Языковая структура

6. Совместность законов придаточных предложений в зависимости от семантической текучести главных предложений

Традиционная научная грамматика, основанная на механической метафизике, очень любит оставаться раз навсегда на одних и тех же категориях, несмотря на всю семантическую текучесть этих категорий в реальном языке. Это касается решительно всех грамматических категорий, которые традиционно устанавливаются в обычных изложениях. Но сейчас мы хотим коснуться только разделения главных и исторических времен, которым щеголяют ученики и учителя, вызубрившие основные правила относительно consecutio temporum. Действительно, не может же не быть никакой разницы между praesens и perfectum. Если бы не было здесь никакой разницы, то не нужно было бы и вводить двух этих терминов, а надо было бы ограничиться только одним из них. Но это – только одна сторона дела. Другая сторона (и притом такая же необходимая, как и первая) заключается в том, что между той и другой категорией существуют бесконечные и часто едва уловимые переходы. А переходы эти как раз и влияют на конструкцию сложного предложения.

Мы не будем разрабатывать этого вопроса подробно, так как это – задача специального исследования, но все же укажем на некоторые семантические оттенки этих двух латинских категорий времени, на те, которые встречаются чаще всего и отчасти даже терминологически закреплены в традиционной грамматике. На деле этих переходных оттенков между praesens и perfectum неисчислимое количество, так что, в сущности говоря, в точности невозможно даже определить, где именно praesens переходит в perfectum. Мы выбираем только несколько точек перехода между тем и другим, точек наиболее грубых и осязаемых.

Прежде всего, мы имеем в латинском языке perfectum как выражение одной и единственной точки в прошедшем, подобно греческому аористу. Здесь «совершенное» мыслится как один момент или мгновение, как одна точка в прошедшем. Назовем такое время 1) perfectum aoristicum.

Далее, латинское perfectum также может сколько угодно обладать и длительностью. «Совершенство» будет здесь заключаться в том, что некое действие, начавшееся в известный момент прошлого, в другой момент этого же прошлого окончилось. Назовем такое время 2) perfectum durativum, то есть длительным.

Далее, промежуток времени, обозначаемый при помощи перфекта, может представляться не непрерывно, а прерывисто, в виде целого ряда точек в прошлом. (Saepe audivi – «я часто слышал»). Это – 3) perfectum iterativum.

Далее, действие, начавшееся в прошедшем, может доходить до настоящего и захватывать настоящее время, присутствуя в нем или само по себе, или в своих результатах, на манер греческого перфекта. Это – то, что обычно в учебниках называется 4) perfectum praesens.

Наконец, по-латыни существует и такое прошедшее, которое выражено при помощи настоящего времени, но не в том буквальном смысле, чтобы оно имело и значение настоящего времени, а в том переносном смысле, что оно представляется в виде настоящего времени для оживления рассказа и для воспроизведения его автором как бы перед своими глазами. Это – 5) praesens historicum.

Все эти и многие другие смысловые оттенки настоящего времени и перфекта латинского языка совершенно необходимо принимать во внимание для того, чтобы ясно представлять себе способ применения consecutio temporum.

Действительно, классическая латынь очень строго ставит coni. praes. и perf. после главного времени управляющего глагола и coni. imperf. и plusquamperf. после времени исторического. Но суть дела в том, что разница между главным и историческим временем весьма текучая и весьма относительная, так что здесь пишущему и говорящему по-латыни предоставляется огромный простор для выбора любых конъюнктивов во всяком придаточном предложении, подчиненном главному по закону consecutio temporum. Таким образом, прославленный латинский грамматический формализм относится отнюдь не к самим грамматическим категориям, взятым в чистом виде, а к их фактической семантике, которую они получают в контексте реальной фразы. Поэтому латинский формализм в сущности вовсе не есть формализм, а нечто весьма гибкое и часто неуловимое, так что в конце концов после любых времен главного предложения можно ставить по-латыни любые времена придаточного предложения. Все зависит от понимания пишущим и говорящим семантики главного предложения.

Приведем такой пример. Латинские перфекты memini, oblitus sum, odi, novi, как известно, обычно понимаются презентально. Следовательно, в зависящих от них косвенных вопросах должны стоять coni praes. и perf., а не coni. imperf. и plusquamperf. Однако стоит только увидеть в этих перфектах хотя бы элемент прошедшего времени, как мы уже получаем полное право ставить именно coni. imperf. и plusquamperf., а не coni. praes. и perf.

То же самое необходимо сказать и о перфектах в главном предложении cognovi, didici, audivi, intellexi, animadverti, mihi, persuasi, dedi, coepi. Ведь все эти перфекты очень легко понимаются по-латыни и чисто исторически как указания на законченные действия в прошлом, и результативно, как указания на наличие прошлого в том или ином виде в настоящем.

С другой стороны, praesens historicum по своей основной семантике есть время историческое, и потому зависящий от него косвенный вопрос или вообще предложение по правилу consecutio temporum содержит coni. imperf. или plusquamperf. Но стоит только пишущему или говорящему несколько глубже и конкретнее войти в изображение прошедшего при помощи praesens historicum, как зависящее от этого последнего придаточное предложение уже может допускать и coni. praes. и coni. perf., которые в данном случае тоже звучат гораздо конкретнее, ярче и живее, чем исторически более далекие coni. imperf. и plusquamperf.