Инстинкт охотника

5

Супермакс был сущим адом даже для суперхищника. Джо на мгновение замер, обливаясь потом. Каждая мышца его тела горела молочной кислотой. Он изучал каждую мышцу, пока она сокращалась и расслаблялась. Он знал, что потерял довольно много мышечной массы, но почему-то чувствовал себя смертельно опасным со своим худощавым, крепким телосложением. Как большой хищник семейства кошачьих, кошка из джунглей. Чем сильнее он себя чувствовал, тем больше тестостерона накапливалось в его теле, и тем сильнее становилось желание трахаться и убивать. От полного безумия его спасали только ежедневные дозы ингибиторов серотонина.

Ощущение собственного тела было его единственным утешением. Если бы он не мог иметь контакта с другими человеческими существами, он потерялся бы в ощущениях своей собственной плоти. Он слизнул пот с рук и вспомнил потный, мясистый вкус женской груди после занятий любовью. Он укусил себя за предплечье и почувствовал вкус крови, дразнящий его вкусовые рецепторы, заставляя их гореть от воспоминаний о тех, кого он съел.

Первую неделю после перевода Джозеф провел в раздевалке. Охранники сняли с него всю одежду и поместили в камеру без окон, где температура была понижена до десяти градусов, а свет горел двадцать четыре часа в сутки. Там он начал свой новый режим тренировок. Он начал с шестисот отжиманий и скручиваний в день. Это число постепенно возросло до тысячи, а затем и до двух тысяч. Затем он добавил приседания и отжимания от стены из положения стойки на руках. Эти упражнения не только согревали его, но и помогали лучше приспособиться к своему телу. Когда он не тренировался, то мастурбировал, заново переживая каждый момент, проведенный с Алисией. Пару раз он задрочил свой член до крови. Однажды он даже кончил кровью. После этого он попал в лазарет и потом в раздевалку. Но его новая камера была не лучше, чем раздевалка.

В отличие от обычной тюрьмы строгого режима, в которой он содержался, или даже государственной психиатрической больницы, в супермаксе не было групповых мероприятий. Никаких занятий спортом, никаких сеансов терапии и религиозных собраний. Не было работы и возможности закончить образование и получить диплом онлайн или по почте. Заключенные ели изолированно в своих камерах. Единственное время, когда им разрешалось выходить, это час ежедневных прогулок в комнате с высокими бетонными стенами и турниками. Джо разрешалось принимать душ по десять минут три раза в неделю.

Джо проводил свой ежедневный час упражнений на турнике. Как и отжимания, теперь он мог делать тысячу подтягиваний за час. Он стал килограммов на десять легче, чем тогда, когда совершал преступления, за которые его осудили, но выносливость Джо теперь зашкаливала. Он чувствовал себя быстрее, проворнее и в сто раз более смертоносным, чем неделю назад, когда убил большого трансвестита. Его неуклюжее, скульптурное тело походило на кусок железа, выкованный в горниле его убийственной воли.

В течение нескольких часов он прокручивал в голове сценарии побега, убивая охранников, беря других в заложники и заставляя их открывать одни двери и запирать другие, чтобы обеспечить ему беспрепятственный выход. Он фантазировал обо всех возможных способах убить человека и воображал убийства, пока те самые охранники, против которых он замышлял заговор, наблюдали за ним на камеру. Джозеф вырывал воображаемые глотки, выковыривал воображаемые глаза и воображал, как его пальцы пронзают височные доли. Он раскалывал черепа, разбивая их на бесформенные куски локтями и коленями. Отрывал яички и прокусывал яремные вены и сонные артерии. Затем он представлял себе пир, на котором пожирал трофеи и поглощал сущности убитых, впитывая их силу.

Он помнил вкус каждой мышцы, каждого органа и видел в них новые лица. Мясистые бицепсы теперь были похожи на лицо охранника, который приносил ему еду по утрам. Квадрицепсы принадлежали охраннику, который провожал его до душа и обратно. Мозг представлял собой лицо офицера из диспетчерского пункта, а сердце – измученное лицо адвоката, который пытался перевести его в психиатрическую больницу. Груди и попка – на них все еще было лицо Алисии. И, вероятно, будет там всегда. Но бедра, половые губы, клитор и соски теперь сопровождали воспоминание о молодой модели Селене Кассаро и ее необыкновенном подарке. Джозеф хотел большего, гораздо большего.

С тех пор как он подрался с трансвеститом, жажда человеческой плоти превратилась в бушующую бурю внутри него, которая, к счастью, была несколько подавлена ингибиторами серотонина, которые ему прописал профессор Локк. Но в последнее время ему требовались все большие и большие дозы, дозы, которые оставляли его опустошенным и дезориентированным, мешали сосредоточиться. Как бы сильно он ни хотел сотрудничать с экспериментаторами, ему нужна была ясная голова, если он собирается когда-нибудь сбежать из тюрьмы.

Увидеть Селену снова было теперь почти невозможно. Ей было запрещено навещать его, и даже если бы она это сделала, в супермаксе визиты были строго без контакта с посетителями, сидя за плексигласовым окном и разговаривая по телефону. Для Джозефа видеть ее, не имея возможности прикоснуться к ней, было бы еще более невыносимо, чем не видеть ее вообще. Телефонные звонки также были ограничены и тщательно прослушивались. Даже разговоры Джозефа с адвокатом теперь велись через плексигласовое окно. Единственным, кому разрешалось вступать в физический контакт с Джо, кроме охранников, был профессор Локк. Каким-то образом ему позволили продолжать свои исследования и лечение, даже когда Джо был заперт, что позволило ему на несколько дополнительных часов в день выходить из камеры для сеансов терапии, состоящих из допроса профессора, взятия образцов крови и мочи, а также проведения МРТ и ПЭТ-сканирования в тюремной больнице. Грантовые деньги, собранные профессором Локком, позволили приобрести оборудование, что, вероятно, было одной из причин, по которым ему был разрешен такой доступ.

Даже книги и журналы были запрещены в супермаксе, если они не были одобрены администрацией. Телевизоры внутри камер контролировались охранниками и были неизменно настроены на общеорганизационные программы и религиозные службы. Не было ничего необычного в том, что телевизор неожиданно включался, транслируя марафон "Поклонение и хвала" какого-нибудь телепроповедника далеко за полночь. Это была еще одна форма изощренной, коварной пытки, которую применяли охранники.

Личной жизни в супермаксе не существовало. Охранники круглосуточно следили за передвижениями Джо с помощью видеокамер, а связь между заключенными и сотрудниками диспетчерской будки осуществлялась в основном через громкоговорители и микрофоны. Освещение и дверные замки находились под электронным управлением в диспетчерской будке. Если офицер в будке был не в духе, он оставлял свет в камере Джо включенным на всю ночь.

Сами камеры представляли собой бетонные подземелья размером два на три метра, где все сенсорные сигналы ограничивались бетоном, сталью, голой семидесятипятиваттной лампочкой в клетке на потолке и телевизором на стене, который периодически включался, чтобы передать послание надежды и искупления.

Джо как раз собирался начать качать пресс, когда заметил профессора, стоящего в дверях. Голос из контрольной будки приказал ему встать и опереться руками о стену в задней части камеры.

- Ты знаешь правила, Джо. Нам нужно заковать тебя для транспортировки.

Джо сделал, как ему было приказано, поднялся и прошел в заднюю часть камеры, где встал на колени и положил руки на стену. Стражники вошли внутрь и умело сковали ему запястья и лодыжки, а затем помогли подняться на ноги.

- Как поживаешь, Джозеф? - спросил профессор, тепло улыбаясь. Он положил руку на плечо Джо и легонько похлопал его, когда охранники вывели громадного человека из камеры. Даже несмотря на то, что он похудел, Джо знал, что он все еще производит впечатление внушительной фигурой. Профессор Локк пытался внедриться в жизнь Джо как некий суррогатный отец, но Джо знал, что этот человек втайне боится его. Настоящий отец Джо никогда его не боялся. Даже когда он зубами разорвал ему горло.

- Со мной все в порядке, профессор.

- А как твои позывы?

- Все еще сильны, но вполне управляемы, сэр. - Джо не видел причин лгать. Он никогда не отрицал того, кем был, даже на суде. В камере все знали, что он убьет любого из них, если останется с ними наедине достаточно долго. Здесь не было никаких секретов.

- Это хорошо, Джозеф. Мы собираемся попробовать новый препарат на этой неделе. Он предназначен для лечения пациентов с биполярным расстройством, но я думаю, что он может помочь и тебе. Сначала мне нужно сделать еще одно сканирование твоего мозга, чтобы увидеть, как работают ингибиторы серотонина.

- Хорошо, профессор.

Они вышли из камеры и пошли по коридору. Джо смотрел в пол, пока они шли по длинному коридору. Мысль о том, что он проведет остаток жизни в этой холодной, безжизненной темнице, все больше и больше беспокоила его. Он не представлял, как сможет прожить еще один год в этом месте, и уж тем более всю оставшуюся жизнь.

- Профессор?

- Да, Джозеф?

- Как вы думаете, я когда-нибудь вылечусь? Неужели вы думаете, что я когда-нибудь смогу покинуть это место?

- Не знаю, Джозеф. Даже если я вылечу твою патологию, преступления, которые ты совершил, все равно останутся. Ты убил много людей. Я не думаю, что государство это простит. Давай просто сконцентрируемся на том, чтобы вылечить тебя, хорошо?

Джо кивнул и снова уставился в пол. В последнее время он уже не был так уверен, что когда-нибудь снова станет нормальным, и если профессор Локк не найдет лечение его болезни, то ему придется искать его самому. И он не сможет сделать это за решеткой.