Забирая Еву

— Ерунда, царапина, — отмахивается Кай и, слегка повернувшись, тянется куда—то в сторону. Через пару мгновений в его руках оказывается телефон. Он находит чей—то номер в справочнике и набирает.

— Артем, зайди, — бросает в трубку и сбрасывает вызов.

— Ты голодна? – спрашивает, повернувшись ко мне. Я пребываю в небольшом удивлении, но не успеваю ничего ответить, так как дверь палаты открывается, и в помещение входит мужчина лет тридцати на вид.

— Артем, собери документы. Я все подписал, передай Ане: я до пятнадцатого на больничном, — говорит он мужчине, ничуть не смущаясь того, что рядом с ним на больничной койке сижу я.

— Хорошо, Николай Германович, — отвечает мужчина и тут же принимается за дело. Буквально за минуту собирает все до единого документа и аккуратно складывает в папку.

— Так что, кушать будем? Я голодный, как волк, — загадочно улыбается Кай, глядя на меня.

— Мне все равно. Я сегодня только чай попила в полиции, но, в принципе, не голодная, — шепчу, завороженно глядя в его глаза. Услышав мои слова, Кай недобро прищуривается и крепко прижимает меня к себе за плечи.

— Артем, поезжай в «Портленд», привези что—нибудь поужинать на двоих, — отдает приказ, повернувшись к мужчине. Тот кивает и молча выходит из палаты.

Несколько минут мы сидим в полной тишине. Крепко жмемся друг к дружке, словно бездомные котята.

— Как ты узнал, где я? – не хочу даже вспоминать об этом, но понимаю, что поговорить нам все равно нужно. Разъяснить ситуацию. Не хочу, чтобы в его душе хотя бы капелька чувства вины осталась.

— Как только я из магазина вышел и не застал машины, понял, что что—то стряслось. Тебе было так плохо, ну не могла ты уехать. Тут же набрал Леху. Искали, что есть сил, машину. Но она словно сквозь землю провалилась. Чуть с катушек не слетел. Лехе опять досталось от меня, — грустно усмехается, поглаживает меня по спине. — Потом, наутро, на телефон позвонил какой—то пацан. Сказал мне адрес и время передачи тебя людям Журавлева. Дальше — дело техники. Выследили тачку, приехали на место.

— Что с ним, не знаешь? — спохватываюсь, услышав от Кая о Руслане. Понимаю, что только сейчас вспомнила о нем. О том, кто, несмотря ни на что, помог мне.

— С кем? — хмурится Кай, не понимая, о ком речь.

— С Русланом. С тем парнем, что звонил тебе.

— Это он звонил? Похититель? — удивленно смотрит на меня, а спустя пару секунд, видимо сложив дважды два, все понимает и выражение его лица становится суровым. — Он там, где и должен быть преступник. В СИЗО сидит. Делится чистосердечным с Лешиными парнями, — ухмыляется он, а мне двинуть ему хочется.

— Как же так! Кай, он спас меня! Если бы не Руслан, ты бы никогда не нашел меня… Вернее, нашел, но такой, какой я уже не нужна тебе была бы… Руслан спас меня от того, что страшнее смерти. Он не такой, как остальные отморозки из этой банды. И теперь из—за этого сидит в тюрьме! — слегка отстраняюсь от Кая, дрожу от переполняющих меня эмоций.

— Я ему благодарен. Очень. Но это не меняет ситуации, Ева. Он — преступник. Это ведь он тебя похитил, хотел подставить меня. Подкинуть наркоту. После чего не он, а я бы оказался за решеткой. Он подверг твою жизнь опасности, — его тон абсолютно спокоен, но я даже так буквально кожей ощущаю вибрации напряженности, исходящие от него. Его не переубедить. Сейчас он слишком зол. Думаю, я оставлю этот вопрос на другой день. Но Руслану я просто обязана помочь.

— Он так же, как и ты, оказался заложником ситуации. Кто знает, как вообще он очутился в этой банде. Такой молодой…

— Девочка, я не хочу сейчас говорить о преступниках. Я едва ли не потерял тебя снова. И сейчас хочу думать о тебе и чувствовать только тебя, — притягивает меня к себе для очередного поцелуя.

Спустя полчаса в палату заходит Артем с пакетами в руках. Я забираю ужин и распаковываю еду. Устроившись рядышком с Каем, принимаюсь за ужин. Удивительно, есть совсем не хотелось, но стоило мне попробовать один кусочек аппетитного жаркого…— все. Почувствовала дикий голод. Справилась с едой за считанные минуты.

Закончив с ужином, Кай поднялся с кровати и, опираясь на один костыль, отправился в туалет. Я же принялась убирать посуду.

Неожиданно дверь палаты открылась, и в помещение вошла (нет не вошла, проплыла) медсестра с первого этажа, та, что с четвертым размером груди, так ревностно воспринявшая новость о наличии невесты у Кая.

— Здрасте, — скрещиваю перед собой руки в ответ на высокомерно-злой взгляд медработницы.

— А где Николай Германович? – изогнув бровь, спрашивает меня, поправляя полы коротенького халатика.

— По-моему, дежурная медсестра сегодня Анна Петровна, — не остаюсь в долгу и даже ни на йоту не собираюсь уступать этой охотнице.

— Девушка, вы, вообще, кто такая? — делает вид, что не помнит нашего разговора в холле. Нарочито медленно и спокойно, обхожу кровать. Приближаюсь к мадам вплотную. Между нами буквально несколько сантиметров пространства.

— Склероз, — хмыкаю и понимающе киваю головой. — Что поделать, бывает... Я невеста Николая Германовича, очень ревнивая и немного чокнутая. Вот только недавно в психушке лежала… Так что лучше, девушка, заправить бы вам ваши сиськи в платье и позвать дежурную медсестру, — наступаю на нее. Ошарашено уставившись на меня, незадачливая охотница пятится задом, аккурат к проему двери. Буквально выпихиваю ее за пределы палаты и, как только захлопывается дверь за незваной гостей, со стороны ванной комнаты появляется Кай. Несмотря на то, что каждый шаг дается ему с огромным трудом, его губы изогнуты в улыбке, а плечи подрагивают от еле сдерживаемого смеха.

— Чокнутая невеста? — хохочет он надо мной. А я замираю. Словно завороженная наслаждаюсь его смехом. Когда он, приблизившись, усаживается на постель, помогаю улечься, поправив подушку, и устраиваюсь рядышком.

— Не обращай внимания, у меня с ней свои счеты, — отмахиваюсь от него, видя, что Кай все еще ждет от меня ответа.

Следующие полчаса мы лежим, прижавшись друг к другу. Болтаем. О всякой ерунде. Мы словно специально избегаем всех волнующих тем. А таких, к сожалению, немало. Но сейчас нам просто необходимо хотя бы на несколько часов притвориться, что ничего не произошло. Что мы такие же беззаботные, как и в первую неделю нашего совместного отдыха. Кай так же, как и раньше, подтрунивает надо мной, а я с диким удовольствием отвечаю ему тем же.

Снова стук в дверь. Только на этот раз нашим гостем является дежурная медсестра. Анна Петровна входит в палату с подносом в руках. При виде меня хмурится. Но ничего не говорит.

— Так, давайте на ночь обезболивающее, — произносит недовольным тоном.

— Не надо мне обезболивающего. У меня все в порядке, — хмурится Кай, что не производит абсолютно никакого эффекта на Анну Петровну. Женщина поворачивается вполоборота.

— Деточка, как ты его терпишь? — спрашивает она, выпуская воздух из шприца.

— Он у меня самый лучший, Анна Петровна, — улыбаюсь. — Лучше с ней не спорить, — это уже говорю Каю, в то время как он буквально испепеляет меня взглядом.

— Вообще—то, я еще здесь, — недовольно бурчит.

— Вот—вот. Оголяйте ягодицы, — приближается к нам женщина.

Как бы он ни сопротивлялся, но с больной ногой, будучи в статусе пациента, против медперсонала не попрешь.

Как только медсестра удаляется за порог с наставлениями не шуметь, я подхожу к окну. На мир уже опустилась ночь. А значит, и мне пора уезжать. Черт, как, Леша говорил, называется та гостиница?

— Мне, наверное, пора, — поворачиваюсь лицом к Каю, пожимаю плечами, прячу руки в карманах джинсов. Совершенно не хочется от него уходить, только вот можно ли остаться? Не лучше ли не спешить? Действовать на этот раз потихоньку, осторожно. Кай лежит ко мне лицом, опираясь на локоть. Наблюдает за мной.

— Что непонятного во фразе: я тебя никуда не отпущу? – спрашивает он тихо—тихо с затаенной угрозой в голосе.

— Но ведь здесь мне нельзя ночевать, – умело строю из себя дурочку.

— Кто сказал? – хмыкает он и хлопает по постели рядом с собой.

— Слышишь, что сказала медсестра? Шуметь нельзя, — задумчиво протягиваю я, но все равно приближаюсь к нему.

— А мы тихонечко, — шепчет он, хватая меня за руку.

— Тебе нельзя. Ты же ранен, — предпринимаю последние попытки достучаться до нашего разума.

— Девочка, я ранен в ногу, а не в то, о чем ты сейчас думаешь, — ухмыляется и стягивает с себя футболку. Я стою неподвижно. Сердце в груди — словно молоток отбойный, ноги не держат. От охватившего желания — тугая пульсация внизу живота и биение пульса в висках. А Кай глаз с меня не сводит. Хочет меня. Так же сильно, как и я его. Я чувствую это, вижу. Он даже пахнет страстью, желанием. Приближаюсь к нему, утыкаюсь носом в его шею. Вдыхаю, вдыхаю. Не могу надышаться им. Он запускает руку мне под футболку. Проходится вдоль позвоночника жесткими, отчаянными прикосновениями, пуская ток по моим венам, пробуждая тысячу импульсов по всему телу.

Немного отстраняюсь, всматриваюсь в его лицо. Вижу страх в глубине его глаз. Понимаю: несмотря на внешнее спокойствие, Кай разбит. Хочу унять его боль. Хочу сказать, что никогда не оставлю его, что я вернулась навсегда, по—настоящему, готова быть с ним без прикрас и притворств, принимать таким, как есть. Временами излишне самодовольного, порой грубоватого, но такого умного, такого сильного, самого желанного. Одного на миллион. С моих губ не слетает ни единого слова. Вместо слов – поцелуи, прикосновения губ и рук. Он чувствует все. Понимает все до последнего слова. Чувствует каждую эмоцию до капли, жадно впитывает их.

Кай откидывает простыню. Осторожно стягивает белье, пытаясь не задеть перевязанное бедро, пока я лихорадочно освобождаюсь от джинсов и нижнего белья. Снова притягивает к себе, усаживает сверху. Я стараюсь не касаться раненой ноги. Понимаю, что ему тяжело, что каждое мое движение приносит боль, только вот не покажет он этого никогда.

Наши губы ищут в темноте друг друга. А найдя, сплетаются в головокружительном поцелуе. Тишину палаты разрывает лучшая музыка для его ушей — мои судорожные вздохи и стоны.

Мы действуем быстро, без излишних прелюдий. Нам просто нужно почувствовать друг друга. Как можно быстрее. После всего пережитого нам нужно осознать, что мы вместе. Что все плохое позади.

Его сильные руки опускаются на мои ягодицы. Кай приподнимает меня и задает нужный ему ритм. Медленный, невыносимо чувственный. Но мне все равно его бесконечно мало.

Мы так жадно пьем друг друга, что ничто в этом мире не властно отвлечь нас, остановить. Даже если бы все здание вместе с нами сейчас на воздух взлетело, мы бы не заметили. У меня голова кругом, чувствую, что уже на грани. Меня буквально потряхивает. Кай тоже близок. Он утыкается носом мне в шею, и я слышу, как он срывается вниз с едва слышным утробным рычанием. А у меня искры из глаз сыплются от запредельного наслаждения. Я впиваюсь цепкими пальцами в его плечи. Вбираю в себя до последней капли все его удовольствие. Успокоившись, Кай обвивает мою талию крепкими руками и сжимает меня так крепко, что кажется, вот—вот лопнут ребра. Я снова чувствую это. И снова плакать хочется. Наконец—то это чувство возвращается ко мне. Я так по нему тосковала, буквально задыхалась без него. Я счастлива. Счастлива.