— Да бери так! Считай, что включено в стоимость, — Лариса кивнула на тот велик, что поменьше, и посоветовала: возьми жёлтый, он целее. Но осторожнее: цепь легко соскакивает, если резко дёргать. Сыночка мой раза три уж колени расшибал.

Я радостно закивала и, сполоснув чашку, побежала запрягать новый транспорт. Пьянящее чувство свободы манило творить глупости.

Я выкатила железного коня за калитку и осмотрелась. Впереди за соседским домом виднелась разрушенная колокольня. Объясняя дорогу до дома, Вика упоминала этот ориентир, чтобы я не заблудилась в пути. За церквушкой было поле, а там и кромка леса зеленела бескрайней полосой.

Я вскочила на велосипед и поехала навстречу волшебному дому.

Если бы я знала что ждёт меня впереди, осталась бы есть пироги и смотреть сериал про цыганскую любовь.

***

Спустя полчаса я подъезжала к лесу, оставив за спиной деревеньку, скрытую за полосой пыли от колёс моего велосипеда. Я остановилась, рассматривая высокие стройные сосны с пышными кронами, шелестящими где-то высоко-высоко.

Небо над лесом затянуло густыми тучами, и накаленный жарой воздух потрескивал под самым носом. Повернуть бы назад…

Но я так давно не испытывала такой опьяняющей свободы: от боли, от мыслей, от воспоминаний. И дом уже совсем рядом! "В лес войдёшь, а там минут двадцать пешком" — сказала Вика. Я-то на велосипеде, значит, мне совсем близко. И никакой дождичек не удержит меня от знакомства с лесным домиком.

Я уверенно надавила на педаль и поехала в лес, стараясь не думать о сгущающейся тьме.

Под колёсами похрустывали сосновые иголки, цепь предательски скрипела с каждым прокручиванием педалей. Как назло, хотя и вполне ожидаемо, начал накрапывать дождик. Я остановилась, прислушиваясь. Где-то совсем рядом находился источник непонятного шума — то ли назойливый шелест, то ли частая барабанная дробь, то ли все сразу.

Когда ливень сплошной стеной дошёл до меня, я поняла, что источником шума был именно он. За секунду меня окатило с ног до головы, и я поспешила в сторону дома, практически не разбирая, куда еду. Стало вдруг темно, и только рокот ливня заглушал бешеный ритм моего напуганного сердца.

Отбрасывая мокрые волосы с лица, я смогла наконец рассмотреть перед собой его — бревенчатый дом с мансардой. Тот самый, что я очерчивала пальцами на фото. На миг я остановилась, позволяя воде пробрать меня насквозь. Со мной происходило что-то невероятное. Одинокая трусиха-толстушка стоит под ливнем посреди леса… И

И ей это нравится!

Я задорно рассмеялась и со всей силой надавила на педаль, а дальше как во сне...

Скрежет слетевшей цепи. Подол платья цепляется за педаль. Велосипед кренит влево. Я поскальзываюсь в грязи и вместе с велосипедом падаю прямо в ледяную воду!

Если выживу, не забыть бы сказать Вике спасибо, что не рассказала про озеро.

С трудом отмахнувшись от тяжёлого велика и хватаясь за коренья сухого пня, я кое-как выбралась на берег, который развезло дождевым потоком. Практически на коленях я добралась до заветного деревянного крыльца. Меня уже порядком знобило, и я не сразу попала ключом в замочную скважину. Когда мне удалось войти внутрь, я замерла посреди большой комнаты. Пощелкала выключатель, но старая люстра не отреагировала. Хорошо, что дневного света ещё было достаточно, чтобы осмотреться. Только первым делом мне нужно было избавиться от грязной мокрой одежды.

У выхода на крючка висела куртка и большая клетчатая рубашка. Наверное, это странно — надевать на себя одежду прадеда Вики, но у меня не было выбора. Главное, не думать о покойниках в этом пустом жилище. Пока в голову не стали лезть мысли о всякой потусторонней чепухе, я поспешила скинуть с себя мокрое платье и белье и закутаться в уютную фланелевую рубашку простиранно-красного цвета. На удивление она пахла неплохо: дешёвым порошком, хвоей и чем-то глубоким и обнимающим, если можно так охарактеризовать запах. Рубашка заканчивалась чуть выше колен, а рукава оказались такими длинными, что их пришлось закатать три раза, чтобы мои ручки показались наружу. Я покрутилась на месте, внезапно ощутив себя маленькой и лёгкой в этой большой чужой рубашке. На фото дед Тимофей выглядел гораздо меньше.

Развесив свою одежду на спинку стула с потрескавшимся лаком на сиденье, я прошла из прихожей в основную комнату, которая занимала весь первый этаж. У двери было некоторое подобие кухни: пара напольных шкафчиков и раковина с ведром снизу. Над кухонным столом было то самое окно, под которым на фото рос куст черники. Я перегнулась через стол и выглянула в окно. Грязь и обугленный черенок вместо цветущего куста. Какая жалость!

Зато из окна было видно озеро, в которое я свалилась. За потоками воды с неба было сложно разобрать размеры и цвет озера. Осмотрю его утром, когда стихия поутихнет.

В самой комнате царил беспорядок. На диване-кушетке валялся ворох одежды. Большой круглый стол, на котором могла бы стоять ваза с полевыми цветами, был заставлен ящиками. В центре комнаты стояла печь невероятной аутентичной красоты: выбеленная, с тяжёлой заслонкой — как в старых деревенских домах. Я могла бы греться рядышком, если бы оказалась здесь зимой. Тут, наверное, сказочно в любое время года.

За печкой спряталась лестница на мансарду, но лезть туда, когда в доме становилось с каждой минутой все темнее, я не решилась.

Там же, за печкой, я нашла кресло-качалку с накинутым на него одеялом, и решила устроиться в нем, чтобы отогреться. На случай обороны от возможного зверья я прихватила лопату, стоявшую у входа в дом, и юркнула под плед, обнимая грубый черенок. Надеюсь, ей не закапывали покойника…