Ты украл мою жизнь, предатель

Глава 8

— Ирусик, пташка, золотце! — обнимаю ее, слезы ручьем, — Как же я рада тебя видеть!

Тело подруги напряжено. Она так и стоит изваянием.

— Ты моя последняя надежда! Представляешь, они все считают меня мертвой! — мне плевать, что мы стоим посреди зала, что нас слушают. Эмоций слишком много.

— Это кто? — за моей спиной мужской голос.

— Сестренка моя, мне столько надо тебе рассказать, — расцеловываю ее в обе щеки.

— Тарас, забери от меня эту женщину, — статуя моей подруги говорит хрипло, отчужденно, глаза устремлены вдаль. На меня она больше не смотрит.

— Ирусь, ты чего! Это же я! Ты не можешь меня не узнать! Только не ты! — я еще цепляюсь за крылья мертвой бабочки моей надежды. — Помнишь, как мы заблудились в горах, и я подвернула ногу, ты почти тащила меня на себе и убеждала, что выход совсем рядом!

На эти слова она с силой отпихивает меня от себя.

— Тарас! — повышает голос подруга.

— Женщина, пройдемте, — чья-то волосатая рука хватает меня.

Я не обращаю внимания. Лишь смотрю на Иру, на свою Иру, которой изливала душу, сколько себя помню.

— Ира, ты ведь узнала! — пытаюсь поймать ее взгляд, но она смотрит куда угодно, только не на меня.

Мужик тянет меня к выходу, не знаю, откуда берутся силы, но я отчаянно сопротивляюсь.

— Вы пугаете посетителей, — ледяной тон подруги бьет по тому, что осталось от моего сердца.

— Я везла тебя в роддом, потом крестила твою дочку, ты плакала у меня на плече, когда разводилась с мужем! — продолжаю орать, пока меня тащат к выходу. — Ты не можешь не узнать свою Тео!

— Стой! — дает команду мужику.

Приближается ко мне и ударяет по лицу.

Пощечина не на коже, гораздо глубже. Сердце останавливается, а потом его пронзает дикий спазм огненной боли, такой силы, что еще секунда и оно разорвется в клочья.

— Я не знаю, кто ты, отродье, — она проговаривает каждое слово медленно, хлестко, — Откуда знаешь все эти детали, но если ты еще хоть слово пикнешь, — еще одна пощечина, — Ты сильно пожалеешь! Моя горячо любимая Тео мертва. Кто ты такая, что своим поганым языком смеешь марать память о ней?

Я смотрю в ее изменившееся лицо и не верю, что это моя Ируська. Теперь она смотрит мне в глаза, стеклянным взглядом, тяжело дышит, ноздри раздуваются, руки сжаты в кулаки.

— Что они тебе пообещали, чтобы ты отреклась от меня? — спрашиваю, пытаясь найти в ее глазах хоть что-то от былой Ирочки.

— Сама напросилась! — рычит мне в лицо. — Тарас, в подсобку ее! — дает команду, разворачивается и уходит.

Мужик тащит меня в хорошо знакомое мне подсобное помещение.

— Зачем я тут? Что вы собираетесь делать? Позовите Ирину! Мне надо с ней поговорить! — кричу ему.

Но он спокоен и молчалив. Ноль эмоций. Ни оного слова. Усаживает меня на стул и стоит столбом. Я даже несколько раз ударяю его, то ногой, то рукой, он спокойно усаживает меня назад.

Этого Тараса я вижу в первый раз. Раньше у подруги была совсем другая охрана. Мы с ней вместе проводили собеседования, было интересно, весело, мы столько смеялись. Она в принципе, не посоветовавшись со мной, редко принимала серьезные решения.

Тарас же напоминает огромного медведя. Занял собой половину пространства подсобки.

А вдруг подруга привела меня сюда, чтобы потом в спокойной обстановке поговорить? Снова моя мертвая бабочка надежды подает признаки жизни. Это ведь моя Ирочка! Она что-то придумала!

Эта мысль успокаивает. Потому я прекращаю попытки разговорить медведя-Тараса. И жду. Больше ничего не остается.

Спустя минут двадцать, Ирина действительно появляется.

— Ты пришла! — вскакиваю со стула.

Радостная улыбка мгновенно спадает, когда вижу, кто сопровождает подругу.

— Вот она самозванка! Она третирует родственников погибшей Теоны Дементьевой! Ей откуда-то стали известны подробности жизни моей дорогой подруги, она ими пользуется, хочет нажиться на нашем горе! Бередит наши незажившие раны! — подруга всхлипывает. — Разберитесь, пожалуйста!

— Что ты творишь?! — от шока снова падаю на стул.

Медведь-Тарас отходит в сторону, уступая дорогу двум полицейским.

— Разберемся, Ирина Андреевна.

— Я не хочу, чтобы ее поступок остался безнаказанным! — добивает подруга.

— Вот так просто предашь? — мотаю головой.

— Видите! — тычет в меня пальцем. — Она продолжает!

— Когда-то ты пожалеешь о своем поступке, — шепчу упавшим голосом, глядя ей в глаза.

Взгляд она отводит. И наспех попрощавшись с полицией, и вовсе сбегает.

Меня выводят из ресторана. Не сопротивляюсь. Смысла нет. Сажусь в машину с мыслью, а вдруг в полиции у меня получится что-то доказать?