Классный час-2

* * *

Это был серьёзный удар — уж к чему-к чему, но к этому я готов не был. Некоторое время я сидел молча, хватая ртом воздух, как рыбка выброшенная на берег. Но потом собрался с мыслями и нанёс ответный удар.

— И как у вас там в 22 веке-то?

— Сложно, — поморщился Жменя, — гораздо сложнее, чем здесь.

— Сюда тебя послали за мной приглядывать?

— Ну ты уж не преувеличивай свою значимость, Антоша — приглядывать за тобой это дай боже пара процентов от остальных моих обязанностей.

— И тем не менее, обязанность-то такая есть… — констатировал этот факт я, — чёж так по-дурному ты её исполняешь-то?

— Объяснись, — попросил он, наливая ещё по одной рюмке.

— Игры эти голубые, идиотский случай в школьном сортире, зачем лишнего-то на меня навесил перед ментами? Это ж не я тебя стукнул тогда. Да и обвинение в мужеложестве совсем лишнее было…

— У нас к этим делам проще относятся, — лихо махнул он рюмку в рот, — у нас 38 разных гендеров… или 39… забываю всё время, сношения между ними это бытовая проза нашей жизни. Возможно, кое-чего я и неправильно сделал, когда работаешь в поле, разное случается.

— А что там вообще произошло, в этом сортире? — проявил любопытство я, — это и точно твой начальник тебя приложил?

— Я сам упал, — угрюмо ответил Жменя, — случилась разбалансировка поддерживающего поля, вот я и не удержался.

Про поле я уж не стал его спрашивать, всё равно же не пойму ничего.

— А этот… Сергей как его…

— Владимирович, — любезно напомнил мне он, — он позже зашёл, посмотрел на меня, да и сбежал от греха подальше.

— Надо было и мне так же, — задумался я, — минус одна проблема в жизни была бы. На меня-то зачем ты это дело повесил?

— Пришла установка из центра, — огрызнулся он, — поэтому и повесил. Сам понимаешь, надо мной в этом 22 веке много ещё разных инстанций висит.

— А с кассетой что? Я ж туда записал наш диалог, а потом там Тараканище оказался.

— Дистанционное воздействие опробовал, — сказал Жменя, — новая технология даже для нашего времени.

— А почему я таки нашёл этот диалог, но на другой стороне?

— Так я же и говорю, технология новая, неиспытанная — что-то там сбойнуло…

— А в Москве я тебя видел сначала в очереди, а потом в кабинке?

— Это фантомы были, — невозмутимо ответил он, — сбои в системе управления.

— И на трибуне за нами тоже фантом сидел?

— Да, тоже он. Техника сложная, бывает и не такое…

— А зачем ты вообще в Москву-то попёрся? — задал я наконец главный вопрос. — Опять за мной присматривать.

— В том числе. А так разные у меня дела в столице были, о них тебе знать преждевременно.

— А в будке этой трансформаторной — машина времени что ли спрятана?

— Была, — коротко бросил он, — пока её не спалил Волобуев. Шустрый парень, даже чересчур. Пришлось применять спецсредства и закрывать точку.

— И теперь, значит, ты без связи со своим миром остался?

— Временно. Обещали сделать запасной вариант через пару дней.

— А если в целом, — не унимался я, — какие сводки ты про меня в центр свой посылал? Справляюсь я тут или как?

— В целом положительные, — серьёзно ответил Жменя, — учитель из тебя вполне приличный вышел, с ребятами отношения наладил, с коллегами тоже более-менее. С женщинами своими грамотно разобрался, это пять. И творческие начинания неплохие, что магнитофончик этот, что квадрокоптер. Вот только с канадцами и с Леонидом Ильичём промашки вышли…

— В историю типа я вмешался и поэтому что-то пошло не так?

— Как раз вмешательство в историю было предусмотрено сценарием, но последнюю игру наши ребята должны были выиграть с разгромным счётом, это раз…

— А два что?

— А два то, что вместо Брежнева у нас по плану должен был прийти Пельше, а получился Косыгин.

— Косыгин же грамотный экономист, — заступился за него я, — а Пельше… ну что Пельше, комитет партконтроля плюс он же латыш — только красных латышей нам в генсеках и не хватало. И потом, я-то как мог повлиять на выборы главного человека в стране?

— Мог, Антоша мог, — вздохнул Жменя, — ну да ладно, хватит о грустном, поговорим теперь о весёлых вещах.

— Рассказал бы хотя бы в двух словах, какая там жизнь, в вашем 22 веке, — попросил я.

— Разная, — поморщился он, — если интересно, полетели ли мы на Марс и дальше, то нет, не полетели. Бестолковое это занятие, и на Земле есть чем заняться.

— А деньги у вас остались?

— Конечно, куда же без денег… только они совсем нематериальными стали, при рождении каждому младенцу вживляют специальный чип, туда и зачисляют начальный капитал.

— А войны… войны-то у вас есть?

— Конечно, как же без войн… только они тоже нематериальные в основном. У нас вообще в оффлайн мало кто выходит.

— А размножаетесь вы как, тоже через онлайн?

— У нас много способов размножения, через половой контакт среди них даже не в первом десятке будет.

— Ты что-то там говорил о весёлых вещах, — перешёл я к более предметному разговору, разливая остатки Двина по бокалам, — давай — о весёлых вещах гораздо приятнее говорить, чем о грустных. Мне просто интересно, что же мы дальше будем делать, дорогой Тимофей Андреич? — осведомился я, — жизнь ты мне изрядно испоганил, взять хотя бы эти две статьи уголовного кодекса… кстати-кстати, не далее, как несколько часов тому назад капитан из ментовки… ну который очередной раз с меня показания снимал… он был весьма озабочен вашим отсутствием. И просил меня сразу же сообщить им, когда ты появишься в поле зрения. Так мне что — сообщать или погодить?

— Не надо ничего сообщать, — хрюкнул инспектор, — всё равно не успеешь. Относительно же того, что мы будем делать дальше, тут всё по-разному. Что будешь делать ты, мне не очень интересно, а лично у меня срок командировки в 1972 год подходит к концу, осталось всего (он посмотрел на наручные часы… надо ж, Командирские)… всего шесть с половиной минут.

— А потом что? — быстро вычленил я главное звено из всего из этого, — инспектор Жменя пропадёт с концами?

— Тело останется, — любезно сообщил он мне, — а как оно будет себя вести, зависит от твоего поведения.

— Не, ну нормально, — возмутился я, — припёрся тут из своего 22 века, нагадил и назад сваливает, да ещё и кадавра своего мне подбрасывает. Так порядочные люди не поступают.

— У нас там другие понятия о порядочности, — уведомил он меня. — Абсолютно диаметральные вашим.

— Стой-стой, — сделал последнюю попытку я, — вы же там сильно продвинулись относительно нашего 2022 года. Не говоря уж про 1972-й… ты бы оставил тогда хоть артефакт какой-нибудь из вашего времени, наверняка же вам с собой выдавали какие-то такие штуки.

— Догадливый, — снова включил свою гаденькую ухмылку Жменя, — конечно выдавали и даже не одну, а сразу три. Они все у меня в этом чемоданчике.

— Погоди, первая штука это бутылка армянского коньяка что ли? — пронзила меня догадка.

— Ответ неправильный, — недовольно ответил он, — коньяк он и в 22 веке коньяк, это так, для укрепления доверия.

— А что тогда ещё? Чемоданчик же пустой, я туда специально заглядывал.

— Плохо смотрел, Антоша, — и он расстегнул невидимую молнию с длинной стороны дипломата.

Оттуда вывалились три предмета — зелёный шарик диаметром около трёх сантиметров, полосатая палочка в жёлто-синей гамме, где-то в десять см длиной, и красная пирамидка, тоже маленькая.

— И что это такое? — спросил я, тупо осмотрев сокровища. — Детские игрушки напоминает.

— Слушай сюда, Антоша, и запоминай, — перешёл на быструю речь Жменя, — у меня минута остаётся. Шарик это для перемещения в пространстве — чтобы мгновенно очутиться в другом месте, надо… — но договорить он не успел, а как-то разом обмяк в своём кресле и захрипел.

— Эй, постой, — начал трясти я его за плечо, — ты не договорил!

— Часы отстали наверно, время вышло, я ухожу, — выдал он, наконец, осмысленную фразу. — Пока, Антоша, может увидимся когда-нибудь… а с этими штуками сам разберёшься, там ничего сложного нет.

После чего он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и отключился. Опять ведь кинул, попаданец поганый, подумал я… но додумать не успел, потому что тело Жмени пришло в движение, конвульсии какие-то по нему пробежали.

— Где я? — спросил Жменя-2, — открыв глаза.

— В квартире 25 дома номер 3 по улице героя Покрышкина, — сообщил ему я.

— А ты кто?

Совсем дело плохо, подумал я, но продолжил скармливать ему информацию:

— Колесов Антон Палыч, учитель математики.

— А я что здесь делаю?

— Сидишь на диване, — мне его вопросы уже надоели, поэтому я взял инициативу в свои руки, — а ты… вы то есть Жменя Тимофей Андреич, инспектор районного отдела народного образования, и сейчас пойдёте к себе домой… это в соседнем подъезде, могу проводить.

И я встал и подошёл к этому бывшему-нынешнему Жмене с целью помочь ему передислоцироваться подальше от моего дома. Но не тут-то было — Жменя вскочил на ноги с неожиданной прытью и попытался ударить меня в лицо. Не попал, потерял равновесие и растянулся на полу. Блять, да что происходит-то, подумал я, крыша что ли у него окончательно поехала на почве переноса личности?

— Спокойно, Тимофей Андреич, — попытался урезонить его я, — вы переволновались, вам надо лечь и полежать — а лучше всего это сделать в своей постели. Пойдёмте, я вас провожу.

Но уходить он не пожелал, а вместо этого резво вскочил на ноги и кинулся на кухню. Пить что ли захотел, озабоченно подумал я, заглядывая туда через дверной проём. Но пить Жменя и не собирался, а вместо этого он вытащил из подставки самый большой разделочный нож (так-то у меня их там целых четыре штуки торчало), выставил его перед собой и попёр на меня с устрашающим криком «аааааа!». Я немедленно отпрыгнул назад в зал, соображая, чем можно защититься от этого маньяка… но ничего подходящего на глаза не попалось.

Тогда я взял в руки все три жменевских артефакта, вдруг вывезут… а сам Жменя тем временем медленно придвигался ко мне, заливаясь истерическим смехом и поигрывая ножом в разных плоскостях. А я сначала покрутил между пальцев шарик, но ничего не добился, убрал его в карман и принялся за полосатую палочку… примерно с тем же успехом. И наконец, уже ни на что не надеясь, начал нажимать на все стороны красной пирамидки. При нажиме на третью по счёту сторону со значком, напоминающим букву тэт в иврите, со Жменей вдруг что-то произошло, он перестал двигаться и кричать, а вместо этого тупо оглядел зажатый в руке ножик, а затем взял и воткнул его себе куда-то в район грудной клетки.

— Стой! — вырвалось у меня, — ты чего делаешь?

Просто я живо представил себе капитана из ментовки, как он протоколирует место происшествия и опрашивает меня на предмет этого ножа, и прямо вот в реальном времени увидел себя в роли главного подозреваемого… особенно с учётом предыдущей истории вопроса. Но Жменя-второй слушать мои выкрики не стал, а подошёл к стенке, упёр в неё ручку ножа и довёл таки задуманное до конца — после этого он свалился вниз на ковёр, кровь с его груди обильно начала стекать на пол, а я… ну что я… проверил пульс у Жмени и не нашёл его.

А затем я сел на диван и попытался собраться с мыслями, получилось это откровенно плохо. И полушарии, мои неутомимые советчики в последний месяц, спрятались и не подавали признаков жизни… ладно, поговорю сам с собой, хотя это голимая шизофрения, как утверждал доктор Стравинский.