Варвар для особых поручений

* * *

Никодим едва успел пригнуться, чтобы убрать голову от летящей в неё серебряной чаши, которую конунг запустил в него в очередном порыве гнева.

— Чтоб тебя акулы разорвали, дерьмо тупое, — зарычал Рыжий, стукнув кулаком по столу. — Сколько раз тебе повторять, мне больше добыча нужна. Чтобы с одного разу, сразу. Эти болваны только и говорят, что про мои неудачи. А должно быть наоборот. Думай, или собственными руками ворона тебе вырежу.

— Как же глупый раб может давать советы великому императору? — изогнулся в льстивом поклоне Никодим.

— А для чего я тебя держу, болван? — вызверился Олаф. — Ты мир повидал, грамотный, а значит, можешь подсказать то, о чём мы здесь и не слышали.

— Мудрость твоя не сравнится ни с какими знаниями, великий конунг. Посему я смею только одно сказать: другую ярмарку ждать надо или идти туда, где она может начаться, — снова поклонился Никодим.

— Ладно, раб. Ступай, — смилостивился Олаф, отпуская его.

Подобрав брошенную в него чашу, Никодим вышел из комнаты, которую по приказу Рыжего оборудовали отдельно от всего дома. Это были личные покои императора, где он обдумывал дальнейшие планы и обсуждал их со своими приближёнными. Купленный в Византии грек давно уже стал не только личным рабом, но и ближайшим советником Рыжего. Но в этот раз даже хитроумный раб не мог предложить ничего толкового.

Оставшись в одиночестве, Рыжий с грехом пополам обуздал свою ярость и принялся размышлять. Вот уже пять раз он собирал всех кормчих, чтобы выяснить, где собираются торговые ярмарки и куда можно направить воинов. Но, как на грех, после спора у столба совета на эти сборища не приходили самые опытные кормчие. Решение Райна Полярного волка не прошло для Олафа даром. Почувствовав свою силу, это сословие осмелилось противопоставить себя воле новоявленного императора.

И самое обидное, что Олафу приходилось с этим мириться. Ведь откажись кормчие вести его корабли, и

вся его затея окажется под угрозой. Обитатели Норд– хейма всегда жили морем, и остаться на берегу, имея под рукой кучу кораблей, или даже просто передвигаться на них только вдоль берега, было для них неприемлемо.

Вести весь флот в неизвестность было глупо. Ведь появление такой армады у любых берегов сразу вызовет вполне предсказуемую реакцию. Обычно, уходя в викинг, корабли вставали неподалёку от места нападения и, дождавшись появления добычи, атаковали. Северяне редко уходили далеко от побережья, если ожидалась серьёзная добыча.

Зная об этой привычке, жители континента старались устраивать большие ярмарки и базары подальше от берега. Расчёт был прост. Даже сутки пути от берега могли сильно повлиять на результат нападения. Ведь мало захватить добычу, с ней ещё нужно уйти. И хотя северяне всегда считались отменными воинами, малочисленность их отрядов, обусловленная грузоподъёмностью кораблей, делала своё дело.

Глотнув мёда, Олаф отставил кубок и, поднявшись, медленно прошёлся по комнате. Ему срочно нужно было найти выход, и он его найдёт. Должен найти. Но без помощи опытных кормчих в этом деле ему было не разобраться. Только они помнили, где именно и когда проходили большие ярмарки. Нападать на крупные города Олаф не хотел.

Любой крупный город это, прежде всего, территория государства, а значит, принадлежность чьей-то короны. А корона это властитель. А признание чужеземных королей это гарантия его будущего звания. Олаф Рыжий просто обязан был быть прозорливым и соотносить свои действия с тем, как к нему отнесутся властители крупных государств.

Все эти мысли ему внушил не кто иной, как его раб, Никодим. Отлично знавший все хитросплетения

внешней политики, бывший личный слуга ромейско– го императора, стал просто незаменимым советчиком в таких делах. Но сейчас Олафу нужен был не просто политический совет. Ему нужен был выход.

Рыжий уже и сам начал склоняться к тому, что умудрился чем-то прогневить богов. Но чем, а главное, когда? Впрочем, сейчас этот вопрос волновал его меньше всего. Нужно было срочно найти воинам достойное применение, в противном случае, все его попытки сосредоточить всю власть над Нордхеймом в одних руках провалятся.

Придя к выводу, что без помощи кормчих не обойтись, Олаф с ненавистью сжал кулаки и, вздохнув, решительно вышел из дома. Ему предстояло, уняв гордость, обратиться за помощью к Райну Полярному волку. Если кто-то и мог дать нужный совет, так только он. Но это будет непросто. Старый Райн недаром прославился не только огромным количеством знаний, но и ослиным упрямством.

Однажды что-то решив для себя, он никогда не сворачивал с намеченного пути и шёл к своей цели, не считаясь с потерями. Но именно благодаря своему упрямству он и стал живой легендой всего Нордхейма. Именно благодаря ему он был в числе тех, кто побывал на берегах Исландии, и, пройдя через Гренландское море, добрался до мест, населенных людьми с красной кожей.

И вот теперь Олафу предстояло сделать всё, чтобы заставить этого человека дать нужный совет. Олаф Рыжий уже просто слышал, как трещат по швам все его планы. Ввалившись в общий дом, аналог армейской казармы, который обустроили под свои нужды кормчие, Олаф медленно огляделся и, увидев в дальнем углу Райна, решительно направился к нему.

Увидев конунга, Райн мрачно скривился и, кивнув, вернулся к своему делу. В руках старого кормчего про

ворно сновал брусок точильного камня, полируя лунообразное лезвие секиры, выкованной из чёрной бронзы. Покосившись на этот раритет, Олаф присел на скамью и, помолчав, спросил:

— Ты можешь припомнить, где сейчас проходят большие торговые ярмарки?

— И ты здравствуй, Олаф Рыжий, — усмехнулся в ответ Райн.

Сообразив, что ни с того начал разговор, Олаф скривился, но, упрямо тряхнув головой, повторил вопрос.

— А зачем тебе ярмарка? — неожиданно спросил Райн. — Нужна добыча — собери людей и веди их на Византию, хочешь славы — иди на бриттов.

— Мне не нужна большая война, — скривился Олаф. — Мне нужна добыча.

— Так найди её, — пожал плечами Райн. — Ты то кричишь, что должен решать только конунг, то вдруг приходишь и начинаешь задавать вопросы. Как тебя понять, Олаф? Забыл наши правила? Нужна добыча, значит, нужно выйти в море и найти её.

— Но где? Где искать такую добычу, чтобы хватило сразу на всех? — не выдержав, спросил Рыжий, чувствуя, что вот-вот сорвётся.

— Погоди, что-то я опять запутался, — остановил его Райн, пряча улыбку в бороде. — Ты хочешь создать империю, но не подумал, чем она будет жить? Как же так?

— Я создаю империю, но не собираюсь делать из вас трусов, — зарычал в ответ Олаф.

— А как же тогда будет существовать твоя империя? Что это будет? Об этом ты подумал? Посмотри, как живут все эти твои империи. Ведь почти все жители этих стран — крестьяне. Данники, которых стригут, словно овец. И ты решил, что мы, воины по духу и крови, будем так жить? Ты ошибся, Рыжий. Ты сильно ошибся. И до тех пор, пока ты не решишь, как собираешься жить дальше, помощи от нас не жди. Мы поведём твои корабли туда, куда скажешь, но ничего другого мы делать не будем.

— Да как ты смеешь?! — задохнулся Олаф, хватаясь за кинжал.

— Убьёшь меня? — спросил Райн, иронично выгнув бровь. — Что ж, попробуй. Только помни, тронув любого из кормчих, ты навечно останешься на берегу. Это решение совета кормчих.

— Что это ещё за совет такой? — растерялся Олаф.

— Ты строишь империю, а мы построили совет кормчих. Так нам будет проще решать, как и куда вести твои корабли, — усмехнулся Райн.

— Решать? — удивлённо переспросил Олаф, не веря своим ушам. — Что вы собираетесь решать?

— Я же сказал, как и куда вести корабли. Ты будешь говорить нам, куда тебе нужно попасть, а мы будем решать, как лучше отвезти тебя туда.

Услышав его ответ, Олаф замер, словно громом поражённый. Такого он не ожидал. Но кормчие недаром всегда считались самыми мудрыми среди всех северян. С ними считались даже советы старейших. Любой ярл, прежде чем принять решение, считал своим долгом выслушать мнение кормчих, а условия, озвученные Райном, не оставляли Олафу выбора. Теперь он мог рассчитывать только на себя.