Она спасла меня, теперь моя очередь

Первая и единственная

Вокруг была лишь темнота. Всё моё существо нещадно болело, доходя до настоящей агонии, а память… Она была фрагментирована. Я не помнил многое, а то, что помнил, вызывало непонятные эмоции. Слишком сильно на мне всё отразилось, слишком тяжёлым оказался тот бой, едва не ставший для меня последним. А я, между прочим, ещё слишком молод, чтобы отправляться на перерождение снова. Вернее, нынешний я молод, а так мне уже слишком много лет. Подождите — бой? Но… с кем?

— Ты в порядке?

Голос. Слабый, тихий, но бывший недалеко от меня. Открыть глаза было делом чем-то невозможным. Эмпатия, пусть и сильно повреждённая, но всё-таки ощущала живых, правда, лишь одно живое существо, прямо напротив. Место, где мы находились, буквально источало безнадёжность, боль, обречённость. Моя душа, будучи едва целой и державшейся только на силе воли, не могла поглотить это всё сразу, однако часть этих остаточных эмоций всё же душа впитала. Веки медленно разлипались, и взгляд, ещё расплывчатый, выловил одинокую фигуру, а обоняние выловил знакомый запах. Знакомый из-за стольких перерождений, пусть в этой жизни я с ними и не встречался ещё.

≪Человек. ≫

Постепенно зрение становилось четче, и теперь я мог увидеть, что это был не просто человек. А ребёнок. Маленькая девочка. А вот место, где мы были — тюремная камера. Я, может, и не был человеком сам, или даже человекоподобным, но знал их, помнил. И не понимал их.

Вопрос о том, почему ребёнок был слишком большим для меня, быстро отпал сам собой. Это не ребёнок был большим, а я слишком мелким. От меня остался лишь небольшой кусок тёмной твари, размером с новорожденного. И ещё этот чёртов голод…

— Ты голоден? Вот!

Голос девочки отвлёк меня от мыслей, заставив повернуться к ней. В её маленьких ладошках, что она протягивала ко мне, был кусочек хлеба. Голод, что снова оповестил меня о своём состоянии, заставил чуть ли не вырвать хлеб. Девочка на это лишь улыбнулась. Каким-то уголком сознания я отметил, что мои, некогда мощные, лапы, представляли из себя лишь тонкие, хлипкие нитки. А то, что когда-то были острейшими когтями, не порезали бы сейчас и бумагу, настолько мягкими они были. Эх.

Пока я утолял физический голод, мои глаза осматривали камеру. От окна, прямо по стене вниз шла черная полоса, постепенно исчезающая, и оканчивалась она подомной. В углу лежал стог сена, от которого уже тянуло плесенью, и на котором девочка спала. И почему она вообще была здесь?

Перевёл взгляд на ребёнка. Она ела другой, заплесневелый кусок хлеба, и также рассматривала меня, но во взгляде не было страха или беспокойства. Она с улыбкой смотрела на меня, но в глазах была обречённость и смирение. На ней была лишь белая одежда, похожая на длинную майку, но называется по другому. Не могу вспомнить. Вся кожа девочки была покрыта ссадинами, словно её били, и не один раз. На одну секунду что-то внутри меня поднялось, но тут же это что-то погасло. Неважно. Тут я могу немного прийти в себя, вспомнить всё, чего меня лишили, и немного восстановиться. А заодно удовлетворю своё любопытство.

Время текло слишком медленно, но при этом было наполнено чем-то… странным. Я не мог говорить, потеряв эту способность, но девочку это словно и не волновало. Когда ей приносили еду, она делилась со мной, а когда засыпала, то я оказывался в её руках, так как она прижимала меня к себе. Эмпатия говорила лишь о том, что она хочет защитить его, хотя сама была в клетке.

— Ты маленький. Я не дам им ненароком тебе навредить.

Мне? Навредить? Хотя в моём нынешнем виде… Почему мне не хватало сил стать тем, кем был? Не знаю. Вернее знаю. Мне тогда было всё равно. Как любое живое существо, мне были доступны все эмоции, и в те дни во мне было сначала только любопытство. Потом интерес. Потом я стал ощущать спокойствие. Девочка буквально светилась изнутри, в ней не было ни капли ненависти или злобы на тех, кто избил её, явно пытал и посадил сюда. Хотя у тех людей, что приходили сюда, присутствовал сильный страх и ненависть к ней, с желанием убить.

Считая, что я маленький и несмышлёный, она постоянно что-то рассказывала мне, а иногда даже рисовала, водя куском камня по песку, что был рассыпан по полу камеры. Однажды, она просто посадила меня к себе на голову и начала рассекать по камере, что-то тихо напевая. Я только и мог, что зажмуриться и слушать её пение, чувствуя спокойствие внутри себя. Волосы девочки были мягкими, и очень длинными, почти достигая пола, и были завязаны в хвост. Конец этого хвоста слишком часто мелькал перед моим лицом, из-за чего периодически прыгал на него, пытаясь поймать, а девочки лишь лихо смеялась, бегая по камере, поддаваясь и вновь убегая. Смех девочки был мягким, приятным, хотелось его постоянно слушать. Я постепенно становился сильнее. Я вылечился.

Так прошла неделя. И ночью всё изменилось.

— Сжечь ведьму!!!

— Сжечь!!!

— Гори в аду!!!

Поздним вечером дверь в камеру с громким скрипом открылась. Девочка, что в эту ночь не спала, быстро спрятала меня в сене, сама прижавшись к стене. Двое мужчин, вошедшие внутрь, явно чего-то боялись. Один держал колодки, второй вилы, целившись ими в ребёнка.

— Время пришло! — сказал первый, надевая кандалы на девочку, и грубо поднял ей на ноги.

Второй явно чуть расслабился, перестав осматривать камеру. Последним, что я увидел оставшись один, это грустную улыбку девочки, что посмотрела туда, куда спрятала меня. Я ощутил…не знаю, как это объяснить. Наверное, это чувство похоже на потерю, когда забирают то, что тебе важно. Куда её увели? И почему? Я не спрашивал эти дни, не интересовался, а она не говорила, хотя с каждым днём грусть и обречённость всё больше появлялась в её глазах.

Сколько я так сидел? Не знаю, не следил за временем, и лишь услышав множество голосов на улице, пришёл в себя. Уже наступила ночь. По стене поднялся наверх, к решёткам на маленьком окне, через которое я когда-то проник сюда. На улице стояли люди, крича и махая руками, собравшись вокруг будущего костра. И тут я застыл. Там на костре… Они хотели сжечь её? Ни в чём не виноватую девочку?! Я хотел бы ошибиться, но мои глаза и крики людей не врали в этом. Палач, держа в руках длинный меч, подошёл к ней, взял резко за косу и одним движением отрезал волосы, после чего крича, что ведьма потеряла почти всю силу, бросил косу к её ногам.

А потом поднялось пламя. Оно медленно поднималось вверх, к ней, а страх людей менялся, превращаясь в злорадство. А девочка… она не кричала. Её голова была опущена, глаза закрыты, но ненависти к этим людям не было. Восстановленная эмпатия прямо мне говорила, что в девочке сейчас лишь сожаление, и понимание к этим людям, что хотят сжечь её из-за страха.

А меня сжигала ярость. Уже забытая мной за эту неделю. Она поднималась также быстро, как пламя подбиралось к её ногам. Я хотел убивать их, терзать, разрывать на мелкие части! И именно эта ярость дала мне возможность подключиться к ядру этого мира, пока мои слабые когти сжимали стальные решётки.

Люди… Беспощадны, мелки и слепы… И так глупы! Из-за своих глупых страхов, не желания понимать и тем самым развиваться, они сами уничтожают себя. Ангелы-Хранители уже давно покинули их, покинули этот мир, что утопает в собственной тьме, а не желание понять это, принять свою вину в произошедшем превратило их в параноиков, ищущих демонов, ведьм, колдунов. Наивные существа. ВЫ не нужны нам демонам такие! Как бы вы не описывали нас, мы не несём вам смерть, разруху и болезни в прямом их смысле. ВЫ сами, думая о таком подсознательно, ведёте себя в эту тьму, тогда как ваши души не принадлежат никому, кроме вас. Сами придумав эти сделки, вы живёте по глупым правилам, виня в провалах именно нас. Мы такие же живые, как и вы. Но именно эти люди — хуже любого другого представителя Бездны, что знал я. Существа Бездны просто дикие осколки живых существ, живущие только инстинктами, а это…

Огонь уже почти подобрался к ногам девочки, что не произнесла ни слова, и даже не двинулась, сжигая её косу, но тут я услышал кашель от дыма, и тихий, едва слышимый стон боли.

И глаза тёмной твари, из чёрных бусин превратились в кроваво-красные.

* * *

Громоподобный рёв со стороны тюрьмы за одну секунду заставил горожан замереть. Такого они не слышали никогда, и даже священник, которого так долго ждали жители, замер и слегка затрясся. Часть стены с громким грохотом упала на землю, и из камеры вылетело огромное чёрное нечто, приземлившись рядом с костром. Запрокинув голову, это нечто заревело. Из-за его спины виднелась пара мощных крыльев и несколько щупалец. Тело было крупным, высоким, все четыре лапы оканчивались острейшими когтями. Закончив рёв, чудище сделало рывок вперед, сквозь костёр, что не нанёс ему никакого урона. В одной своей лапе он бережно держал потерявшую сознание девочку, и одним ударом хвоста он сбросил в горящий костёр священника и палача. С громкими криками загоревшиеся люди пытались встать, выйти из пламени, но помост, на котором был установлен костёр, проломился, и они рухнули вниз, погребённые под горящей древесиной, умирая от огня, боли и копоти.

Самые смелые горожане, видя это, бросили в чудище вилы, следом за ними это сделали и остальные. Но вилы и факела не могли нанести урона бронированной шкуре существа, об которую обламывали зубы многие существа Бездны.

— И это всё, что вы можете, люди?! — громкий, леденящий кровь рёв, разнёсся по округе, заставив всех людей замереть в испуге. — Встретившись с сильным противником, вы дрожите в страхе, и всё, на что вы способны — это обвинять невиновных! Вы сами уничтожаете себя! Ангелы уже покинули ваш мир, а теперь — убиваете последний свет этого мира! Ну что же — попробуйте, если сможете!

Пасть монстра раскрылась, исторгая тёмно-оранжевое пламя, поглощая людские тела, нанося ужасающие ожоги. Те, что стояли дальше, в ужасе разбегались, надеясь спастись, а некоторые умирали на месте, их сердца останавливались только от взгляда на монстра, в кроваво-красных глазах которого отражалось адское пламя. Одним взмахом лапы, он разрубил когтями нескольких жителей, что нацелились на девочку в его лапе, думая, что таким образом избавятся от него. Ошмётки их тел — вот и всё, что осталось от них. А крылья надёжно защитили девочку от чужой крови.

Преследовать оставшихся людей чудовище не стало. Его взгляд переместился с монстров в шкуре людей на свет этого мира, и с громким рыком они исчезли, оставив лишь пламя, что будет гореть несколько дней.

* * *

— Вот ты где. Долго же мне пришлось искать тебя.

— Ну, ты меня нашел. Что теперь?

В ответ лишь пожимание плечами и тихий хмык.

Вокруг царило спокойствие. Земля, покрытая зелёной травой, была мягкой, а запах от цветов — волшебным. Под деревом, недалеко от одного из небольших домов, лежало существо, напоминающая помесь собаки и неизвестного существа, с крыльями. Оно спокойно расположилось под деревом в тени, но одним глазом следило за играющей на заднем дворе девочкой, с длинной косой из волос.

— Я думал, что после Бездны ты погиб, но…

— Меня так легко не убить, Дэмиан. Чего не скажешь о тебе.