Талисман цесаревича

* * *

На торжественном обеде, как и положено, по статусу, находился и я. Командир отдельной артиллерийской дивизии это, я вам скажу, фигура! В военной истории Европы ещё не было столь крупного артиллерийского соединения, к тому же оно в первом же бою проявило свою чудовищную эффективность. Наши и турецкие офицеры прослужили не один год, и за их плечами десятки больших и малых военных кампаний, поэтому все сделали правильный вывод: в этом бою я отдал приказ выставить заградительный огонь, и практически все жертвы со стороны турок можно отнести к разряду несчастных случаев. В самом деле: пытаться ядрами и картечью, бьющими максимум на пятьсот-семьсот метров противостоять пушками бьющим с расстояния в полтора-два километра просто глупо. Османские топчу этого просто не знали, и пытались выполнить свой долг, в заведомо проигрышной ситуации. А остальные, видя печальную судьбу пушкарей, отхлынули из опасной зоны, от воздействия оружия, на которое они ничем не могли ответить. Новую тактику они выработают, но это будет потом. А мы тем временем придумаем новые тактические приёмы.

Обед, плавно переходящий в ужин начался несколько напряжённо, всё-таки мы несколько часов назад мы все с увлечением пытались друг друга убить, но совместная трапеза закончилась на вполне дружелюбной ноте.

Утром меня к себе вызвал Суворов.

— Юрий Сергеевич, есть у меня к Вам преогромная просьба.

— Слушаю Вас, Александр Васильевич, И если дело в пределах моих сил и власти, я непременно Вам помогу.

— Благодаря Вашему участию, взятие Очакова явилось смехотворно лёгкой проделкой, особенно если сравнивать его с осадой и штурмом тридцать седьмого года.

— Новое оружие диктует новую тактику… — глубокомысленно кивнул я.

— Святая правда! Вот я хочу Вас попросить прогуляться со мной до Перекопа[67], да вскрыть этот зам о к на крымской двери.

— Помилуйте, Александр Васильевич, Перекопская крепость была разрушена в семьдесят первом году! Неужели турки и татары восстановили её?

— Не восстановили, но уже занимаются этим делом. Как сообщает разведка, они расчислили ров, подновили вал, а теперь возводят укрепления. Пока деревоземляные, но если позволим, то и до камня дойдёт.

Я задумался. С одной стороны, у меня приказ двигаться на соединение с Румянцевым, а с другой — пожелание императора стяжать себе воинскую славу. Противоречие? Да нет никакого противоречия!

— Полагаю, Александр Васильевич, что Ваш план очень хорошо согласуется с принятой всеми нами стратегией. Последовательность действий была нами чётко оговорена? Не была. Пётр Александрович, насколько я знаю, ещё не вступил в огневой контакт с главными силами турок, а наш вероятный успех весьма ему поможет. Я согласен остаться, но ненадолго.

— Я верил в Вас, Юрий Сергеевич! — Суворов пылко обнял меня — Такой шанс добиться весьма многого, заплатив малую цену, упускать нельзя. Мы, используя новую тактику, разорвём турецкие владения на северном Причерноморье. Нынче же садимся писать письма Его Императорскому величеству и фельдмаршалу Петру Александровичу Румянцеву. Полагаю, что они не воспротивятся нашему плану.

Я усмехнулся:

— Александр Васильевич, не будем закрывать на то, что наши действия вполне можно счесть самоуправством.

— Вы имеете в виду то, что мы возьмём Перекоп раньше, чем государь получит наши письма?

— И Румянцев тоже. Но Вы правы, мы не можем упускать время. Турки и татары в Крыму вполне могут отмобилизоваться и встретить нас во всеоружии.

— Именно поэтому я Вас и вызвал, Юрий Сергеевич. Как споро Вы можете перебросить свою дивизию к Перекопу?

— Хм… Мосты, по которым мы переправлялись через Днепр и Буг ещё не разобраны?

— Стоят, как стояли, охрана даже усилена.

— Ну что же, Александр Васильевич, расстояние от Очакова до Перекопа порядка двухсот пятидесяти километров, и если я оставлю здесь все долговременные запасы, часть продовольствия, снаряжения и боеприпасов, то освободится три, а повезёт и то три с половиной сотни грузовиков и тягачей. Хм-м-м! Если совсем не использовать конную тягу, то двести пятьдесят, а ещё лучше считать с поворотами и объездами, то триста пятьдесят километров моя дивизия преодолеет максимум за тридцать пять-сорок часов. И после этого с ходу вступит в бой.

— Новое оружие диктует новую тактику. — процитировал меня Суворов — Значит двое суток. Пехота не поспеет за пушкарями, у пехоты норматив тридцать километров в сутки. А если считать с днёвками, то на весь путь потребуется две недели. Или Вы посчитали машины, потребные для перевозки пехоты?

— Верно, Александр Васильевич, посчитал. Только нужно хорошо подготовиться. Имеются ли в вашем распоряжении плотники и столяры?

— И среди своих солдат поищем, и среди пленных. К тому же Очаков немалый город, наверняка здесь есть нужные мастеровые. Но для чего они нужны?

— Раз нужно уравнять скорость переброски пехоты и артиллерии, нужно посадить солдат на повозки, а повозки будут прицеплены к грузовикам и тягачам.

— Понимаю-понимаю. Гуськом, как на поезде? А ведь верно! Весь корпус так не перебросишь, но хотя бы пару бригад, но и того должно хватить. А ведь нас никто не будет ждать, а?

Мы с Суворовым обсудили важнейшие детали, и я отправился в свой лагерь: нужно организовать марш. Штаб тут же занялся своим прямым делом, а в Очаков отправились интенданты с командами вооруженных солдат: нужно реквизировать все имеющиеся в наличии дилижансы, дормезы, кареты, телеги и прочие шарабаны.

Весь этот пёстрый, абсолютно разнотипный колёсный сброд перегоняли в наш лагерь и тут же принялись переделывать для перевозки солдат и их оружия. На крышах карет устраивались скамейки, куда можно посадить ещё с десяток человек, эти повозки предназначались для офицеров. А обычные телеги удлинялись метров до пяти-семи, и на них ладились скамейки, чтобы солдаты могли сидеть спина к спине. Суворову и его штабу я выделил запасной штабной автобус. Кстати, будущий фельдмаршал тут же отослал курьера на Нижегородский завод с требованием построить для его корпуса ещё три таких же.

Спустя сутки мы тронулись. К каждому тягачу или грузовику, кроме пушек, зарядных ящиков, цистерн с водой и нефтью были прицеплены от трёх до семи повозок с солдатами. Скорость колонны мы приняли в пятнадцать километров в час, на ровных участках разгоняясь аж до двадцати. По счастью, недавно прошедшие дожди хорошо смочили дорогу, поэтому пыли совсем не было. Квартирьеры сработали отлично, и маршрут был проложен безукоризненно: мы избежали крутых склонов, глубоких оврагов и прочих опасных мест. Заблаговременно высланные драгунские и гусарские отряды разогнали татарские разъезды, так что можно было надеяться на внезапность нашего рейда.

Первая остановка, как и планировалась, состоялась у маленькой речки с запрудой, где все с наслаждением размяли ноги, попили, умылись и опять расселись по местам. Потом были ещё две таких же остановки, мы пообедали, а ночевать устроились, уже проехав Днепр выше Херсона.

На Днепре нас ждала неожиданная и приятная встреча: сверху как раз подошла флотилия из семнадцати канонерских лодок. Канонерки были небольшие: метров полста в длину, восемь метров в ширину. На каждой стояло по два двигателя Яковлева, а вооружена четырьмя шестидюймовыми казнозарядными пушками на тумбовых лафетах.

Очень интересные получились кораблики: с вражеской эскадрой в прямой бой вступать им не придётся, но зато очень больно укусить и удрать — очень даже запросто.

— Обидно, что нам не удалось поучаствовать во взятии Очакова. — сожалеюще говорил на совещании командир флотилии капраз Козлов.

— Не отчаивайся, дорогой Владимир Осипович! — утешил его Суворов — Свой шанс отличиться у тебя будет. Сейчас мы идём к брать Перекоп, а ты подойдёшь с моря. Зайдут твои корабли в Керкинитский залив?

— Залив мелководный, много банок, но задача нетрудная, подойду к Перекопу на минимальное расстояние. И какова же будет моя задача?

— Первое: поддержать огнём наш штурм. Второе: воспрепятствовать подходу подкреплений и отходу из Перекопа разгромленного гарнизона. Сможете?

— Сможем, Александр Васильевич. Часть сил флотилии придётся держать мористее, чтобы не прозевать подхода турецкого флота, но самое малое десять канонерок я в дело введу. А это два десятка шестидюймовых дальнобойных пушек повернутых в сторону берега. Мы перекроем весь перешеек, и мышь не проскочит.

— Теперь о связи. Твои морские орлы знают, что такое ратьер и флажной семафор?

— Естественно знакомы! — даже обиделся капраз — С получением приказа командующего флотом адмирала Грейга о новейших способах связи, я тут же организовал обучение и сей азбукой у меня владеют не только сигнальщики и офицеры, но и все палубные матросы. Связь, как правильно сказано в приказе командующего флотом есть одна из главнейших составляющих военной победы.

— Великой мудрости слова. Я тоже издам подобный приказ по корпусу. — одобрительно кивнул Суворов — Однако как думаешь установить взаимодействие с моей артиллерией, а главное, с моим штабом?

— Обыкновенное дело, Александр Васильевич! Сверим таблицы сигналов и устраним разночтения, буде таковые выяснятся. Примем переход на другие шифры, если супостат научится читать наши знаки. Ну и сигналы ракетами конечно. И для них составим таблицу.

— Это хорошо. Много бед происходит от плохой связи между войсками и разными родами оружия. Значит договорились. Флотилия выходит в море и, держась в отдалении от берега, ждёт сигнала. По сигналу приближается на расстояние выстрела и выполняет поставленную задачу. Всё ли ясно?

— Если позволите вопрос, в какие сроки отряд подойдёт к Перекопу?

— По всем прикидкам — завтра будем там. Скорее всего, ближе к вечеру, но штурмовать постараемся сходу: нельзя терять преимущество неожиданного удара. Ещё вопросы?

— Больше вопросов нет, разрешите начать движение, чтобы опять не опоздать к штурму.