Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы

Главный злодей романа, сеятель зла и разрушения Карвин, соблазняет служанку Клары, становится причиной гибели семьи Виланда и его самого, он преследует и терроризирует Клару, настраивает ее против жениха. Все, что делает Карвин, – для него игра, забава; он испытывает удовольствие, подобно кукловоду, «дергая» всех за «ниточки» и заставляя играть ту роль, какую ему захочется. Исследователи считают, что в образе Карвина есть черты Дон Жуана и одновременно – злодея из готического романа (как, например, героев А. Радклиф).

Следующим Браун задумывал роман «Карвин». Однако замысел остался нереализованным – были написаны и опубликованы лишь в 1805 году несколько отрывков из предполагаемой книги «Воспоминания Карвина, чревовещателя». По замыслу автора, новый роман должен был предшествовать «Виланду», показывая предысторию Карвина – его молодость, проведенную в Ирландии.

Роман «Ормонд, или Тайный свидетель» представляет собой послание Софии Куртланд, подруги героини романа, Констанции Дадли, некоему господину Розенбергу в Германию. Сама София в описываемых ею событиях практически не участвует (она появляется лишь в самом конце), и с ее письмом, дополненным оценками и комментариями Констанции и некоторых других действующих лиц, читатель знакомится в изложении Констанции.

В основе сюжета – идея соблазнения. За Ормондом тянется шлейф историй о его любовных победах, имеющих нередко трагические последствия (его любовница, которую он бросил ради Констанции, кончает жизнь самоубийством). Но Констанция – вовсе не Кларисса Ричардсона, невинная девушка, оказавшаяся жертвой злодея: это «новая женщина», чей образ создан Брауном под влиянием идей просветителей и прежде всего Мери Уолстонкрафт. Отец Констанции, Стивен Дадли, дал дочери прекрасное образование, недоступное женщинам в те годы. Идеалы разума, привитые Констанции отцом, стали ей опорой в нелегких жизненных ситуациях, которых на ее долю выпало немало. Научившись стоически выносить удары судьбы, Констанция не ожесточилась, не озлобилась, она продолжает верить, что с помощью разума можно преодолеть любые тяготы и беды, осмысляя их и находя выход из любой, самой сложной ситуации.

Вера в неограниченные возможности разума сближает Констанцию с Ормондом, наделенным блестящими способностями и мощным интеллектом. В образе этого героя Браун показывает, какую опасную форму может приобрести теория «разумного эгоизма», получившая распространение во второй половине XVIII века. Воспылав страстью к Констанции, Ормонд решает добиться ее любым способом, вплоть до убийства ее отца, в котором видит главное препятствие для своего союза с ней. Талант перевоплощения помогает ему творить злодеяния. Меняя обличье и голос, он проникает в тайны людей, а затем использует это им во вред, и они беззащитны против его дьявольского ума.

Браун, таким образом, представляет в Ормонде и Констанции две ипостаси разума, который, в зависимости от нравственного содержания, выступает то как орудие добра, то как орудие зла, выявляя, в сущности, кризис просветительского мировоззрения.

В герое романа «Артур Мервин, или Воспоминания о 1793 годе» Браун предпринял попытку изобразить двойственность человеческой натуры, сочетающей в себе и добро, и зло. Подзаголовок романа отсылает читателя не к Великой французской революции, а к событиям 1793 года, когда в Филадельфии разразилась эпидемия желтой лихорадки, жертвами которой стали около двух с половиной тысяч человек, что чрезвычайно много для того времени.

Самые сильные страницы романа – описание людей, охваченных страхом, в городе, где, казалось, сам воздух был пропитан кошмарным сладковатым запахом смерти (мертвецов жгли на улицах, запах отбивал только табак, и даже дети не выходили на улицу без сигар…). Все это передано Брауном с удивительной, подчас пугающей психологической выразительностью, заставляющей вспомнить «Дневник чумного года» Д. Дефо.

Картины эпидемии и человеческого отчаяния подчеркивают противоречивость характера главного героя – Артура Мервина. Он родился в сельской местности и обладал от рождения чистой и наивной душой. Однако суровая реальность жизни изменила его. В результате жизненных испытаний он отступает от высших нравственных принципов, не согласующихся с корыстными побуждениями, которые становятся доминирующей чертой его характера.

С новой стороны открылась американская действительность в романе Брауна «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы». В предисловии к роману Браун подчеркивает, что главное направление художественного поиска для него – «подлинная американская жизнь». «Во всяком случае, автор вправе вменить себе в заслугу стремление заинтересовать читателя и привлечь его симпатии средствами совсем иными, нежели те, которыми пользовались предшественники, – утверждает он. – Наивные суеверия, давно изжившие себя нравы, готические замки, несбыточные фантазии и вызывающие манеры – все эти атрибуты уходящего века пусть остаются в прошлом. Ведь нам куда ближе противостояние с индейцами и всевозможные опасности, подстерегающие путника на Диком Западе, – для уроженца Америки было бы непростительно обойти это своим вниманием. Сей живительный источник и вдохновил автора снова взяться за перо, дабы ярко и достоверно изложить на бумаге мысли и чувства, навеянные нашим новым миром».

В романе Браун вновь обращается к своей излюбленной теме раздвоенности человеческой психологии (на этот раз имеющей форму сомнамбулизма). Формально детективный роман выстроен как тонкий психологический этюд: ужас нагнетается описанием череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.

Действие романа относится к 1787 году, когда вокруг западных земель разгорелась острейшая борьба, сопровождавшаяся истреблением и оттеснением на запад индейских племен. Пытаясь найти убийцу друга, главный герой оказывается вовлеченным в невероятную цепь событий и стечения обстоятельств. Неподдельный ужас смещенного сознания сомнамбулы, борющегося с наваждениями, а также чувства и мысли смертельно испуганного человека переданы в романе особенно впечатляюще.

Совершенное владение искусством создавать и поддерживать нужное настроение придает ужасам Брауна пугающую правдоподобность. Несколько зловещих штрихов – и читатель погружается в атмосферу присутствия потусторонних сил, которую ощущает почти физически. Эстетика произведения ориентирована главным образом на эмоциональное воздействие. Моральные, социальные и психологические размышления трансформируются у Брауна в новую разновидность готики – психологический готический роман, вызывающий horror к сознании и в душе человека.

Ни в какой другой книге Брауна нет столь запутанного сюжета, как в «Эдгаре Хантли». Ни в какой другой книге Брауна нет так много убийств, загадочности и тайн – недаром исследователи называют это произведение самым характерным готическим романом писателя: даже «Виланд» оттесняется на второе место по психологической глубине и убедительности. «Эдгар Хантли» – не просто роман в некогда модной манере: здесь типичные приемы готического романа использованы в новом антураже, с новой целью, и проложен мостик от готики в духе Уолпола и Радклиф к психологической готике Готорна и По.

Романы «Клара Хоуэрд, или Энтузиазм любви» и «Джейн Тэлботт» во многом не похожи на предыдущие книги Брауна: здесь есть счастливый конец и они лишены драматизма, присущего более ранним романам.

В 1804 году Браун женился, пытался заняться бизнесом, а в 1810 году скончался от туберкулеза. По одной из легенд, которые сопровождали Брауна всю жизнь, за несколько лет до смерти он написал трагедию, которую потом сжег, а пепел хранил в табакерке на письменном столе…

Влияние творчества Ч.Б. Брауна на развитие американской готической традиции невозможно переоценить.

Будучи настоящим художником, Браун всегда стремился наиболее полно выразить и показать идею, мысль, чувство, настроение, образ, внутреннее состояние человека, используя достижения предшественников и одновременно трансформируя традиции английского готического романа.

Браун творчески соединяет поэтику готического романа с проблемами современной ему Америки, одновременно достигая высокого уровня генерализации, что вызывало восхищение его современников и писателей более позднего времени как в Европе, так и в самой Америке.

Прозой Брауна восхищались его соотечественники: Роберт Берд и Джордж Липпард, Натаниэл Готорн и Джон Уиттьер, Эдгар По и Говард Лавкрафт. В рассказе «Колодец и маятник» По делает отсылку к одной из глав романа «Эдгар Хантли», а в рассказах «Маска Красной Смерти» и «Король Чума» ощутимо влияние «Артура Мервина». Не менее тепло приняли Брауна в Великобритании. О нем восторженно отзывались Уильям Годвин и Джон Китс, Вальтер Скотт и Уильям Хэзлитт, Мери Шелли признавала зависимость «Франкенштейна» от книг Брауна. Томас Лав Пикок рассказывал, что Перси Биши Шелли в список из шести самых любимых своих книг внес, вместе с «Фаустом» Гёте и «Разбойниками» Шиллера, «Виланда», «Ормонда», «Эдгара Хантли» и «Артура Мервина». Именно с Брауна, по мнению М. Белла, «начинается история американской литературы, история ее настоящего развития как серьезной формы художественного творчества».

Елена Пучкова,

кандидат филологических наук,

член СП России,

член Гильдии «Мастера литературного перевода»