Анна

* * *

Она внезапно проснулась посреди тьмы и тишины и не сразу вспомнила, где она. На мгновение у неё мелькнула мысль выйти наружу, но она передумала. Луны не было. Она будет слепой и беззащитной.

У неё было правило: всегда находи убежище до того, как опустится солнце. Пару раз темнота заставала её врасплох, и приходилось прятаться в первом попавшемся дому.

Лучше переждать темноту в багажнике или перебраться на заднее сиденье. Она расстегнула шорты, но пока снимала их, от внезапного шума, похожего на треск ветки, у неё перехватило дыхание. Шум принюхивающихся собак.

Он зажала рот и упала голым задом на коврик, стараясь не дышать, не дрожать, даже не шевелить языком.

Собаки царапали когтями по кузову, отчего машина вздрагивала.

Мочевой пузырь расслабился, и влажное тепло скользнуло между бёдер, смочив коврик под задницей. В мгновение чистого наслаждения она раскрыла губы.

И стала молиться – отчаянная просьба о помощи, ни к кому конкретно не обращённая.

Собаки дрались между собой. Они бродили вокруг машины, стуча когтями по асфальту.

Она представила себе, что их тысячи. Машину окружил собачий ковёр, который простирался до моря и гор и окутал планету мехом.

Он зажала руками уши.

Думай о мороженом.

Сладкие и холодные, как градины, на любой вкус. Можно выбрать из разноцветных лотков тот, который тебе больше нравится, и тебе положат его в вафельный рожок. Она вспомнила, как однажды была в кафе-мороженом "Русалки" на частном пляже и прильнула к витрине холодильника:

– Хочу шоколадное и лимонное.

Мама скривилась:

– Фу, гадость…

– Почему?

– Эти вкусы не сочетаются.

– Всё равно хочу.

– Тогда сама и ешь.

И вот, с рожком в руке, она пошла на пляж и села у кромки воды. Чайки шли одна за другой на палочках, которые у них были вместо лап.

До пожара сладости ещё можно было найти: "Марсы", батончики мюсли, "Баунти" и шоколадки. Они были засохшими, заплесневевшими или погрызенные мышами, но иногда, если повезет, ещё можно было найти неиспорченные. А вот мороженое – нет. Всё холодное пропало вместе со Взрослыми.

Она убрала руки с ушей.

Собак больше не было слышно.