До тошноты

- Ты меня вообще слушаешь?

Кристи уперла руки в бока - поза, которая никогда не переставала раздражать Уильяма.

- Что? - oн неохотно нажал кнопку включения, остановив Питера Гриффина на полуслове.

- Я сказала, что обязательно найди труп, чтобы он не вонял на весь двор. Последнее, что нам нужно, это чтобы Дэвон съел это больное маленькое существо и его вырвало на диван, когда его нет в доме.

- Хорошо. Я поищу ее завтра утром.

- И прими одну из своих таблеток, - добавила она, присаживаясь на подлокотник кресла, чтобы слегка обнять и поцеловать его перед тем, как лечь спать.

- У меня нет депрессии.

* * *

- Давай, мальчик! Возьми фрисби.

Уильям поднял пластиковый диск над головой Дэвона, но собака просто смотрела, как он летит. Зевнув, пес растянулся на траве и выжидающе уставился на Уильяма, как бы говоря: Классный трюк, теперь иди и сделай это.

- Ленивый пес.

Уильям рассмеялся и подобрал летающую тарелку. Он поднялся по ступенькам на заднее крыльцо, чтобы взять пива, когда что-то маленькое отскочило от его головы и покатилось по дереву.

- Что за черт?

Наклонившись, чтобы поднять это, он понял, что это гранула крысиного яда. В него попали еще две гранулы, и он поднял голову как раз вовремя, чтобы третья попала ему в нос. Белка снова уселась на край желоба, забросав его ядом. Затем маленький зверек выбросил остатки за край и возмущенно завизжал на него.

- Будь я проклят. Ты, мелкая пизда.

Уильям собрал оставшиеся гранулы и выбросил их в мусорное ведро, помня о том, что Дэвон может их съесть. Он был наполовину удивлен, но также немного зол.

- Вот и все. Ты это заслужилa.

Потребовалось некоторое время, чтобы найти его, но он обнаружил старое дробовое ружье своего сына, спрятанное в пыльном ящике в гараже. Уильям снова схватил лестницу, когда выходил. На этот раз белка удержалась на крыше, пронзительно крича при вторжении, пока Уильям взбирался по перекладинам и упирался локтями в черепицу. Он много лет не стрелял ни из какого оружия, и первая пуля прошла высоко и далеко.

Грызун убежал при звуке выстрела, когда следующая пуля попала ему прямо в плечо. Он высоко подпрыгнул в воздух, визжа и чирикая. Ожидая, что существо убежит, Уильям был удивлен, когда оно повернулось к нему и атаковало, оскалив большие зубы.

Спеша отступить, Уильям поскользнулся на лестнице, и его подбородок больно ударился о верхнюю перекладину, заставив его прикусить язык в процессе. Он спустился по лестнице и выбрался на середину двора, где его ждал, тявкая, Дэвон.

- Правильно, Дэвон. Скажи ей ты, мальчик.

Уильям вытер подбородок, и его рука стала мокрой от крови. Взглянув на крышу, он больше не смог увидеть белку.

Хорошо. Может быть, теперь мелкая пизда исчезнет.

* * *

- Что случилось с твоим лицом? - Кристи убрала его руки, когда он попытался помешать ей провести пальцем по повязке на его подбородке.

- Я поскользнулся на лестнице и ударился подбородком. Ничего страшного.

- Во имя всего cвятого, почему ты оказался на лестнице?

- Я стрелял в ту белку. Мелкая засранка не захотелa есть яд, поэтому я застрелил еe из дробовика Макса.

Уильям попытался ухмыльнуться, но у него защипало в подбородке.

- Может быть, нам стоит отвести тебя к врачу, - Кристи бросила на него обеспокоенный взгляд.

- Я же говорил тебе, что со мной все в порядке.

Он ненавидел этот обеспокоенный взгляд больше всего на свете. Даже когда она твердила ему что-то, к чему он привык за десятилетия брака, у нее всегда было это наполовину обеспокоенное выражение лица. Иногда она вела себя так, словно он сумасшедший или ребенок, которому нужно напоминать о самых элементарных вещах. Уильям похоронил свою собственную мать пять лет назад и не нуждался в замене.

- Ты принял таблетку?

- Черт возьми, Кристи! Я не в депрессии. Со мной все в порядке. Я поранился, пытаясь избавиться от белки. Вот и все. Та самая чертова белка, ради которой ты заставляла меня "ехать верхом", чтобы убить.

Уильям был удивлен ядовитостью своего ответа. Он не знал, что был зол, пока не начал кричать.

Кристи уставилась на него, смаргивая слезы. Не в силах сейчас иметь дело со своей женой, он повернулся и вышел из комнаты, услышав первые ее всхлипывания, когда уходил.

* * *

На следующее утро Уильям проснулся от лая Дэвонa снаружи и звонка телефона на тумбочке. Он повернулся и обнаружил, что половина кровати Кристи пуста.

Должно быть, все еще не оправилaсь от вчерашнего вечера. Перекинув ноги через край кровати, он сел и потянулся к телефону на тумбочке.

- Алло?

- О, слава Богу, папа! Тебе потребовалось так много времени, чтобы ответить, что я уже собирался повесить трубку и вызвать полицию.

- О чем ты говоришь, Макс?

- Я звонил тебе три раза сегодня утром, пап.

- Звонил? Наверное, я просто крепко спал. Что за чрезвычайная ситуация? Я имею в виду, не то чтобы я не рад тебя слышать, сынок, но что происходит?

Уильям не разговаривал со своим сыном почти месяц, но он знал, что его старший сын занят работой и семьей. Тем не менее, он скучал по своим детям и внукам и был разочарован, услышав от Кристи, что они не смогут собраться вместе летом.

- Нам нужно поговорить. Возможно, ты захочешь присесть.

Пульс Уильяма участился, когда прилив адреналина подстегнул его сердце, хотя он говорил ровным голосом.

- Я сижу. В чем дело?

- Я ненавижу быть тем, кто это делает, но если я этого не сделаю, не думаю, что кто-то другой когда-нибудь сделает. Я никогда не соглашался с тем, как мама решила справиться с этим, но я устал от того, что она звонит мне по ночам в слезах. Тебе нужно, чтобы я сказал...

- Вау. Притормози, Макс, - Уильям почувствовал, как в правом виске появилась пульсация, и не смог уследить, к чему клонит разговор его сын. - О чем ты говоришь, и что это за история с твоей мамой?

- Она ужасно беспокоится о тебе, папа, - Макс сделал паузу. - Мы все беспокоимся. Ты странно себя ведешь и не принимаешь лекарства, как говорит доктор...

- А теперь подожди чертову секунду. Я не знаю, что тебе говорила твоя мама, но я в порядке. Мне не нужны никакие таблетки. У меня нет депрессии.

Уильям почувствовал, что начинает злиться. Кристи не имела права звонить и выводить детей из себя по пустякам.

- Эти таблетки не от депрессии, папа. Они от слабоумия.

Солнце все еще ярко светило ему в глаза, а Дэвон все еще надрывался снаружи, но Уильям ничего этого не замечал. Его разум замер, пытаясь осознать слова Макса.

- Что?

- Ты слышал меня, папа. Ты сходишь с ума. И мама не знает, сколько еще она сможет справляться с этим сама.

- Я не знаю, о чем, черт возьми, ты говоришь, - Уильям сделал паузу и потер висок, проигрывая битву со своим самообладанием. - Но с моим разумом все в порядке.

- Правда? Что ты помнишь из вчерашнего, папа?

- Я выполнял кое-какую работу во дворе и поссорился с твоей мамой, - огрызнулся Уильям, внезапно почувствовав сильную усталость и желание швырнуть трубку, чтобы замолчать от обвинений.

- Это все? Это действительно все, что ты сделал? Что ты ел на обед? На ужин?

- Я не...

- Это верно. Ты не знаешь. Ты теряешь время уже несколько месяцев. Это была идея мамы сказать тебе, что таблетки от депрессии, но я всегда думал, что тебе следует сказать. Особенно после такой потери работы.

- Я вышел на пенсию.

- О, ради бога, папа! Tы не ушел на пенсию. Ты был вынужден уйти в отставку. Ты не можешь сказать мне, что полностью забыл, или подавил, или что там еще ты натворил. Ты вытащил свой член посреди урока и помочился в мусорное ведро. Тебе просто повезло, что никто не выдвинул обвинения в непристойном поведении.

Уильям упал на колени, даже не подозревая, что встал. Его кожа была холодной, но внутри было жарко, внутренности бурлили. Ему казалось, что весь его мир только что перевернулся с ног на голову.

Вспышки полувоспоминаний начали нападать на него, но, к счастью, снова улетучились. Эмоции бушевали в нем; гнев, стыд и замешательство боролись друг с другом, пока в его голове не возникло ощущение, что по ней кто-то колотит молотком.

Что-то прокатилось по крыше, и Дэвон взвыл, прервав мучения Уильяма. Телефон все еще был у него в руке, звук голоса его сына доносился издалека. Не слушая, что сказал Макс, он приложил телефон к уху и заговорил ровным голосом, который показался ему чужим:

- Я люблю тебя, Макс, но заткнись. Мне нужно идти.

Он положил телефон обратно на подставку и поднялся на ноги, его ноги онемели и дрожали. С крыши донесся скребущий звук, и он поднял голову, как будто мог каким-то образом увидеть сквозь верхние этажи и стропила черепицу наверху.

Белка.

Уильям, спотыкаясь, зашел в главную ванную комнату и взял со столика баллончик с лаком для волос "Aquanet". Он встряхнул его и распылил мелкий туман, проверяя, не засорилось ли сопло. Запах заставил его улыбнуться, на секунду он вспомнил, как давным-давно целовался с Кристи в его "Бьюике", как чудесный аромат ее духов и пота смешивался с лаком для волос.

В ящике для мусора он нашел зажигалку и щелкнул ею, со второй попытки получилось длинное пламя. Они оба бросили курить, когда родились внуки, но Кристи любила свечи и всегда носила с собой зажигалку. Не задумываясь о том, что на нем все еще не было ничего, кроме потрепанного халата поверх боксеров и обычной белой футболки, Уильям вышел на улицу.

Лестница все еще была приставлена к стене дома, и он остановился, почесывая голову. Он думал, что убрал ее. Он никогда не оставлял свои вещи на виду. Что-то мокрое коснулось его руки, и он действительно закричал, втягивая ее обратно. Дэвон издал соответствующие "гав" и съежился, опасаясь удара. От этого зрелища сердце Уильяма заболело.

- О, Господи, мальчик. Ты действительно напугал меня.

Он почесал собаку за ухом, и Дэвон в ответ пнул одной задней ногой, блаженно пытаясь почесать воображаемый зуд. Уильям уставился на крышу, видя лишь редкий взмах беличьего хвоста, когда она расхаживала с важным видом.

В его голове крутились фрагменты его разговора с Максом, а также образы вещей, о которых он забыл, что делал, например, кричал на свой класс, дрался с Кристи. Он ударил ее? Мог ли я когда-нибудь ударить ее? Он выбросил эти мысли из головы, сосредоточившись только на этом дразнящем красном хвосте и самодовольном маленьком грызуне, к которому он был прикреплен. Его тревога и страх превратились в шар раскаленной добела ярости, заставляя желчь и кислоту взбиваться и разъедать слизистую оболочку желудка.

- Ты, мелкая сучка, я доберусь до тебя раз и навсегда.

Уильям схватил баллончик с лаком для волос в одну руку и поднялся по лестнице, используя свободную. Когда он добрался до верха, он оперся одной ягодицей о крышу, свободной рукой хватаясь за черепицу для опоры. У него похолодело внутри, ледяная решимость сковала его нервы.