Спецкоманда на завтра

Анюта снова ест на подоконнике. Сидеть нельзя, приходится стоять… Но судя по всему, супчик ей пришёлся по душе. По крайней мере, отказываться от него она не собирается. Глядишь, ещё и добавки попросит… Я-то ем одной левой рукою и не спеша, а девочки мои уже ложками по дну дзинькают.

— Если кому-то рыбкин супчик понравился, то в кастрюле ещё осталось.

Ленка молча добавила себе ещё половник, а потом посмотрела на довольную Аню и ей тоже добавки плеснула.

— Не забудьте укропчика сыпануть. Без него рецепт не полный будет.

Когда пришло время подавать второе, то я посоветовал Лене Сперва в тарелки накидать пюре. А сверху уже сделать мясной островок в виде подливки…

— А ты много ещё разных рецептов знаешь? — задумчиво спросила меня Лена, облизывая ложку, которой она раскладывала картошку по тарелкам. — Научишь меня готовить?

— Немного знаю… Но научить, как следует смогу только, когда с правой руки гипс снимут. А пока могу только подсказывать что и как сделать… Помощник на кухне сейчас из меня никакой…

— А меня ты учить готовить не будешь? — обиделась Анечка.

— Тебе-то это зачем? — удивилась Ленка. — Твой парень и так сможет тебя вкусно накормить…

— Если захочешь, то научу обязательно. Это совсем не сложно. Надо только освоить некоторые хитрости и тонкости, а остальное само пойдёт…

— Лен! А ты заметила, что он нас обманул? — ехидно проговорила Анюта, делая вид, что меня тут вообще нет.

— В чём?

— Ну, как же… Мы чего заказали? Куриный суп с вермишелью и картофельное пюре с котлетой. А что получили?

— Все мужики такие. — то ли подыгрывая меленькой вредине, то ли выражая свои сокровенные мысли, выдала Ленка.

— Ах, вы неблагодарные девчонки! Я вам это припомню!

— Угрожает? — спросила Аня, снова обращаясь не ко мне.

— Угрожает… — подтвердила Лена.

— Накажем его?

— Обязательно…

Не сговариваясь они подошли ко мне с двух сторон, а потом, неожиданно для меня, Аня привстала на цыпочки и поцеловала меня в щёку. Тоже самое, но с другой стороны сделал и Лена.

— Спасибо тебе большое за обед! — высказала Анюта.

— Спасибо! За всё… — добавила Ленка.

Вечер 02 июля. 1974 год.

Москва. Улица Чкалова.

Елена Николаевна с работы пришла довольно поздно. Девчонки уже спать легли. Ну а я кое-как помывшись одной рукой, сидел на кухне. Как только я услышал звук поворачиваемого ключа в дверях, то зажёг газ под кастрюлей с супом. Там как раз супа оставалось только на одну порцию. А картофельное пюре с тушёнкой уже грелось на сковороде.

— Ты не спишь? — спросила меня усталая женщина, входя на кухню.

— Ужин Вам разогреваю.

— Девчонки тебе поручили?

— Нет. Они об этом почему-то не подумали.

— Ну, хоть суп они сварили, и то хорошо.

— Я не хотел бы хвастаться, но они сказали, что готовить совсем не умеют.

— Так это всё твоих рук дело? — удивилась она обводя рукой кастрюлю и сковородку.

— Елена Николаевна! С одной рукой я бы не смог даже картошку почистить и лук нарезать.

— Ничего не понимаю…

— Мне пришлось учить их готовить…

— А ты умеешь?

— Немного…

— Пахнет вкусно… Что это?

— На первое — «рыбкин суп», а на второе — картофельное пюре с тушёнкой. Всё просто.

— Выглядит симпатично. — сказала она заглянув под крышку кастрюли.

— Мойте руки, садитесь за стол… Хотя… Я поторопился… Налить суп одной рукой я не смогу. Так что Вам придётся самой себе наливать…

— Я думаю, что с этим справиться смогу.

Из холодильника я извлёк блюдечко с остатками нарезанного укропа.

— А это для чего?

— Добавите к супчику в тарелке…

— Интересно…

* * *

Когда мы сидели и пили чай, она рассказала мне, что Леша с Мариной уехали на сборы в спортивный лагерь, недели на три или четыре. Так то их мы долго не увидим.

— А где находится этот лагерь, если не секрет?

— Спроси у Игоря! Я точно не знаю.

После ужина, Елена помыла посуду, и пошла в душ.

* * *

А я всё сидел и думал. Что-то пошло не так. Совсем не по плану. Хотя… Какие к чертям собачьим планы?

Нет цели. Нет какого-то здравого смысла во всех наших поступках и действиях. Даже если смысл был просто тихо и безбедно прожить новую жизнь, дарованную откуда-то свыше, то и эта задача тоже кажется невыполнимой. Мы настолько сильно засветились, что просто отсидеться в тени уже не получится. Особый отдел нас уже заглотил и уже не выпустит из своих зубов. Не помню, у каких-то экзотических рыбок или у змей так устроены зубы, что однажды укусив, они могут продвигать укушенное только внутрь в себя. Никогда не выпустят обратно наружу. Только если выломать эти хитрые зубы… Но тогда повредится вся остальная голова этой хитрой рыбы… Или змеи…

Уроборос. Змея, кусающая сама себя за хвост… Почему-то пришла на ум именно эта ассоциация. Значений у этого символа много. Вечность, бесконечность и всё такое…

Но что же произойдёт дальше? Змейка, съев сама себя превратится в… В ничего… В пустоту… Не останется ничего, кроме тупой головы, которая не догадалась жрать что-то другое, нежели свой собственный хвост…

Я вспомнил, что сделал Лёха, когда мы в составе группы особого отдела брали банду в Подмосковье… Он убил Кешу… Того, кто в будущем возглавлял очень хитрую структуру в недрах ФСБ. А до этого, наверное, в составе КГБ СССР…

Но убив одного человека, не сломаешь систему. А система уже затягивает нас в себя… Прямо сейчас…

Вертится в голове дурацкая пословица, родившаяся непонятно где… То ли Макиавелли это сказал, то ли Суворов… Хотя правы были и тот, и другой… Но Никколо говорил про толпу, а Александр Васильевич про безобразия. Офицеры в Советской армии переиначили на свой лад.

«Если не можешь предотвратить пьянку, возглавь её!»

* * *

— Ты чего спать не идёшь?

— Всё равно завтра дел особых нет.

— Откуда ты знаешь это?

— А какие у меня могут быть дела с загипсованной сломанной рукой?

— Больница. Рентген или ещё что-то такое?

— Вчера был уже. Вряд ли за день что-то изменилось.

— А вдруг у Игоря какие планы на тебя есть на завтра?

— Он бы заранее сообщил.

— А если что-то срочное?

— Для срочных дел не привлекают подростка со сломанной рукой.

— У тебя на всё есть свой ответ.

— Увы и ах. К сожалению, я не всеведущ и не всемогущ. Просто я умею думать чуть-чуть вперёд на пару шагов. Опытные шахматные гроссмейстеры умеют просчитывать больше чем на сорок ходов вперёд. Но шахматы — это всё-таки игра. А у игры есть определённые правила. Ходы делаются по очереди. Начинают всё время белые… Ну, и так далее. А жизнь — штука куда как более сложная.

— Для своего возраста, ты слишком умён и рассудителен…

— Был бы умён не полез бы бить стёкла голым кулаком, а был бы рассудителен, то не полез бы вовсе в машину, которая вот-вот должна была загореться. Теперь вот сам на себя не похож…

— Тебе надо подстричься покороче. Так будет не слишком сильно заметно, что часть волос опалило огнём.

— Завтра схожу в парикмахерскую.

— Я могу тебя и сама подстричь.

— А Вы умеете?

— У меня тоже много всяких разных талантов. Только реализовать их очень трудно в этой жизни. Особенно, когда приходится всё время бороться за выживание.

— Я это понимаю. Одному жить тяжело, а тем более одной. А тут ещё дочку надо вырастить… А она не самая послушная девочка на свете.

— Ты подарил ей книжку про девочку с которой никогда ничего не случается…

— Да. Я уже понял, что Аня — девочка, с которой постоянно что-то случается…

— Я очень надеюсь, что теперь ей есть на кого положиться?

— Доверите мне свою дочь?

— Ты уже доказал, что сможешь окружить её заботой и вниманием. Об одном лишь прошу…

— Не делать Вас бабушкой раньше времени?

— Посмотри на меня! Ну, какая из меня бабушка?

— Очень красивая. Но я буду стараться изо всех сил, чтобы этого не случилось. Только постарайтесь Ане тоже объяснить, что рано ей ещё лезть играть во взрослые игры.

— Бесполезно. Только ты способен её урезонить. Меня она уже не будет слушать… Я сама такой же была… поэтому очень её понимаю. А сейчас садись вот сюда, а я принесу ножницы…

Глава 24

Глава двадцать четвёртая.

Кто сказал, что «в Советском союзе секса нет»?

Я целую тебя, твоё нежное тело.

И люблю, не любя. Ты сама так хотела.

Ты в руках у меня извиваешься, стонешь.

Береги свои чувства, а то в них утонешь.

Ты кричишь очень громко, а после всё тише.

И тебе наплевать, что тебя кто-то слышит.

Сердце где-то в груди просто рвётся на части…

Может это и есть долгожданное счастье?

Ночь 03 июля. 1974 год.

Москва. Улица Чкалова.

Елена Николаевна вернулась неся в руках ножницы, расчёску и какое-то полотенце… Оказалось, что это кусок простыни.

— Снимай свою футболку!

Глядя, как я одной рукой коряво пытаюсь это сделать, она стала мне помогать… И тут я понял, какую ошибку я допустил…

Стройная миниатюрная женщина, в тонком коротком ситцевом халатике, надетом на голое тело. И сейчас она была слишком близко, помогая мне снять футболку…

Я старался ни о чём таком не думать… Тем более первая волна моих возвышенных ощущений уже схлынула. Меня накрыли куском почти белой ткани, и я немного успокоился… Но потом всё стало ещё хуже.

Похожие чувства я порой испытывал по молодости в своей прошлой жизни в парикмахерской. Сидишь в кресле, накрытый белой простынёй, а вокруг тебя суетится с ножницами и расчёской молодая девушка. То с одной стороны к тебе телом прижмётся, то с другой. То наклонится прямо перед тобой… А халатик на груди, то распахнётся, то снова распахнётся… Летом, когда было жарко не только на улице, но и в мужском зале парикмахерской, эти девушки редко когда чего под халатик надевали…

Увлечённая своей работой над моей вихрастой головой, Елена Николаевна вряд ли о чём таком думала. Зато я уже всё успел передумать. И то, что ей ещё и тридцати лет нет от роду… И что если Ане удастся к своим тридцати годам сохранить такую же фигуру, то я буду только рад этому… И ещё, и ещё…

— Ну, вот… Так будет лучше… В зеркало после посмотришься, а сейчас пошли в ванную, я тебе голову помою.

Этого ещё мне не хватало…

— Да я и сам могу…

— С одной рукой? Ну, ладно… Иди-иди… Только полы потом сам будешь мыть, если много воды разольёшь… А если соседей снизу зальёшь, то мало тебе не покажется.

* * *

Как последний идиот я сижу в ванне, в пол-оборота к моющей мою голову Елене Николаевне, свесив загипсованную руку за пределы чугунной купели. Я её немного стесняюсь. Мне удалось до её прихода стащить с себя штаны и угнездиться в ванной, не отсвечивая подробностями…

Очень настойчивая женщина. А я в силу своего возраста не могу ей сопротивляться. Были бы мы с ней ровесниками, другое дело. Я бы или рявкнул на неё, чтобы отстала, или… скорее всего, согласился бы, чтобы меня помыла в ванной такая красотка. Рост у неё совсем небольшой… Даже ниже меня нынешнего…