ЧВК Херсонес

«А этот страшный, он кто?»

Последний вопрос касался рисунка того странного ночного гостя. Но у меня не было ответа, кроме того что это всего лишь сон. Именно в тот момент, возможно, по недомыслию или же от переизбытка кофеина я совершил непоправимую глупость: отправил все рисунки нашему директору. Напрямую, через смартфон, прямо на почту.

Как, собственно, делал уже не раз, и уже в этом по факту было моё единственное оправдание. Хотя кого и когда волновало логическое объяснение причин проигранного боя…

Ответ пришёл буквально через минуту. Феоктист Эдуардович не стал размениваться на переписку, а позвонил и заорал в голос:

– Откуда этот рисунок? Грин, где вы видели это существо?!

– Во сне. А что случилось-то?

– Бегите! Не спрашивайте ни о чём, срочно вызывайте такси – и в музей! Здесь вы будете в безопасности.

– Я не понимаю…

Больше мне ничего не удалось сказать. В кафе вломились с десяток полицейских, меня окружили люди с пистолетами наизготовку, и молодой человек с холодным взглядом ткнул мне в лицо служебное удостоверение:

– Александр Грин? Вам придётся пройти с нами.

– Зашквар, – пробормотал я, прекрасно понимая, когда не стоит оказывать сопротивления. Вот сейчас был именно тот момент.

– Его арестовали?

– Естественно. С точки зрения российского законодательства он, несомненно, виновен.

– Значит, на этот раз победа будет за нами.

– Без Грина музей Херсонеса падёт.

– Неужели?

– Я сам долго не мог в это поверить, но, с другой стороны, мы вполне успешно разбирались со всеми, кто был до него.

– Тоже верно, увы…

– Ты говоришь так, словно тебе его жаль?

– Ну-у-у…

– Сука.

…Всё, что было дальше, как раз и являлось логическим объяснением слова «зашквар». Меня быстро обыскали, забрав все документы, сотовый, сумку с блокнотом, и сопроводили в машину полиции. Хорошо ещё, что не надели наручники.

На мои вопросы – что, зачем и в честь чего? – разумеется, никто не ответил. Ехали не очень долго, фактически минут двадцать, остановившись у районного следственного отдела. Потом меня провели на третий этаж, где мне пришлось ждать приёма ещё минут пятнадцать под охраной дежурного полицейского. Когда одна из двух дверей распахнулась, на меня устало посмотрел немолодой усталый мужчина и кивнул:

– Заводите.

Мне и раньше доводилось бывать в полиции: один раз за драку (не по моей вине), второй раз я оказался там как свидетель. Могу сказать, что от переименования и перехода из одной юрисдикции в другую мало чего изменилось. Плохой линолеум на полу, старые столы, компьютеры прошлого века, окно, забранное решёткой, вентилятор, шкаф, сейф.

Мне был предложен стул. Дежурный полицейский вышел, а следователь начал перебирать бумаги. Они всегда так делают, это заставляет задержанного нервничать. Но поскольку я никакой вины за собой не чувствовал, то и не парился особо.

– Итак, гражданин Грин Александр Степанович?

Поскольку это был вопрос, то я кивнул.

– Вы задержаны согласно заявлению группы граждан. Предварительное расследование буду вести я, майор Ладыженский Олег Дмитриевич.

Что ж, мне вновь пришлось кивнуть.

– Так, родился… Екатеринбург… учился в… окончил университет, потом служба в армии, морская пехота, Балтика, на данный момент являетесь сотрудником ЧВК «Херсонес». Всё верно?

– Да.

– То есть вы признаёте, что служите в частной военной компании?

– Это частный выставочный комплекс или просто музей.

– Очень интересно, – следователь без улыбки посмотрел мне в глаза. – Вот только что наши сотрудники пытались туда попасть, так ваш директор не открыл двери. Говорит, частная территория и без ордера он не обязан. Но мы получим ордер, не сомневайтесь.

Я пожал плечами. После того как я сам видел экспозицию, никаких сомнений о работе именно в музее у меня не было. Кому надо, пусть проверяют.

– Грин, поверьте, лично я ничего против вас не имею. Полиция Екатеринбурга также подтвердила, что вы законопослушный человек. В целом. Но есть ряд вопросов.

– Спрашивайте.

– К нам поступило довольно странное заявление от нескольких, так сказать, неравнодушных граждан, – майор Ладыженский достал распечатанный на принтере текст, – подчёркиваю, заявление странное, но мы обязаны реагировать и на такое. Цитирую: «В пещерах под Гурзуфом, имеющих заповедное значение, устроил взрыв, стрелял из огнестрельного оружия, создавал угрозу жизни отдыхающих, двое попали в реанимацию…». Не поясните?

– Охотно, – вдруг ни с того ни с сего перемкнуло меня. – Там был схрон времён Великой Отечественной, где фашисты якобы спрятали украденные сокровища Пушкинского дома. Но увы, при осмотре всё оказалось подделкой, после чего меня атаковали зомби-эсэсовцы. Как раз они и стреляли. А по поводу тех двоих, что пришлось откачивать… Они слишком засмотрелись на загорающую в бикини Афродиту и немного нахлебались воды.

– Афродита – это кто?

– Древнегреческая богиня любви и красоты. У нас в музее так называют Светлану Гребневу, специалистку по росписи чёрнофигурных и краснофигурных ваз.

Следователь быстро строчил авторучкой, записывая мои показания. Такая у него работа, я же веселился вовсю.

– Что вы можете сказать по поводу обвинения вас в массовой драке в Анапе?

– Это вы про музей «Горгиппия»? Ну, я там особо не дрался, скорее убегал от их экскурсовода, у которой вдруг появились восемь щупалец вместо ног, кожа стала синей, а ногти опасно длинными. По ходу именно их гладиаторы напали на нашего Германа Земнова, он профи по истории древних металлов и мраморной скульптуре. Герман спортсмен и защищался как мог. Это многие снимали на видео, поищите в Сети.

Олег Дмитриевич промокнул лоб платочком, но гнул своё:

– Уничтожение уникальной росписи Константина Коровина в Красной пещере?

– Это было, признаю. Но я её лишь обнаружил, а потом мы прошли через сейф в подземный храм за мифическим золотым мечом тавров. Там ещё нужно было кого-нибудь принести в жертву, меня или Германа, но в результате Диня вылил вино…

– Какой ещё Диня?

– Наш специалист по всем древним языкам. Может послать матом на двадцати двух наречиях, и это не предел, – продолжал честно отвечать я, заводясь всё больше и больше. – Потом со стен сошли фрески жрецов и атаковали нас, но каменные быки заступились, потому что были пьяными. А в конце всё завалило булыжниками, это легко проверить.

– В здании музея находится Минотавр?

– Мифическое существо с телом человека и головой быка? А вы сами-то в такое верите?

Майор поднял на меня тяжёлый взгляд, говорящий о страстном желании поубивать всех, кто скидывает на полицию столь идиотские заявления, но продолжил, взяв себя в руки:

– Как вы объясните вашу морскую экскурсию в Грузию, совершённую с нарушением всех таможенных и пограничных правил?

– Вы про Батуми? Волшебный город, как по мне, то махровая эклектика в архитектуре, практически на грани с безвкусицей, но Саакашвили такое любит. Кстати, там очень много турок.

– Я не об этом.

– Понимаю, – признал я, – мы плыли туда за золотым руном, это такая баранья шкура. Наш корабль был слишком быстрым, чтобы его обнаружили пограничные радары, но на обратном пути нас таки атаковали дроны, сбрасывающие вниз медные лезвия. Пока мы с капитаном отстреливались, остальные квасили в кают-компании. Ах, да! Ещё я купил там футболку, чёрную, хотел с газырями, а мне подсунули с хинкалями. Нет, не себе, в подарок!

– Кому?

– Дине.

– Это женщина?

– Нет, это Диня, я же вам говорил. Ну, или Денисыч, называйте как угодно. Полиглот и алкоголик, одно другому не мешает.

Следователь нервно скомкал исписанный лист бумаги, метко отправил комок в урну и, взяв новый лист, выдохнул, скрипнул зубами, но терпеливо продолжил:

– Спонсор вашего музея и по совместительству сестра вашего директора держит двух агрессивных собак породы доберман?

– Чушь и поклёп! Да вы их видели? Это же пуськи и няшки! Ангелочки, одним словом.

– То есть вас ими не травили?

– Это когда я увидел её голой в фонтане?

– А вы видели?

– Да-а… Хотите об этом поговорить?

Ладыженский покраснел и сбился. Пару минут он выравнивал дыхание, после чего пошёл с козырей, возможно искренне считая, что уж тут-то мне не отвертеться.

– Что вы можете сказать про Амстердам?

– Ну, я мало его видел. Фактически одну улицу и музей.

– Значит, вы признаёте, что были там буквально на днях?

Я задумался. По идее, можно было продолжать сумасшедшее веселье, но там, где замешаны международные отношения, всегда лучше быть чуточку осторожнее.

– А что по этому поводу говорит Аэрофлот? А визовый центр? А таможни России и Евросоюза? Не мог же я разом пересечь все границы и нигде не засветиться.

– Мы послали запрос во все ведомства. Ждём ответа. Европейская бюрократия слишком неповоротлива, с нас ещё потребовали уточнений: не гей ли вы, не подвергаетесь ли политическим репрессиям, не являетесь ли учёным-ядерщиком или биологом? Короче. Были или не были?

– Был. Мы собирались вернуть Крыму похищенное золото скифов. Но там в запасниках на нас наехал местный дьявол в красном плаще. Герману пришлось биться со злыми духами, у которых когти как кинжалы. Гребнева участвовала в соревнованиях по красоте среди ведьм, а я с помощью неизвестной копии картины Куинджи перевоплотил в людей трёх волкодлаков-культуристов.

Второй комок исписанной бумаги полетел в корзину для мусора.

– Да, чуть не забыл, а Денисыч в это время успел споить того самого рогатого. Кстати, отметьте, его имя Фрейшютц!

– Золото в Крым вы вернули? – устало выдохнул следователь.

Я самодовольно кивнул.

– Ну и слава богу. В общем, мы сделаем так. В музей вы больше не вернётесь, на время проведения следствия вам снимут номер в гостинице. За ваш счёт! – подчеркнул он. – Мы проверили баланс банковской карты на имя Александра Грина, ни один музейный работник столько не получает. Поэтому у нас ещё будут к вам вопросы. Но, по совести говоря, вам самому никогда ничего не казалось странным? Щедрый директор, друг-спортсмен, приятель-пьяница, неприступная красотка, собаки в доме, резкие перемещения по полуострову и в другие страны…

– Что вы имеете в виду?

– Что вам предстоит пройти обследование на наркотики. Вас или ваши знания кто-то банально использовал. Я-то могу закрыть на всё глаза, но вам жить…

У меня вдруг запершило в горле.

– На данный момент вы переходите из статуса задержанного в подозреваемые. Можете гулять где хотите. Но к музейному комплексу не приближаться и из города никуда не уезжать. Дежурный! – крикнул Олег Дмитриевич. – Сопроводите Александра Грина в машину, его ждут.

Я покинул отделение полиции с тяжёлым сердцем. Да, мне всё вернули, но слова следователя что-то задели у меня в душе. Пока мы ехали, я вновь и вновь прокручивал в мозгу все события последних дней. И да, чем больше я задумывался, чем глубже во всё погружался, тем яснее мне становилась вся глубина той пропасти, куда меня бросил рок или судьба…