7 футов под Килем

Глава 6. Ник

Сразу после школы я откатал два часа на гребном тренажере, пока мышцы не начали гореть, и заехал в супермаркет. Я делал это на автомате, стараясь не думать о том, что меня сегодня ждет дома. На часах было около девяти вечера, когда я наконец поднялся по лестнице на третий этаж, поставил пакеты с продуктами на потрескавшийся кафельный пол в подъезде и открыл дверь в квартиру. Еще на пороге мне в нос ударил кислый запах пива и густой дым от сигарет. Горло сжалось, а в глазах появилась резь. Подхватив пакеты и захлопнув ногой дверь, я включил свет локтем и прошел через коридор, отшвыривая в сторону жестяные пивные банки, не обращая внимания на то, что из некоторых может что-то вылиться. Этот пол и не такое на своем веку видал. Уберу потом, хуже тут уже стать не может. На кухне я засунул продукты в холодильник и, не мешкая, настежь открыл окно. Свежий воздух ворвался внутрь, и я наконец смог вздохнуть полными легкими. Как было бы хорошо иногда приходить в чистый дом.

– Никлас? – раздался голос мамы из ванной. – Это ты? По-моги мне.

Она говорила неестественно медленно. Опять надралась.

Я вернулся в коридор и осторожно приоткрыл дверь в ванную комнату, желая сначала убедиться, что мама одета. Она сидела на краю ванной в потертых джинсах и свитере и смотрела на меня осоловелыми глазами.

Мам, мне нужна маленькая передышка, хотя бы один нормальный вечер!

– Что такое? – устало спросил я, перешагнув порог.

Она подняла руки, пальцы и ладони были перемазаны чем-то черным. Ее движения были как в замедленной съемке. Глупая улыбка расползлась на губах, но скорее напоминала гримасу.

– Я хотела сделать маникюр. Й-и-к! Но у меня не вышло.

Она начала громко икать.

Я подошел ближе. Вся раковина была перемазана лаком, рядом лежал перевернувшийся флакончик и кисточка, несколько жирных капель попали на пол. Это была такая мелочь, но я закипел. Как я, черт побери, устал! Устал быть единственным адекватным человеком в этой семье, устал держаться на плаву, устал быть родителем своей матери!

Хотелось развернуться и бежать куда глаза глядят, главное, как можно дальше от этого пьянства и безысходности. Мне уже исполнилось восемнадцать, я получал свои пятьсот евро в кофейне и мог снять комнату в общежитии. Шиковать не получится, но мне одному много и не нужно. Жизнь бы заиграла новыми красками. Без мамы, которая сейчас отдирала черный лак от джинсов, все было бы куда проще. Но… Если я уйду, у нее не останется никого. Кто о ней тогда позаботится? Нет-нет, сначала поступление в академию, потом лечение матери в Гамбурге. Оно должно ей помочь. Просто обязано. А уже потом я смогу подумать об отдельной квартире.

Я закрыл глаза, которые предательски щипали, и сделал три глубоких вдоха, загоняя злость поглубже. Мать нуждалась во мне. Открыл глаза, перехватил ее руки. Достал из зеркального шкафчика средство для снятия лака и ватный диск. Мы закончили полчаса спустя. Я отвел ее в спальню, подождал, пока она уснет, и снова выбежал на улицу. Мышцы все еще ныли после тренировки, но мне нужно было куда-то выплеснуть злость. Я знал, если не сделаю этого сейчас, то завтра точно ввяжусь в очередную драку, а впереди был первый этап отбора в академию. Вряд ли Майк погладит меня по голове, если я приду туда с синяками.

Я засек время и побежал привычным маршрутом, который давно проложил на карте, чтобы подготовиться к забегу. Нужную дистанцию в пять километров пробежал за двадцать пять минут, чувствуя удовлетворение и спокойствие внутри.

На ужин я сварил спагетти. В супермаркете я взял те, которые продавались со скидкой за пятьдесят центов, – макароны в упаковке оказались поломаны, но вкус их от этого не менялся. К спагетти стоило сделать мясной соус, но я так проголодался и устал, что просто выдавил на тарелку знатную порцию кетчупа. Когда я заглянул к маме, чтобы пригласить к столу, она уже крепко спала, поэтому я уселся с ногами поперек подоконника, прислонившись спиной к внутреннему откосу. Откинув голову назад и закрыв глаза, я жевал макароны и дышал вечерним воздухом. Как можно добровольно курить или дышать дымом, от которого во рту появляется горький привкус смерти? Или как можно столько пить, чтобы терять способность соображать и нормально двигаться? Я не мог этого понять.

Я любил чувствовать контроль над своим телом. И надеялся, что когда-нибудь смогу контролировать и свою жизнь.