Правда, только правда, и...

- Эта история началась во второй половине восьмидесятых годов прошлого столетия, - начал неторопливый и малоэмоциональный рассказ Платон. - Тогда три друга, работающие в конструкторском бюро одного предприятия, решили идти в ногу со временем и занялись бизнесом. Этими тремя друзьями были Георгий Алексеевич Воловский, Дмитрий Александрович Кольский и Григорий Яковлевич Штерман. Сначала друзья, как и многие, кто поднялся тогда, занимались торговлей. Но Григорий, который всегда мыслил на годы вперёд, убедил Дмитрия и Георгия не жить сегодняшним днём и сиюминутной прибылью, а вкладывать деньги в инвестиции. Сначала друзья отнеслись с недоверием к инициативе Григория, но в скором времени его правота подтвердилась. Тем более, у Григория было необыкновенное чутьё, и друзья не потеряли ни копейки, наоборот, доходы их росли. Потом, чуть позже, началась приватизация, и дела совсем закрутились. Однако в конце тысяча девятьсот девяносто второго года между друзьями возникли разногласия, которые грозили перерасти в настоящую конфронтацию и последующий раскол. Когда начинали дело, для простоты оформили всё на Воловского, у которого были знакомства среди местных чиновников. Парни же не знали, какими делами начнут ворочать, да и доверяли друг другу, потому до сих пор тема какого бы то ни было дележа не поднималась. Но в конце тысча девятьсот девяносто второго года к ним обратился один из представителей местной криминальной верхушки. Он предложил ребятам открыть собственный банк и обещал всяческую помощь и поддержку. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, зачем местному криминалу понадобился собственный банк, - некоторые из них хотели выйти на качественно новый уровень, превратившись в нереально крутых бизнесменов. Предложение было очень выгодное, и Воловский с Кольским готовы были дать согласие, закрыв глаза на всё. Но категорически воспротивился Григорий Штерман, который настаивал на ведении исключительно чистого, полностью легального бизнеса. Разногласия росли, к единому мнению прийти не удавалось. Тогда Григорий принял решение выделить свой капитал из общего и потребовал оформить на него треть дела, по закону. А через несколько дней Григорий повёз свою недавно родившую жену на осмотр к гинекологу. По дороге их машину буквально протаранил и впечатал в отбойник грузовик, а потом машина Штермана загорелась.

Алёна закрыла лицо ладонями, а потом убрала руки и беспомощно посмотрела на Платона.

- Они не выжили?

- Нет.

- Погоди... Ты сказал: "Недавно родившую жену"?

- Да. Сыну Григория и Снежаны было всего три недели. Мальчик родился в самом конце декабря. В этот день его оставили с бабушкой, тёщей Григория, потому что на улице было слишком холодно.

- Этот мальчик... - Алёна поняла, что не может говорить.

- Да, это я. Тогда ещё Платон Григорьевич Штерман. Позже меня усыновили родная сестра Снежаны Мария и её муж Василий, поэтому бо́льшую часть своей жизни я являюсь Платоном Васильевичем Гладковым. Григорий вырос в детском доме, у него не было родственников. У Марии и Василия есть ещё двое сыновей, оба намного старше меня. После того, как меня усыновили, Василий подал рапорт об отставке, - а он служил в милиции, - и вся семья перебралась в другой регион, чтобы как можно меньше вспоминать о трагедии. Уход Снежаны сильно подкосил здоровье её матери, моей бабушки, и вскоре её тоже не стало.

- А ты знал о том, что тебя усыновили?

- Да, - бесстрастно кивнул Платон. - Знал с детства. Но подробности трагедии Василий, мой отец, рассказал только несколько лет назад, когда серьёзно заболел. Я тогда как раз вернулся из Европы, - учился там, выиграв грант в одном из конкурсов студенческих проектов. Рассказал мне папа и о том, как замяли дело об аварии. И даже отдал копии некоторых документов. В том числе, о деятельности того самого банка, из-за которого "друзья" пустили в расход моих настоящих родителей. Мыслями о кровной мести я одержим никогда не был, но у меня появилась идея о том, как я могу лишить Воловского и Кольского де́ла всей их жизни, лишить их всего. Я обратился в компанию, занимающуюся в числе прочего рейдерскими атаками и предложил свои услуги. Руководство меня услышало. Правда, в мой план были внесены некоторые коррективы. К тому времени, когда я начал работать в "Фениксе", твоего отца не стало, он ушёл от ответа. Но Воловский должен ответить по полной, и он ответит в любом случае. К тебе у меня нет никакой неприязни. Я с самого начала использовал тебя так же, как всех остальных, в том числе, Кристину. Кристина несколько часов назад улетела из страны, а я должен был сейчас полностью завершить дело. Завтра "Феникс" должен был полностью перейти к новым владельцам. Ну вот, теперь ты знаешь всё.

Алёна протянула руку, коснувшись клавиатуры, и замолчавший было компьютер снова начал работать.

- Пусти, - девушка слегка подтолкнула Платона, и он послушно освободил кресло.

- Что ты делаешь? - спросил Платон, зачарованно глядя на невесомо летающие по клавиатуре изящные пальцы Алёны.

- Вот, - Алёна кивнула на экран монитора и встала с кресла. - Здесь электронные подписи, моя и дяди Георгия.

Платону казалось, что всем, чем могла, Алёна его уже удивила, однако он опять ошибся: помощник генерального, правая рука и доверенное лицо, открыла авантюристу доступ к двум главным электронным подписям.

- А если я обманул тебя? Если я всё это сочинил на ходу? Чего не сделаешь, когда под ногами земля горит!

- Нет, не обманул. В таких вещах не лгут, - Алёна села обратно.

- Ещё как лгут, Алёна, и в гораздо более серьёзных ситуациях.

- Нет ничего серьёзнее и важнее человеческой жизни, Платон. И я уверена в том, что ты думаешь так же.

- Я-то думаю, но...

- Яникогда, ни разуне слышала от отца о третьем компаньоне. Даже когда они с дядей Георгием вспоминали, выпивали и ностальгировали, они говорили так, словно ихвсегдабыло двое, понимаешь? То есть, они нарочно стремились забыть о Григории. Уничтожили людей, а потом делали вид, что их никогда и не было! - губы Алёны дрогнули, но ей удалось сдержаться.

- Алёна...

- Тебе подписи нужны или нет? Если не нужны, я закрываю доступ, - глухо сказала Алёна.

Платон молчал, кусая губу. Потом достал ещё одну сигарету. Алёна терпеливо ждала.

- Мне нужны сутки. Возможно, даже чуть меньше. Ты будешь здесь, под моим присмотром. Не потому, что я не доверяю тебе, а потому, что я абсолютно не доверяю Воловскому. Не закрывай пока доступ, пожалуйста!

- Хорошо, - пожала плечами Алёна. - Как скажешь.

- Тогда иди спать, Алёна. У тебя вид измученный. А мне нужно позвонить.

- Платон, а ты не уйдёшь?

- Сейчас - нет. Я же сказал. Уйду только тогда, когда всё будет решено окончательно, а тебе не будет угрожать опасность.

- То есть, всё-таки уйдёшь?

- Точнее будет сказать, улечу, как Карлсон. Но обещать вернуться не стану.

- Я не хочу сейчас говорить и думать об этом, - глядя в стену, сказала Алёна.

- Целиком и полностью поддерживаю тебя в данном вопросе. Спокойной ночи, Алёна!

* * * * * * * * * * *

Алёна послушно ушла, а Платон ещё минут сорок ждал, когда она уснёт. Убедившись, что Алёна спит, принёс из прихожей свой портфель и достал ещё один телефон. Там, куда он собирался звонить, было ещё не так поздно. Ответили после второго гудка.

- Ну наконец-то, - вместо приветствия ворчливо сказал в трубку Александр Борисович.

- Александр Борисович, - так же без церемоний и предисловий заговорил Платон. - Мне нужен ещё год.

- Чтоооо? - обманчиво спокойно поинтересовался босс. - Ты совсем о.ренел, Гладков?

- Александр Борисович, выслушайте, пожалуйста!

- А что мне остаётся? Слушаю... пока.

- Я на всякий случай сделал оценку эффективности деятельности "Феникса", и коэффициенты меня очень порадовали. Скинул анализ вам.

- Хочешь, чтобы я тоже порадовался?

- Вот именно. Радостный шеф - залог успеха.

- Ты долго собираешься мне зубы заговаривать, Гладков? Ближе к делу.

- Я близко к делу, очень близко. Ближе некуда. Всё у меня, Александр Борисович. И я готов озвучить свою цену.

- Вот как ты заговорил? Чувствую, совсем бесстрашный?

- Нет, такой же трус, как большинство людей, и очень дорожу своей шкурой. Так, будто мне её ещё на Сотбис продавать. Однако я знаю, что вам гораздо выгоднее видеть меня среди ваших друзей, чем среди ваших врагов.

- Я могу тебя вообще не видеть, Гладков! Так что не угрожай мне тут.

- Кто же сомневается? Только после меня много чего останется, Александр Борисович. Я, может, и трусоват, но точно не дурак.

В трубке повисла длительная пауза.

- Что ты хочешь? Зачем тебе год? - как ни в чём не бывало "вернулся в беседу" босс.

- Я не хочу, чтобы вы разоряли то, что работало годами. Я против уничтожения налаженного дела. "Феникс" будет полностью подконтролен вам, но функции генерального необходимо делегировать Алёне Дмитриевне Кольской. И оставить ей её часть активов. А Воловскому пора отдыхать.

- У твоей Алёны Дмитриевны ещё молоко на губах не обсохло! Она с генеральной уборкой своей спальни не справится, пока кукольные домики из угла в угол переставляет.

- Вот через год и посмотрим. Если Алёна Дмитриевна не сможет доказать свою компетентность и удержать "Феникс" на плаву, сделаете с компанией всё, что сочтёте нужным. А если вы увидите, что "Феникс", как и меня, лучше иметь в числе друзей, пусть Кольская работает дальше.

- А ты что же, намереваешься ей помогать?

- Нет. Я собираюсь в отпуск, а потом вернусь к основному месту работы, если не выгоните.

- Угу, тебя выгонишь! - буркнул Александр Борисович. - "Ты их в дверь, они в окно". То есть, Кольская должна будет справляться там одна? Сама, всё сама?

- Пусть укомплектует штат на своё усмотрение. Главное условие - Воловский не должен никак участвовать в работе "Феникса".

- Полгода, Платон.

- Год. Полгода - смешной срок, абсолютно не показательный и не информативный.

- Чёрт с тобой!

- Это да, всегда со мной, - усмехнулся Платон. - Я так понял, вы даёте добро?

- Убытки мне кто будет компенсировать?

- Какие ещё убытки? О чём вы, Александр Борисович?

- Хорошо, упущенную выгоду.

- Её не будет, я вас уверяю.

- Всё, Гладков, отстань от меня, уморил на ночь гдядя. Жду полный отчёт к утру, только тогда официально дам согласие.

- Всё будет, Александр Борисович.

...Нажав отбой, Платон повертел в руках телефон, выключил компьютер и начал быстро собираться.

Пока Алёна спит, ему нужно сделать ещё кое-что важное. Не сказать, что грядущая встреча и беседа радовали Платона, но в этом деле невозможно поставить точку, не взглянув в глаза Георгию Алексеевичу Воловскому.

* * * * *

Спокойных мест, работающих в этот час, было не так уж много. Платон выбрал безликое кафе псевдояпонской кухни, устроился за столиком в углу, сделал заказ и стал ждать.

Сообщение Воловскому он отправил ещё из машины: всего несколько слов о том, что он хочет поговорить о Григории и Снежане Штерман без присутствия третьих лиц, в частности, личной охраны генерального.

Воловский ожидаемо испугался приехать один, потому сначала в зал кафе стремительно вошли двое верзил в чёрных пальто (девяностые нервно курят в сторонке) и обыскали Платона. Потом они исчезли так же быстро, как перед этим материализовались, и в кафе появился сам Воловский, один.