Коди. Небраска

Глава 9.

Он очнулся от удара по щекам. В незнакомом месте, в салоне неизвестной машины – Адам держал его за локоть, стекла запотели, потому что снаружи валил снег. Сколько времени прошло?

На лбу и руках у Коди были синяки, но хуже всего было то, что на переднем сиденье сидели двое, и он не знал, кто они, не видел их лица, только белые одежды.

Снова голос Адама, сжимающего его локоть:

– Малыш, как долго ты здесь один?

Коди, помолчав, ответил – пару месяцев.

– Какой сейчас год, мальчик?

– 2012, кажется.

– Сколько тебе лет?

– 21, но все говорят, что как будто столько не дашь.

– Где твои родители, ты потерялся?

– Моих родителей я не знаю, меня усыновили тетя Марта и Джей. Из паба.

– Где они, почему не приходят за тобой?

– Они умерли.

– Кто-нибудь может прийти и забрать тебя?

– Нет, нет никого, кроме Адама.

– Кто такой Адам?

– Адам – это ты.

Две тени на переднем сидении переглянулись, кажется, один из них что-то записывал в блокноте. Коди слышал лишь усталое и одинокое биение своего сердца.

Адам снова вернулся к нему, он сохранял великодушное терпение, опять и опять спрашивая Коди, кажущегося совсем маленьким и сгорбленным на этом огромном кожаном сидении.

– Коди, ты знаешь, откуда здесь Адам?

– Да, он приехал на машине… На машине в город Коди.

– Его встретил Джей?

– Я… Я не помню. Может быть, я его встретил… Я запутался… Я хочу домой.

– Подожди, малыш. Скоро ты пойдешь домой.

– Адам, ты отведешь меня домой, ты побудешь со мной?

– Да, но сначала ты должен поговорить со мной.

– Хорошо.

– Что произошло 4 июля?

– Я просто запутался, я всегда все путаю. Перепутал отраву для крыс с дрожжами для сидра и забыл выключить утюг. Я хотел погладить платье тети Марты. А они шумели внизу, они все были до смерти пьяные в тот вечер. Они обидели меня. Мне было так одиноко… И грустно. У меня все болело… Они обидели меня, хотели забрать мой город.

– И что ты сделал, Коди? Скажи это, – Адам нервно моргал, затаив дыхание.

Коди, трепетно наклонив к его плечу голову, прошептал:

– Я их всех убил.

После этих слов в окна машины ворвался яркий свет, расколов их, брызги осколков заискрились в воздухе. Становясь осязаемым, свет превращался в белые руки, выталкивая Коди наружу десятками пальцев и ладоней.

Он осторожно открыл глаза, прикрывая их рукой, жмурясь от горячей синевы неба. Вокруг него зеленела трава, и он слышал аплодисменты. Под руки его вели люди в белом. Крики возбужденной толпы, и хлопки сотен ладоней, они лились отовсюду, пока он медленно шел по ровной дороге с черно-белым узором. Он почувствовал тепло и свет и сияющую радость вокруг. Люди вокруг шумели, выкрикивали его имя.

В конце дороги стоял Адам, сияющий, как новенькая монетка, тоже в белом. Он сулил собой все сладости мира, любую радость и конец тревогам. Коди подошел к нему, наклонившись в глуповатом приветствии. Адам протянул руку, и в неё легла сморщенная старческая ладонь, маленькая, как детская ручка, вся покрытая шрамами от ожогов.

Впереди висела большая надпись с голубыми буквами – “ВЫ ПОКИДАЕТЕ КОДИ”. Буквы были картонными, они рассыпались прямо на глазах.

Коди растерянно оглядывался вокруг – а посмотреть было на что. Это не был его город, он вообще не знал, где он находится и какой сейчас год. Вокруг были карты штата Небраска, карты города Коди, начерченные от руки карты, улицы на которых извивались лихорадочно и хаотично, висели фотографии Джея, Марты, некоторых его школьных знакомых и горожан, множество полок в шкафах со стеклянными дверцами, все они были заполнены папками с документами, и на каждой – его имя. Или название города? Как его вообще зовут? У стены стояли люди в белых халатах, все они смотрели на него и на Адама.

Снова наклонившись к Адаму, чувствуя, как замедляется ритм его сердца, он спросил неожиданно глухим и сиплым голосом: "Где я?".

Адам ответил с нежностью:

– Неважно, главное, что ты здесь, со мной. Смотри, а вот и они! – и он поднял руку в приветствии. К ним подъезжали черные машины.

Послышался топот шагов, всплески фотокамер, шум голосов и гудки автомобилей. Гул большого города навалился на него, он растерянно смотрел кругом, надеясь увидеть знакомый пейзаж, но все вокруг было чужим: и белые стены зданий, и высокая кирпичная ограда, и решетки на окнах, и зеленый газон перед ним, и падающий снег.

И Коди выскользнул из белых рук сопровождающих. Он заплакал слепыми мраморными глазами, опустившись на колени перед охнувшей толпой, согнув свои изуродованные, тонкие ноги в старых ботинках, выглядящих изношенными, но до того удобных.

Адам поднял его, вытер ему слезы и поставил рядом с собой.

– Доктор Шиман, сэр, скажите, каково это – работать в экспериментальных условиях в лечебнице Байлоу?

Голос репортера перебили другие голоса:

– Сэр, не противоречит ли медицинской этике ваш эксперимент?

– Что дальше будет с вашим пациентом? Считается ли он вменяемым?

– Каково это – быть первым психиатром, установившим связь с самым загадочным массовым убийцей десятилетия?

Адам, терпеливо отвечая на вопросы, все так же придерживал Коди за локоть.

– Я прошу заметить, что я не справился бы с этой задачей, если бы не прекрасная команда специалистов, что стоят позади меня. Аспекты же своей работы, в том числе этические, медицинские, я описал в статье, опубликованной в научном журнале “Скальпель”, прошу вас обратиться к нему.

– Но сэр, куда теперь денется Малыш? Его казнят?

Коди, ослепленный вспышками и оглушенный криками, растерянно смотрел в небо, на падающие снежинки. Адам бережно повернул его за подбородок к толпе, снова раздался вздох, защелкали затворы фотокамер.

– Посмотрите на этого пациента, он провел в заключении почти всю свою жизнь. И ещё дольше – в тюрьме собственного разума. Нам еще предстоит выяснить механизмы подавления и роста аффективных личностей, их преобладания над внешне нормальным “я”. Эта трагедия явила нам совершенно новый образ убийцы, и нам предстоит разобраться, что делать с нашими открытиями дальше. Поверьте мне, я и моя команда не знали до конца, получится ли у нас.

Тут Адама перебил визгливый крик из толпы “Коди, я люблю тебя!”, толпа загудела сильней.

Адам красноречивым жестом сделал знак охране и осторожно проводил Коди в здание, закрыв за собой дверь. Коди шагал с трудом, поэтому Адам поддерживал его.

– Адам, ты обещал, что отведешь меня домой, – Коди жалобно смотрел на своего спутника.

– Да, я и веду тебя домой, малыш.

– Я смогу снова работать в пабе?

– Сам увидишь, а пока давай, ступай на лестницу.

Незнакомый высокий офицер в форме поприветствовал их.

– Что, доктор, все так же, как и всегда?

– Да, Пол, каждый раз одно и то же.

– Ключи там, на доске. У нас теперь работы прибавится.

– Спасибо, Пол.

Адам вел Коди под руку, открыл перед ним еще одну дверь и они вошли в комнату, точно повторяющую комнатку Коди на втором этаже паба. На полу стояла коробка с пластиковыми лошадками. Он, радостно воскликнув, тут же сел на пол, вытянув ноги, принялся доставать их.

Адам сел на стул рядом, вытащив блокнот из кармана. Начал писать, но отложил ручку. Подал домашний халат для Коди, помогая ему сунуть руки в рукава.

– Малыш, сколько тебе лет?

– Мне… вроде бы 18.

– Ты знаешь, где ты?

– Да, я в городе Коди.

– Ты знаешь, кто я?

– Ты – Адам, мой лучший друг. Адам никогда не делает плохого Коди.

– А Коди делает что-то плохое?

Коди, отложив лошадку, очень красивую, с белой гривой, задумчиво кусает губы.

– Да, Коди сделал кое-что, и за это он был в тюрьме.

– А сейчас Коди где? Коди сожалеет о том, что он сделал?

Коди, распахнув голубые глаза, смешливо улыбнулся, обводя взглядом комнатку:

– Он у себя дома. И нет, он не сожалеет. Он думает, это было красиво.

– Красиво?

– …Да.