Жуткая Женя

Глава 2. Принцесса и влюбленный рыцарь

Стас Шумилов – интерн терапевтического отделения – не уставал повторять: «Ты, Вовик, тряпка!». Что ж, Шумилов - будущий врач, ему виднее. Сам же Вова себя тряпкой не считал. У него есть работа. Пусть не самая престижная, но стабильная. У него есть квартира. Убитая однушка на окраине Москвы, зато – своя. Даже машина есть – золотистая Daewoo Nexia, хотя Стас называет его Ксюшу «гниющим зомбивагеном поносного цвета». Так что вовсе он не тряпка, а рыцарь. Влюбленный рыцарь, верный даме сердца. Да, дама сердца вьёт из него верёвки, динамит, высмеивает, не ставит ни во грош и порой в упор не замечает. Но от этого не становится менее желанной и прекрасной. Женечка. Его принцесса…

Вова любил её, сколько себя помнил. Любил так сильно, что захватывало дух. Он всё ей прощал. Капризы, истерики, высокомерие, поклонников, имя которым – легион. Он забирал Женю из клубов пьяную вдребезги. Возил по бутикам и салонам. Выгуливал её тупую псину и следил за давлением в шинах её белого кроссовера. Вова считал Евгению богиней. Она называла его «карманным парнем»…

- Тряпка ты, - ультимативно заявил Стас и всунул Вове в руку рюмку коньяка. – Выпей, отпустит. Я тебе как врач говорю. Она на твоих глазах с мужиками обжимается, а ты всё: «Женечка! Женечка!». Ты еще на задние лапки встань, для убедительности.

Они сидели в ординаторской у Стаса в больнице. Сегодня у Шумилова выходной, но он всё равно днюет и ночует в терапии. Упоротый трудоголик.

- Пей-пей! – подначивал будущий врач. – Вон до чего себя довёл. Лица нет. Решетникова известная стерва.

- Ты говори-говори, да не заговаривайся. – Рыкнул Вова. – А то я морду твою интерновскую сейчас вмиг подрихтую.

- Ишь ты, какие мы суровые мачо, - хмыкнул Шумилов, обновляя стопку. – Разуй глаза, Лухманов. Ты не мачо, а чамо. И я – твой друг – обязан донести до тебя сей прискорбный факт.

- Она уезжает, - похоронным голосом констатировал Вова.

- Вернётся.

- Не вернётся. Замуж выходит. В Америку.

- Это к лучшему. – Шумилов похлопал его по плечу. – Мы тебе бабу найдём. У меня вон тут сколько. Королева на королеве королевой погоняет. Наша Ленка вообще по тебе сохнет.

- Не нужна мне Ленка.

- Нужна. Не обязательно Ленка, а вообще… переключись. Ты зациклился, говорю как врач. Ты не любишь Решетникову, ты ей одержим, дубина!

Вова промолчал, но сжал руки в кулаки. Кто такой Шумилов, чтобы парафинить его богиню?

Стас уже приготовился произнести очередную мозговыносящую тираду, когда дверь ординаторской распахнулась. В проёме возникла медсестра Ленка. Худенькая, невысокая, курносая – серая мышь по сравнению с Женей.

- Стас, тебя там в восьмую просили подойти, - сказала она и улыбнулась. – Привет, Вов.

- Привет. – Еще Ленки ему сейчас не хватало.

- У меня вообще-то сегодня выходной, - буркнул Стас.

- И что же? – фыркнула Ленка.

- Я вообще-то подшофе.

- И что же? Топай в восьмую, а я с Вовиком поболтаю.

Лухманов понял, что пропал, но Стас неожиданно пришел к нему на выручку.

- Нет уж. Со мной пойдешь. – Сказал и утащил медсестру за дверь. Правда, через секунду вернулся. – Не вздумай ей звонить. Понял?

- Понял, - кивнул Вова, нащупывая в кармане пиджака мобильный.

Вова дёрнул из больницы, пока Стас не вернулся. Нехорошо, но…

Женя отжигала в клубе Лаунж. Отмечала девичник. Понадобилось двадцать эсэмэсок и столько же звонков, чтобы она вышла «поговорить».

Какая она красивая. Какая красивая! Стройная, длинноногая. Золотые волосы почти до попы – такой упругой и аппетитной, что глаз не отвести. Натанцевалась. Грудь часто вздымается. Щеки раскраснелись. Синие глаза блестят: пьяненькая…

- Ну? – Женя склонила хорошенькую головку набок: ни дать ни взять - куколка.

- Пройдёмся? А то здесь людно слишком. – Вова предложил ей руку, но Женя проигнорировала галантность. – Ты красивая сегодня.

- Я всегда красивая. – Женя тряхнула золотой гривой. – Ты что хотел?

- Поговорить…

- Говори.

- Не уезжай.

- Пф-ф-ф-ф! – фыркнула Женя. – Опять двадцать пять! Хочешь, чтобы я осталась с тобой? Жила в конуре в жопе мира и одевалась в секонд хенде?

- Я дам тебе всё, что захочешь. – Они свернули в проулок. Тёмный и такой тихий, что слышно было, как ветер ласкает листву. – Ты же знаешь, я люблю тебя…

- Если любишь, отпусти, - ответила Женя заплесневелой мудростью, почерпнутой в социальных сетях. Но даже такие банальности звучали в её устах волшебно.

- Я не могу без тебя, Жень. – Вова вдруг очень остро почувствовал себя тряпкой. Прав Стас. Прав…

- Зато я без тебя могу! – Решетникова остановилась. – Сколько можно уже? Вова! Ты мне не нужен! Не нужен! Я говорила тебе тысячу раз. Не люблю я тебя и никогда не полюблю, пойми ты это уже!

- Женя… Зачем ты так? – Вова попытался притянуть её к себе.

- Всё. Хватит! Руки убрал! – Женя шарахнулась от него и оказалась на проезжей части. – Отстань, Лухманов! Меня достали твои звонки, бесконечные эсэмэски, ночные бдения у клубов. Ты надоел мне до чёртиков! – Она уже кричала. – Не хочу тебя больше видеть. Никогда! Никогда!

Чёрная заниженная приора вылетела из-за угла так неожиданно, что Вова не успел ничего предпринять. Свет фар на мгновение вырвал из темноты стройную фигурку в коротком (на взгляд Вовы – даже слишком коротком) платье. Визг тормозов. Удар. Время замедлило свой ход. Будто во сне, страшном, кошмарном сне, Вова видел, как Женя отлетела на несколько метров и упала на асфальт, как изломанная кукла…

Вова закричал. Зарычал. Кинулся к Жене, да что он сообразит без Стаса? Лужа крови. Кровь повсюду… Голова вывернута на сто восемьдесят градусов… Туфли разлетелись.

Из приоры вылез представитель кавказской национальности. Не требовалось большого ума, чтобы понять: молодой горячий горец пьян в доску.

- Она сама э… - начал он, но Вову это не убедило. Лухманов сгреб горца за химок и прижал к машине.

- Сука!

- Кто сука, э… - пассажиры приоры поспешили на помощь водителю.

Вова не стал ждать у моря погоды. Прямым точным джебом вырубил Жениного убийцу и тут же получил под дых сам. Горцы накинулись на него втроём, а точнее – вчетвером: у них имелась бейсбольная бита. Она и решила дело…

Боль. Ужасная боль. Голова разрывалась от боли. Будто в затылок вкручивали ржавый лом. Тело ломило. Особенно рёбра расстраивали. Ну и отмудохали тебя, парень, подумал Вова, пытаясь сесть. Сколько же он пролежал так? Должно быть, совсем недолго: приора еще на месте. Женя! Они убили Женю! Сердце застыло в груди, заныло в унисон с рёбрами. Женечка…

Вова поморгал, всматриваясь в темноту. Кровавая лужа темнела на месте трагедии, а вот Женя…

Лухманов, кряхтя, перевернулся на бок, и еле сдержал крик. Он увидел Решетникову...

Его прекрасная принцесса, босая, в изорванном платье… сидела над тем, что еще недавно было водителем заниженного таза. Женя выгребала окровавленные внутренности из вспоротого брюха кавказца и… запихивала в рот, смачно чавкая...

Рядом, в неестественных позах, лежали трое выпотрошенных горцев. У одного изо рта торчал обломок биты…