Польская карта

— Их же герцог Бирон на это подвиг, они говорят, — ушёл от ответа Остерман.

— Андрей Иванович, со мною не хитри. Я тебя давно раскусила. Не биронь тут. Говори, что сам думаешь. Письмо Ивану Яковлевичу, стразу после нашего разговора отправь, да понадёжнее выбери конвой, а лучше пару писем отправь разными дорогами, по неспокойном землям у них путь будет лежать. Ладно, сам с усам. Что думаешь о предложении литвинов⁈

— Боязно мне… — премьер отошёл к окну. — Заразу вольностей польских к себе занесём. А с другой стороны, без затрат, без войны, без кровушки такую территорию приобретём. Польшу ослабим. И главное — Пруссию огородим, некуда ей станет в нашу сторону прирастать.

— Андрей Иванович, ты будешь на вопрос отвечать? Я это всё и сама знаю, и Радзивилл так и сказал, я по-русски хорошо понимаю. У меня с немецким проблема, а не с русским. Говори, что думаешь, брось вертеться, как змий за хвост схваченный.

— Может подождём, что в письме Иван Яковлевич ответит…

— А ты тогда зачем мне⁈ В последний раз спрашиваю, что сам думаешь⁉

Остерман тяжело вздохнул, вытер вспотевший лоб занавескою и опять тяжко вздохнув проговорил, почти шёпотом:

— Это, как кондиции. Надо подписывать. А после порвать всегда сумеем.

— Хватит бубнить, Алексей, — прервала Анна Иоанновна чтение книги про далёкую такую и непонятную Испанию. — Спать буду.

Не спалось. Сомневалась императрица в решение, что приняла. Ох, как не хватает Вани. Быстрее бы он уже с поляками проклятущими разобрался и домой возвращался.

Событие сорок второе

— Смотри, смотри.

— Что это?

— Твоя мечта снова сбылась у кого-то другого.

Л. Миллер.

Заместитель командира Георгиевского лейб-гвардии драгунского полка Акай Кусюмов угрюмо посмотрел на Бирона и козырнув ушёл. Брехт его понимал. Вчера погиб его друг — командир первого батальона майор Кильмяк Нурушев и шестеро уже раненых у башкир, а этот придурошный немец опять вместо настоящего штурма представление устраивает. Снова посылает в атаку, которую не нужно доводить до конца. Как можно взять город, если не влезать на стену? Ждать пока ляхи сами выйдут с ключами от города? Ох, не верилось в это Акаю.

Иван Яковлевич решил ещё одну монгольскую атаку на стены Познани предпринять, прежде чем решить, отправлять людей на штурм или нет. И стены, даже в этом случае, с помощью лестниц он штурмовать не собирался. Несколько выстрелов картечными гранатами по той баррикаде, что поляки соорудили у разбитых ворот, и от неё ни рожек, ни ножек не останется. Это уже вещь проверенная. Туда штурм и будет нацелен. Ежели ворота есть, зачем в окно ломиться?

А ещё одна атака психическая нужна, чтобы точно знать, что артиллерия у защитников города выбита и сюрприза не будет. Не хотелось словить залп картечи или даже каменного дроба навстречу атакующим гвардейцам.

Башкиры подхватили лестницы и с криками «ура» помчались снова от, спалённых самими поляками при отступлении, домов в пригороде, к стене.

Бабах. Бабах. Бабах. Целых три пушки со стены отметились. Вот! Не зря перестраховывался. Ой. Ещё кого-то зацепило ядром. Сссабаки! Ничего отольются вам на Камчатке слёзы матерей погибших башкир.

Бабах. Залп батареи двухпудовок, как всегда, оглушил, Брехт со злости забыл рот открыть. Чего вот лезет к орудиям⁈ Там профессионалы, стой на горке в отдалении и смотри в трубу. Нет! Нужно обязательно здоровьем рисковать.

— Хорош. Переносите огонь на ворота. По два выстрела. — Брехт крутанулся, — Иван! — отыскал он Салтыкова. — Твоя очередь. Бери егерей и начинайте атаку на ворота, как только артиллеристы закончат. Под пули не лезьте, захватите плацдарм, чтобы можно было туда пушки подтянуть. Будем действовать, как в Лодзи.

Иван Яковлевич осмотрел в трубу стену, там чего-то горело, дымило в проломе небольшом и вообще почти вся стена затянута дымом, не видать ни черта, и ветра, как назло, ни малейшего.

— Давай, Иван Алексеевич, твой ход. — Брехт махнул рукой, посылая в атаку егерей, и тут над стеной чуть в стороне от ворот замахали похожей на белую тряпкой. — Иван, отставить, сдаются ляхи. Прекратить огонь.

Ну, слава богу. Теперь начнётся самое весёлое — тщательное разграбление.