Далеко собралась, ведьмочка?

9. Ужин

Киара

На подходе к большой зале набрала полную грудь воздуха, пытаясь взять себя в руки. Пальцы слегка подрагивали, ведь по всем признакам все уже собрались, и громкие голоса только подтверждали мою догадку. Немного заволновалась, ведь если я опоздала, то не сносить Ксане головы. Мне-то уж точно ничего не будет, а вот сестрицу накажут, и я даже примерно знаю как.

Всё дело в том, что у Ксаны была одна слабость: драгоценности. Без них она не ходила даже в купальню. Хоть один мало-мальский перстенек на ней всегда был. Её один раз уже наказали, когда она прыгнула в постель к женатому мужчине. Вот сестра тогда металась, вырывая на себе волосы. Каждое её украшение было напитано лунным светом да не от обычного полумесяца, а именно от круглой луны. Раз в месяц каждая ведьма с нетерпением ждала полнолуния, чтобы понежиться в серебре ночного светила. Ведь благодаря этому мы становимся сильнее, пусть ненадолго, но все же. Как правило, в эту ночь ведьмы не спали, жадно впитывая в себя серебряное свечение. А вот моя сестрица не могла отказать себе в таком удовольствии, как сон. Вот Ксана и нашла выход. Она заряжала свои драгоценности, оставляя их на ночь на окне. Металл охотно впитывал лунную энергию, а потом отдавал его своей хозяйке. А мне многие завидовали, ведь я не нуждалась в этом. Моих сил было слишком много, поэтому, наоборот, я старалась не попадать под лунный свет, иначе меня просто распирало изнутри.

«Ну, и долго ты будешь подслушивать?» — прошипел Синар, отчего я чуть не подпрыгнула на месте.

— Захлопни челюсть и не шипи! — цыкнула я, пытаясь разобрать по голосам сколько в зале чужаков.

«Да пошли уже! Чего стоять?» — не унимался этот змееныш.

— Да что с тобой делать, а? Вот точно поменяю тебе цвет! Будешь потом знать! — после моих слов Син замолчал, недовольно подергивая кончиком своего хвоста.

Поправила волосы, разгладила несуществующие складки на платье и, вздернув подбородок, толкнула дверь.

Нос сразу уловил чужой запах. Он летал по всей комнате, глубоко проникая в легкие. При моем появлении все голоса стихли, даже сестра перестала щебетать, что на нее было совершенно непохоже. Обычно ей очень сложно закрыть рот.

— Киара, дочка! — донесся до меня голос отца. — Ты немного опоздала!

— Скорее вы начали раньше! — вырвалось у меня, что не укрылось от внимательного взгляда одного из волков.

Он словно прожигал меня насквозь, жадно оглядывая мое лицо, плавно перемещаясь на пышную грудь и чувственные бедра. Мне не нравилось, как плотоядно этот волк меня разглядывает. Внутри все закипело от ярости. Да что он себе позволяет?! Даже на секунду задумалась о том, чтобы не вмешиваться в планы сестры.

Синар почувствовал мою внутреннюю бурю и сильнее обвил запястье, пытаясь привести в чувства. Именно это мне сейчас и требовалось. Недовольно приподняв бровь, плавной походкой двинулась в сторону отца и матушки. Я всегда сидела рядом с ними, и сейчас это место как раз меня поджидало.

Каждый мой шаг сопровождался жжением на коже от пристального взгляда мужчины. Тело пылало, и если бы не холодный шелк моего платья, которое успокаивало и напоминало, что этот ужин очень необходим для нашего народа, то я бы уже давно высказала все, о чем думаю этому нахалу.

Мне даже не потребовалось смотреть на него. И так было понятно, что он сидит и захлебывается своей слюной. Голову посетила шальная мысль. Словно невзначай повернулась в сторону окна, тем самым показывая этому волку свой шикарный разрез на платье. Скосила глаза в его сторону и заметила, как мужчина с силой сжал в руке вилку. Легкая ухмылка, и я вновь стала хладнокровной, как мой Синар.

— Дочка, — начал отец, стоило мне только присесть рядом с ним. — Это один из правителей черных волков…

— Меня зовут Аксель, — услышала я приятный мужской голос с легкой хрипотцой.

— Киара, — ответила невозмутимо, где-то глубоко внутри наслаждаясь его реакцией.

Папа хлопнул в ладоши, призывая слуг. Вмиг в помещение вплыли молодые девушки с подносами на руках. Запах блюд отвлек меня от этого волка, но что-то все же беспокоило. Посмотрела на сестру и поняла в чем дело. Она была расстроена. Сильно. Ее топили обида и разочарование. И самое страшное, что часть всего этого предназначалась мне.