Скульптор твоего тела

И в этот момент на мою ногу прыгнула радостно лающая собаченция с немецким именем Марта.

***

Я наклонился и погладил попытавшуюся лизнуть меня в лицо и изо всех сил виляющую хвостом, так что даже заносило зад, Марту, и поднялся, решившись, наконец, взглянуть в лицо другой моей пациентке — хозяйке собаки. И внутренне вздохнул, увидев ее взгляд.

— Привет! — сказал я, вручая цветы. — Отлично выглядишь.

Она рассеянно взяла розы, понюхала, благодарно кивнула и спросила о том, что, видимо, занимало все ее мысли без остатка:

— Как ты это сделал?

Я уже думал об этом, понимая, что вариант, при котором Ирина ничего не заметит, относится к разряду фантастических. Но, честно говоря, так ничего толком и не придумал. А что тут придумаешь? Все отрицать — мол, я ни при чём, и ничего знать не знаю? Она не поверит. Смешно, словно правде она поверит…

— Хочешь мороженое? — ответил я вопросом на вопрос.

— Хочу, но ты мне все расскажешь.

— Договорились, — вздохнул я, увлекая ее к лотку мороженицы, что каждое лето стоял на углу дома в этом месте.

Купив нам по мороженому, ей — то, на которое она указала, себе — то, что люблю я, мы прошли к большому скверу возле знаменитого собора и уселись на одну из свободных скамеек. Весь этот путь мы прошли молча, словно бы заключив некий негласный договор. Ну, это мне так показалось, поскольку я вообще с девушками говорить не умею, всегда с трудом подыскивая фразы. Да и понимаю я их плохо, странные они какие-то, словно с другой планеты прилетели и говорят на непонятном языке. Она, может, просто не хочет ни о чем говорить, пока не услышит то, что было главным для нее. И я не ошибся, поскольку, не успели мы присесть, как она повернулась ко мне и требовательно произнесла:

— Ну?!

— Что ты хочешь услышать? — вяло пробормотал я, увлеченно извлекаямороженое из фольги.

— Олег, не крути, — она зачем-то оглянулась и почти прошептала, — как ты убрал горбинку с моего носа?

— Какую еще горбинку? — попытался я выставить последний заслон.

— Такую! — непререкаемо отмела она мои возражения.

Я вздохнул и откусил мороженое. В принципе, я могу вообще ничего не отвечать. Я могу даже просто встать и уйти. Но это было мое первое в жизни свидание, да и девушка с исправленным носом стала чудо как хороша, учитывая, что все остальное у нее и до этого было на уровне. И я, еще раз вздохнув, начал говорить:

— Я не знаю, как именно у меня это получается. То есть… Я не могу объяснить, эээ, механизм и… и… и вообще.

Она внимательно выслушала мой сбивчивый лепет и задала следующий вопрос:

— Марта вчера сильно пострадала, и ты спас ее?

— Нет, — я сразу же отмел любые попытки приписать мне возможности целителя. — Марта был здоровой, насколько я могу судить только ушиблась, наверное, и очень сильно испугалась. Ира, я не умею ни лечить болезни, ни исцелять какие-то травмы.

— Это правда? — недоверчиво прищурилась она.

— Чистая правда! — с легким сердцем соврал я и зачем-то покосился на кресты возвышавшейся над нами громады собора. Если Бог все же есть, он должен меня понять.

— А мой нос? — Ирина не собиралась сдавать позиции. Если в отношении Марты она просто ничего не могла доказать, то здесь-то, так сказать, факт налицо! А точнее — на лице.

— Ну-у, — опять протянул я, — у меня иногда получается менять форму… э-э-э, не знаю, как объяснить…, в общем, иногда я могу делать то, что сделал с твоим носом. Но это не связано со здоровьем, повторю, я не могу лечить, я, образно выражаясь, просто скульптор. Хотя, я не уверен, вчера был практически первый раз и… вот.

Некоторое время мы сидели молча, оба переваривая то, что я сказал. А что? Скульптор — такое название моего умения мне понравилось. Даже Марта притихла, не сводя взгляда с моего мороженого и непрестанно облизываясь. В конце концов, я скормил ей его.

— То есть, — заговорила первой Ирина, — ты вроде пластического хирурга, но без хирургии, без всех этих скальпелей, разрезов и прочего?

— Ну, наверное, — пожал плечами я.

— А как ты это делаешь?

Я задумался, честно пытаясь вспомнить, потом еще раз пожал плечами и выдал:

— Мне кажется, я просто леплю то, что хочу.

— Из человеческого тела?

— Получается так.

Ирина помолчала еще немного, а потом тряхнула, головой:

— Не может быть!

Я только пожал плечами и покосился на ее нос, как бы говоря: посмотри на себя в зеркало.

Она, словно уловив мой мысленный посыл, тут же запустила руку в непременный женский атрибут — небольшую сумочку на ремне через плечо, и, покопавшись, достала, не знаю, как это называется, в общем — такую плоскую коробочку, внутри которой на одной стороне было зеркальце. С разных сторон рассмотрев свой нос и потрогав его пальцами, она спросила:

— Ну, ладно, допустим. А что еще ты умеешь?

— Теоретически, можно попробовать любую коррекцию тела, — подумав, осторожно ответил я, и добавил: — но это надо все пробовать, опыта у меня пока мало.

— Так, так…, — задумчиво протянула Ирина. — Любую, значит…