Сказки для взрослых

БЕЛКЕ В ГЛАЗ

Многие читатели наверняка слышали о том, что опытные охотники, когда охотятся на белок, чтобы не испортить шкурку, во время стрельбы стараются бить белке в глаз. Ну, а поскольку охотником я был тогда ещё совсем неопытным, то и понял эту охотничью мудрость буквально и, наткнувшись однажды в лесу на сидящую на толстой ветке белку, недолго думая, стукнул ей кулаком прямо в глаз.

В тот, не терпящий отлагательств, решающий момент я наивно полагал, что белка «отключится» и, повиснув на ветке, как шерстяной беспомощный чулок на бельевой верёвке, будет ждать, пока я её «выгляжу», «высушу», сниму и положу в свою охотничью сумку. Но белка, очумев от моей неожиданной выходки, сначала растерялась и, выпучив на меня отёкший глаз, лишь села на свою лохматую жопу от удивления. Затем, пару раз встряхнув головой, будто приводя свои разлетевшиеся по голове мысли в порядок, она, распушив хвост, молниеносно юркнула к себе в дупло, вытащила оттуда большую кедровую шишку и прицельно метнула этот ореховый «снаряд» в мою сторону.

Я, честно говоря, надеялся, что она начнёт кидаться орешками не простыми, а золотыми, в которых ядра — чистый изумруд, но, к сожалению, вслед за шишкой, в меня полетела еда из других сказок: и блины, и пироги, и сушёные грибы, и вяленые фрукты, и свежие продукты, и даже восковый «десерт» — большой кусок пчелиных сот. И этот дерзкий беличий «компот» был «вылит» на меня с большим презреньем…

Догадавшись, что это вовсе не та сказочная белка, о которой писал Пушкин, и что сегодня я вряд ли найду что-нибудь более питательное, чем эти скудные огрызки, и встречу кого-нибудь более ценного, чем этот облезлый зверёк, я тяжело вздохнул и, наведя ружьё на шустрый рыжий комок, дважды, поочерёдно, взвёл оба курка своей двустволки. Услышав два негромких глухих щелчка в спусковом механизме ружья, гибкое тело белки моментально перестало суетиться и замерло в позе живого чучела. Чёрные, как маленькие бусинки, глазки заворожённо уставились на торчащий в их сторону гладкий ствол и мне, даже, показалось, будто они не молили меня о пощаде, а отчаянно молили своего беличьего Бога спасти их и сохранить. В этих застывших глазках я увидел жуткий страх, обречённую неизбежность приближающегося конца и трясущуюся внутри красивого пушистого тельца беличью душу, готовую в любой момент, как только прогремит выстрел, «сорваться с низкого старта» и шустро, словно натренированный «спортсмен», ловко прыгая с ветки на ветку, вознестись на небо.

Являясь, наверное, самым сентиментальным охотником в мире, я представил, как маленькие голодные бельчата, оплакивая не вернувшуюся домой маму, будут вынуждены теперь жить в общежитии лесного «интерната», где каждый сам за себя. Что им придётся бороться за свою жизнь и место под солнцем с такими же голодными, но только более сильными и свирепыми кабанами, волками, лисицами, медведями, коршунами и орлами.

Конечно же, в силу своего офицерского прошлого, я не смог выстрелить в безоружного зверька с растопыренными в разные стороны лапками, напоминающего сдающегося в плен мирного лесного жителя, и, сжалившись над ней, стараясь не делать резких движений, чтобы не вспугнуть и без того находящуюся «на нервах» белку, плавно опустив ружьё, спрятал его за спину. После чего, я собрал разбросанные вокруг меня продуктовые засохшие охотничьи «трофеи» и затолкал их обратно в беличье дупло.

Попросив у белки прощения за вторжение на её территорию и за вступление с ней в рукопашный бой, я, по воинской традиции, «отдал честь» и, отмахнув рукой «под козырёк» бейсболки, отправился домой.

На следующий день, после той конфузно-неудачной охоты, на крыльце своей избушки я обнаружил огромную кедровую шишку, полную спелых и крупных орешков. Сначала я предположил, что её занесло ко мне на порог каким-то невероятным плодородным ветром, но потом понял, что это гостинец от моей новой «знакомой». Видимо, расчувствовавшись от моего благородного поступка, белка решила меня отблагодарить и наградить этим почётным кедровым знаком отличия за моё трепетное отношение к природе на фоне процветающего повсюду человеческого безразличия.

Каждый день она приносила мне по одной шишке, а я, с неподдельным интересом, следил за этим процессом, пытаясь понять, в какое количество шишек белка оценила свою спасённую жизнь и когда ей надоест носить мне гостинцы. Но белка без устали продолжала навещать меня и одаривать свежими кедровыми презентами.

Быть для белки дополнительным ртом, о котором тоже нужно заботиться и кормить помимо родных бельчат, я не хотел и тоже стал оставлять на крылечке для белки сюрпризы в виде кусочков сахарного рафинада. Белке понравилась моя сладкая идея, и она с удовольствием соглашалась на этот взаимовыгодный «бартер».

Постепенно перемещая продуктовую «точку обмена» внутрь дома, я боялся, что белку это может насторожить, но та, давно перестав чувствовать во мне потенциальную угрозу, уже без боязни забегала в заранее гостеприимно распахнутую мной дверь, запрыгивала на стол и, положив передо мной шишку, аккуратно брала сахар прямо из моих рук.

С каждым днём наша дружба крепчала всё сильнее и, со временем, переросла в самое настоящее доверительное плодотворное сотрудничество.

Утеплив снаружи белке дупло, и постоянно пополняя её запасы сушёными грибами и сухофруктами, я помог ей пережить лютую зиму, а она, ближе к осени, снабдила меня таким количеством кедровых орешков, что мне удалось даже открыть кедровую лавку и сделать на этом неплохой бизнес.

Моя белка, будучи прекрасным экспертом, находила в лесу отборный «товар» и, срывая его, сбрасывала мне вниз только качественные шишки. Таким образом, в день мы заполняли по два-три больших мешка отборными орехами, а после она помогала мне их шелушить.

В отличие от дружбы между людьми, бизнес и деньги не испортили наши партнёрские отношения, а только укрепили их. И дело вовсе не в том, что белкам деньги не нужны, а в том, что настоящая дружба всегда ценилась дороже золота и никогда не продавалась. Просто люди немного об этом подзабыли, а белка мне об этом всего лишь напомнила.