Pacпятый купидон

"Секси"

Я не знаю, что я ожидал увидеть: какую-то дикую оргию, садо-мазо-сцену, проституток-мужчин - какие бы надежды у меня не были, прежде чем я заглянул в эту щель - все разбилось, как стекло в урагане, когда я увидел массивного человека, крупнее и мускулистее, чем Катрина, лежащего лицом вниз на металлическом операционном столе со скованными по углам запястьями и лодыжками, в то время как Катрина опустилась на колени перед ним и яростно насиловала его страпоном, который больше напоминал бивень слона, чем фаллос. Он был изогнутым и заостренным, длина и обхват - будто рука ребенка, длиной не менее двух футов[14]и, похоже, был вырезан из слоновой кости. У мужчины на голове был кожаный капюшон, и Катрина, по-видимому, налепила клейкую ленту поверх крошечной щели на молнии для рта и двух отверстий для носа. Хриплые стоны, которые я слышал снаружи, были его приглушенными криками. Он задыхался, в то время как Катрина рвала его нижнюю часть кишечника. Фаллоимитатор-бивень был полностью покрыт кровью и разорванной геморроидальной тканью. Но она продолжала трахать изо всех сил, сильно потея от напряжения. Она давила бедрами и тазом на "gluteus maximus"[15] мужчины, вдалбливая смертельную секс-игрушку в беспомощного культуриста, разрывая ему прямую кишку, выворачивая ее с отвратительным, хлюпающим звуком, разрывающегося сочного апельсина. Когда она, наконец, вынула фаллос слоновой кости из кровоточащих ошметков, которые когда-то были анусом, по всей видимости, часть кишечника человека последовала за ним, а также лавина крови и фекалий, извергающаяся из его "дыры", словно из вулкана. Мой желудок тут же взбунтовался. Я упал на колени, не в силах сдержать рвоту.

Катрина заметила меня и улыбнулась, не без удовольствия снимая страпон. Она вытащила несколько влажных салфеток и вытерла мазки крови и фекалий со своих бедер, делая то же самое с фаллоимитатором, прежде чем засунуть его обратно в огромный чехол, который она носила с собой. Я все еще корчился в коридоре. Она бросилась ко мне, захлопнув за собой дверь, опустилась на колени и, встряхнув, поставила меня на ноги с усилием не большим, чем нужно, чтобы засунуть Чихуахуа в сумочку "Прада".

- Валим, Лайoнел, - прошептала она и подтолкнула меня к входной двери.

Парень, который впустил меня и взял мои деньги, целенаправленно топал по коридору прямо к нам. Она знала мое имя, знала, кто я. Как?

- Это ты, сука, только что блевал здесь? Это твоя блевотина на моем гребаном полу? Господи Иисусе! Пахнет ужасно! Ждешь, что я уберу это дерьмо вместо тебя?

Запах, что он чувствовал, вероятно, был от того, что вывалилось из прямой кишки мертвеца, а не из фунта сжиженой веганской требухи, которую я только что сблеванул. Вместе с Катриной мы выбежали на улицу, пронеслись мимо моего маленького голубого "Приуса", и запрыгнули на ее навороченный "Харли".

- Как ты узнала мое имя? Куда мы едем?

Я знаю. Это было странно, что именно эти вопросы были первыми, пришедшими мне на ум после того, как я увидел убийство какого-то парня, с телосложением профессионального реслера, и жестоко выебанного страпоном прямо в "Логово Белого Червя"[16]. Но я боялся спросить об этом. Я пытался выбросить все это из головы, пытался игнорировать возможность, что я могу быть следующим. Все потому, что я все еще хотел узнать ее. Больше, чем когда-либо. Я был испуган, смертельно испуган, но мысль о том, что я никогда не узнаю, почему она делает то, что она сделала, на что еще она способна, как она узнала мое имя, и, что самое главное, кто же на самом деле эта красивая, соблазнительная, пышка-убийца - это было невыносимо.

Запуская двигатель, она оглянулась через плечо и улыбнулась. Эта улыбка обещала удовольствие и угрозу страданий одновременно:

- Держись!

Я прижался к ней. От нее пахло жасмином и розами, пивом и сигаретами, потом, сексом и кровью.

- Откуда ты знаешь мое имя?

- Я помню тебя, Лайонел. Я никогда тебя не забывала. Я никогда не забывала никого из вас.

Она повернула за угол, оставив Хейт-стрит, пересекла Черч-стрит и направилась к району Кастро.

- Куда мы едем?

Она засмеялась.

- Лайонел?

- Д-да?

- Ты до сих пор не спросил меня, почему я убила там того парня.

- Я... я подумал, что это твое личное дело. Я имею в виду, что эт... это не мое дело.

- Ну, раз уж ты собираешься болтаться со мной, тогда мое дело - это твое дело, верно?

Я не знал, что сказать. Катрина терлась своей огромной задницей о мою промежность, которая реагировала на это эрекцией, по ощущениям, истощавшей мой мозг на половину крови.

- Ну, и что... что это за дело? Я имею в виду, если ты не возражаешь, что я спрашиваю.

- Я убиваю людей.

Вся слюна в моем рту высохла в одно мгновение. Она сказала это... так бессердечно, так бесцеремонно, без малейшего намека на раскаяние.

- Ради денег?

- Иногда.

- А это было ради денег? Я имею в виду то, что ты сделала с тем парнем. Кто-то заплатил за это?

- Да. Заплатил.

Это заставило меня задуматься. Кто-то заплатил ей, чтобы затрахать их до смерти с помощью фаллоимитатора, сделанного из рога носорога?

- Почему он... зачем кому-то платить за что-то подобное?

- Это была его фантазия, - ответила она, пожав плечами. - У него был фетиш на фаллоимитаторы.

Для нее этого было достаточно. Это все, что ей нужно было знать, чтобы вырвать кишки парня через его "шоколадный глаз".

- Ты слышал о парне из Германии, который встретил мужчину в Интернете и позволил тому съесть себя заживо?

Я кивнул.

- А тот парень, который убил себя, позволив лошади трахнуть себя в задницу? Он снял все это. У меня есть копия. Это просто вынос мозга.

Я кивнул. Конечно же, у нее была копия. Тем не менее, я не мог себе представить, что было более больным на голову - быть изнасилованным в зад Клейдесдейлом[17] или позволить разорвать свои внутренности двадцати четырем дюймами слоновой кости.

- Ну, и куда мы теперь едем?

- Встретиться с другим клиентом.

- Как ты находишь их? В смысле, как они находят тебя?

Она протянула мне свой мобильный. Там были фотографии мужчин и женщин от двадцати до девяноста в комплекте с номерами телефонов, электронной почтой и физическими адресами. Над всем этим красовался заголовок: "Трахни меня до смерти".

- Это новое приложение.

- Как оно называется?

- Eros Morte.

- Сексуальная смерть?

Она посмотрела на меня через плечо и улыбнулась.

- И что делает это приложение? Оно находит людей, которые хотят, чтобы их затрахали до смерти?

Она кивнула. Все это звучало совершенно безумно. У меня было много вопросов, много страхов. Я хотел спрыгнуть с мотоцикла и бежать к своей прежней жизни, как это было в том коридоре, слушая, как большой парень хрюкает и стонет, а Катрина катается на нем. Но мне было любопытно. Это было намного больше, чем те ужасы, которые я воображал о наркотиках или интернет-порно. Это было "выше радуги".

- Почему кто-то хочет так умереть? - спросил я.

Мой голос был похож на отчаянный писк, словно робкий голос ребенка, над которым издеваются.

На этот раз она не обернулась. Катрина прокричала ответ навстречу ветру, сливающемуся со свирепым ревом "xарлеевского" двойного движка 1340 кубиков, и он взорвался мне в лицо, как пылающий пепел и угли от лесного пожара, но вместо того, чтобы сжечь мои глаза, ее слова сожгли мои последние здравые представления о нравственности и человечности, за которые я цеплялся.

- Большинство людей живут ничем не примечательными жизнями. И в конце концов, им нужна поразительная смерть. Если никто ничего не вспомнит о них, все они будут помнить, что я сделала с ними.

Это имело смысл и некоторое отношение ко мне, и это было самым ужасным из всего этого.

- И этот следующий клиент... что он хочет, чтобы ты с ним сделала?

- С ней. Это она. Увидишь. Ведь ты же не хочешь, чтобы я испортила сюрприз?

Даже не видя ее лица, я слышал улыбку в ее голосе.

Мы выехали за пределы многоквартирного дома с видом на Маркет-стрит. Маркет-стрит была многолюдна, как всегда. Ухоженные, атлетически сложенные мужчины в обтягивающих синих джинсах и простых белых футболках мелькали среди бизнесменов в рубашках и галстуках, мужчин средних лет в ярких рубашках "поло", хипстерах, хип-хопперах и людях в кожанках. Точно так же одетые женщины сменяли мужчин, отличаясь лишь несколькими крупными женщинами в сапогах, комбинезонах и пр. Я всегда избегал этой части города с ее барами, ночными клубами и людьми в кожаных штанах. Теперь я был в восторге от этого. Я знал, что Катрина собиралась показать мне другую сторону Кастро, которую я никогда бы не смог обнаружить сам по себе, может быть ту сторону, которую я бы никогда не хотел обнаружить.

Зная, что следующим "клиентом" Катрины была женщина, я принялся бродить по темным дорожкам своего разума, воображая ужасные распутства, о которых я никогда бы не позволил себе думать, если бы не видел то, что я видел в "Хэллоуине". Она собиралась использовать свой фаллоимитатор из слоновой кости на женщине? Я был удивлен, что эта мысль возбуждала меня так же сильно, как и ужасала, но я представлял себе женщину модельной внешности, а не стареющую массу шрамов пластической хирургии, которые приветствовали нас на верхнем этаже жилого дома.

Несмотря на, должно быть, десяток различных пластических операций, ее лицо четко обозначало ее возраст как где-то около шестидесяти, но тело ее сохранилось просто замечательно. У нее были огромные поддельные груди и задница, которая, очевидно, подверглись "бразильскому лифтингу"[18]. Это было бы прекрасно, будь они сами по себе, но связанные с перетянутыми, сморщенными, изможденными бедрами, они выглядели как сумки силикона, а не как ее огромные молочные железы.

Она была совершенно обнаженной, когда открыла дверь. Ее лицо было таким загорелым, будто это был сожженный апельсин или жареная болонья. В губах было столько коллагена, что они напоминали двух жирных, красных слизняков, скользящих по ее губам. Многочисленные подтяжки лица подтянули ее брови почти до волосяного покрова, а нос почти перестал существовать - всего две щели на ее лице. Я еле заглушил крик от ужаса отвратительности всего этого. Учитывая работу, которую она проделала над собой, я предположил, что она, вероятно, ближе к восьмидесяти, чем к шестидесяти.

Женщина небрежно посмотрела на меня, затем повернулась и вернулась в квартиру, направляясь к своей спальне. Мы пошли следом, закрыв входную дверь. Апартаменты были чем-то, что я не мог себе представить. Гранитные столешницы и мраморная плитка на кухне, оборудованной сверхбольшими техническими средствами из нержавеющей стали, темные вишневые шкафы с раздвижными панелями, деревянные полы из темной вишни, покрывающие всю квартиру. Все светильники и дверная фурнитура были из темной, натертой маслом бронзы, которая соответствовала полам из вишневого дерева. На стенах были огромные картины, освещенные светящимися дорожками, явно оригиналы, хотя я не мог узнать художника. Абстрактные завитки красного, розового и бронзового, напоминающие Фрэнсиса Бэкона, но еще более похотливые. Я смог разглядеть грудь, задницу, влагалище, пенис и зубы в брызгах красного по холсту. Подпись на нижней части ближайшей картины гласила: "Джозеф Майлз". Название было смутно знакомым, но я едва прошел курс истории искусств в колледже. Я записался на него только потому, что думал, что это будет проще, чем Всемирная история.