Тишина в замке Блэкбёрд

Эпилог

– У вас есть секатор побольше? – спросила я, вынырнув из-под колючего кустарника и щурясь на мистера Палдома. Это наш новый садовник, он стоял против солнца и испуганно смотрел на меня, словно я была ядовитой змеёй, появившейся из сливного отверстия в ванне.

– Э… мисс… – сказал он. – Где-то был, просто… Э-э-э… я не знаю…

– Вы не знаете, стоит ли отдавать его ведьме, – закончила я и улыбнулась. – Послушайте, мистер Палдом, я вам кое-что скажу… А вы можете передать это Бетси Гилфорд и всем остальным, кто любит рассказывать небылицы. – Я наклонилась к нему, якобы собираясь шёпотом сообщить необычайный секрет. – Мы тут наверху ничем интересным не занимаемся. В основном травничеством, режем лаванду под углом сорок пять градусов и всё такое. Я ни разу в жизни не ела ничьё сердце.

Судя по всему, он мне не поверил, но протянул секатор, и я продолжила возиться с кустом, пока не набрала целый мешок горько пахнущих шишек, которые понадобятся мне завтра на уроках: мама сказала, что шишки этого кустарника изгоняют тригглов намного лучше лаванды.

– Спасибо, – сказала я мистеру Палдому, возвращая секатор.

Он поклонился, довольно нервно, я тоже поклонилась и быстрым шагом направилась по лужайке к замку. Рядом со мной материализовалась Динь: комочек угольно-чёрного дыма, прыгающий у моих ног и поглядывающий на меня. Я была так рада, что она дождалась меня, и надеялась, что она никогда меня не покинет.

Викерс опустился мне на плечо. Он явно следил, сколько внимания я уделяю Динь, и если считал, что слишком много (а он всегда так считал), то впадал в мрачное настроение и косо на меня поглядывал. Иногда Динь прыгала и лаяла на Викерса, пытаясь вовлечь его в игру, и тогда он в отчаянии топорщил перья. Теперь он умоляюще посмотрел на меня, словно говоря: «Почему ты просто не изгонишь её? Она наглая, и она сопит, а призраки, если не хотят, могут не сопеть. Она делает это специально». Но я была уверена, что рано или поздно они друг к другу привыкнут.

– Я люблю вас одинаково, – сказала я, почёсывая Викерса под клювом, в то время как Динь обнюхивала мою руку. Один тёплый, другая холодная как лёд.

Стоял солнечный день, после второго падения Магдебур прошёл месяц. Снег почти растаял. Нежный воздух благоухал, туман истончался и превращался в бледный свет. Лес чернел, больше не грозный, а скорее старый и сонный, охраняющий странный мир в своём сердце. Викерс полетел охотиться на мышей, Динь растаяла тёмной дымкой, а я заметила Брэма и Миннифер – вернее, Грету и Джона, но я не уверена, что когда-нибудь привыкну называть их этими именами: они сидели на скамейке и смеялись, глядя на меня.

– Могли бы помочь вместо того, чтобы хохотать, – крикнула я им, вытирая руки о фартук. – Или вы оба теперь слишком важные персоны?

Миннифер была в синем пальто и большой пушистой шапке, её лицо раскраснелось на свежем воздухе. Брэм в костюме-тройке и рубашке с манжетами выглядел очень довольным.

– Мы никогда не будем слишком важными, чтобы пугать садовников, – ответила Миннифер. – К тому же сегодня вечером мистер Палдом пойдёт домой, и все начнут его расспрашивать, как прошёл день в замке Блэкбёрд, и ты знаешь, что он сочинит какую-нибудь историю про то, как ведьма гонялась за ним с секатором.

Я рассмеялась и покачала головой, и мы пошли по склону к замку. Из открытого окна доносился шум работ, иногда рабочие грубо рявкали на не-совсем-живых существ, которые им мешали. Я услышала, как открылись и закрылись двери, мама говорила служанке, куда положить кипу документов, драконья лестница ворочалась и скрипела на прежнем месте в большом зале.

– Так странно снова жить в доме, где столько всего живого, – сказал Джон. – Придётся привыкнуть к этому.

– Я уже привыкла, – сказала Миннифер. – Хотя, уверена, иногда мы будем забывать, что мы больше не Брэм и Миннифер, и просыпаться на кухне. Джон, хочешь поспорить? На шоколадный доллар?

– Нет, – ответил Джон. – Ты выиграешь. Думаю, я каждый день буду на кухне, и я больше не собираюсь совершать ничего героического.

Миновав стеклянные двери, мы вошли на веранду. Дом был свеж и вычищен. Армия слуг рыскала по нему с дымящимися вёдрами, в воздухе стоял резкий запах уксуса и лака. Тригглы иногда ещё показывались на полках, крали золотые чайные ложки и что-то пищали друг другу, но упыри и болотные свистуны все до единого были отправлены обратно в мир мёртвых, а тени рассеялись. На столе, между фарфоровыми и серебряными приборами, лежали заметки и документы с планами на грядущий год, весну, лето, ещё одну осень и ещё одну зиму. Передо мной протянулась длинная дорога – но я радовалась, что иду по ней.

«Умирая, мы избавляем себя от всех возможных неприятностей», – сказала как-то миссис Кантакер, и Магдебур говорила то же самое, и обе были в равной степени неправы. Мы просто теряем все возможные шансы и пренебрегаем дорогами, по которым могли бы пройти. Я приму неприятности. Я соберу их в охапку и взвалю на спину, пока не согнусь под их тяжестью как усталый работник, и в это время я буду видеть солнце в лужах и цветы на обочине. Подняв взгляд, я увижу добрые лица среди бледных и злых, и если когда-нибудь в дилижансе я встречу одинокую девочку, я поделюсь с ней сливами. Когда всё закончится и я буду старой леди, как миссис Боливер, эта большая груда у меня на спине станет светом, ярким, как десятки фонарей, и я пронесу его через топи вперёд, что бы ни лежало за ними. Я не боюсь жизни.

Джон и Грета уселись за накрытый к завтраку стол и уже наполняли тарелки, а я пошла в холл, просто чтобы немного побыть наедине с собой. Этот зал казался таким большим, когда я приехала сюда несколько месяцев назад, в новой шляпке и с дорожным мешком. И он не изменился. Лампы горели, начищенный пол сверкал, зал по-прежнему поражал своим великолепием. Только я больше не чувствовала себя потерянной. У меня было ощущение, словно из кончиков моих пальцев, из подошв моих сапог прорастают корни и скрепляют меня с домом. Я – Бриджборн из замка Блэкбёрд, и я пришла домой.