Аферист

Глава 3

Этого паренька я приметил далеко не сразу. Да и то, правильным будет сказать, что он сам себя выдал. Сидел бы себе, да и сидел на своей скамейке. Но спустя минут двадцать нашего с ним сидения он заозирался, начал поглядывать в мою сторону и нервничать. Пришлось мне встать и демонстративно поглядев на отсутствующие на запястье часы, печально пойти прочь. Я уже говорил, что люблю загадки? Парень был загадкой, поэтому я отошёл подальше и вернулся по соседней аллее, чтобы понаблюдать за ним пристальнее. Такая вот профессиональная деформация.

«Фарцовщик», — подумал я вначале. К нему на скамейку подсаживались разные люди и вскоре уходили. Ко мне тоже подсаживались и тоже уходили, поэтому я вначале и не обращал на него особого внимания. Просто люди гуляют, отдыхают после работы и учёбы.

За пятнадцать минут наблюдения к нему подошли четверо и что-то показали в ладони. С каждым он перемолвился буквально парой фраз. Я специально пронаблюдал, что никто ничего друг другу не передавал. Общение было исключительно вербальным.

Наркота? Не похожи эти люди на наркоманов. Да и не передавал никто ничего друг другу, разве что все они без исключения фокусники, и я не успевал засечь этот момент. Что же тогда? Похоже, я наткнулся на интересное явление в родном городе.

После того как к чуваку на скамье подсела девушка и долго с ним болтала, я пошёл с ней на сближение. Кажется, я понял, что происходит, требовалось только проверить мою догадку.

— Девушка, — позвал я. Она испуганно обернулась. — Вам говорили, что у вас очень красивые глаза?

Я не врал. Глаза и впрямь были красивые. Но мне ещё нужна была информация, поэтому я вдохновенно осыпал её комплиментами, на что она хмурилась всё больше. Да ну, ей же не сорок, когда женщину не купишь красивыми словами. Я перешёл на стихи.

— Чего вы хотите? — низким, с хрипотцой, голосом спросила она, не выдержав моего напора.

— Я очень хочу воспеть вашу красоту, но мне не хватает слов. А ещё я хочу услышать от вас заветное словечко, которое сказал вам тот молодой человек на скамейке.

— Какой удивительный бред! — возмутилась она и обошла меня, чтобы больше никогда не встретиться.

— Это не бред. Я очень хочу послушать концерт, потому что болен музыкой, но у меня нет волшебной метки, что все показывают молодому человеку в обмен. Вы не бойтесь, я не из милиции и не из комсомола. А ещё вы очень красивая.

Девушка остановилась, покусала великолепные губы и нехотя ответила:

— Красных партизан, четыре. Три рубля вход.

— О, спасибо огромное. А вы там будете?

— Буду, — улыбнулась она наконец.

— И я буду. Надеюсь, вы меня не обманули, и я приду не зря.

— Как вам не стыдно. Сами только что говорили о великой любви к музыке, и вот уже готовы изменить ей с первой встречной женщиной?

— Она не ревнива. Так во сколько?

— В девятнадцать-тридцать.

— Я приду. Не подведите. Только мы с вами и музыка.

— И ещё два-три десятка человек, — рассмеялась красавица.

— Средь шумного бала случайно… Как вас зовут?

— Познакомимся на балу. Мне пора.

Птичка упорхнула, а я ещё посидел на набережной, понял, что вся передовая молодёжь сегодня собирается на Красных партизан, четыре, и пошёл знакомиться с организатором сего действа.

— Привет, — зашёл я со спины.

Увидев меня, парень собирался задать стрекача, но я его поймал за шиворот и не дал убежать от своей удачи.

— Да погоди ты, я просто поговорить хотел. Не бойся, не из милиции, не из КГБ и даже не полиция нравов. Я музыкант. Вот, услышал, что сегодня квартирник будет. Хотел бы послушать. А может и сыграть что-нибудь.

Парень обмяк в моих руках.

— Фу ты! А чего сидел так долго, пугал меня? — вытаскивая мятую пачку Явы подрагивающими руками, спросил он.

— Стеснялся подойти, — вздохнул я. — Вот, решился.

Я достал пачку «Космоса», предложил собеседнику, и он сразу забыл про свою «Яву». Стало быть, не велик у него доход с квартирников, а то бы «Мальборо» курил. Я сунул сигарету в рот. Прикурили.

— И что ты играешь?

— Да всё. Хочешь, Пугачёву, а хочешь, битлов.

— Зарубежку знаешь? — загорелся наконец огонёк интереса в его глазах.

— Ага, — затянулся я и внезапно закашлялся. Чёрт, кажется, это тело раньше не курило. Я-то думал, это меня с похмела курить не тянет, а оно вон как. Пришлось тушить сигарету, чтобы не подмочить репутацию. Тут едва контакт наметился.

— Откуда?

— Оттуда. Знаю и всё.

— Пластинки есть?

— Нет. Я ж не фарцовщик, я играю, а не слушаю.

— Ты что, там был? — со значением выделив слово «там», понизил он голос.

— Доводилось, — неохотно сообщил я, потому что как раз «там» я и не был. Турция и Таиланд не считаются.

— И как оно — там?

— Да по-разному, смотря где. Отопления нет, цены бешеные, живут в кредит…

Хотел ещё про толерастию добавить, но вспомнил, что даже «там» она пока не особо в почёте.

— А в магазинах как? Правда, что всё есть?

— А, ну это да, полное изобилие. Только знаешь, фуфло это всё. Вместо натуральных продуктов — маргарин и пальмовое масло. Сто сортов соевой колбасы и сыр с заменителем молочного жира. На вкус гадость, и вредно для здоровья вдобавок. Мне не понравилось.

Кажется, я его поразил в самую печень. Человек, настолько пренебрежительно отзывающийся о Западе, просто обязан быть великим… неважно кем, великим музыкантом, например, — так и читалось в его глазах.

— Боря, — сунул мне руку для пожатия парень.

— Сэв, для своих Сева.

— А давай мы сейчас пойдём на хату, ты что-нибудь сыграешь.

— Я бы не против. Только беда вот — инструмента у меня нет. Я вообще без всего остался, ни документов, ни вещей.

— Как же так?

— Так получилось. Долго рассказывать.

— Ну-ка, подожди, — вскочил он вдруг и побежал к кучке студентов, хором распевающих под гитару.

Через минуту раздолбанные дрова, по какому-то недоразумению носящие гордое звание гитары, были в моих руках. Я повертел инструмент, размял пальцы и подстроил, насколько мог, струны. Честно предупредил, что я с большого бодуна, поэтому не в форме, а про гитару и говорить нечего. Оказалось, про меня тоже говорить нечего. Мои пальцы никогда не зажимали струн, судя по девственно розовой тонкой кожице, да и «память рук» в них отсутствовала. Ну ладно, на одну мелодию меня хватит, а концерт отменяется. Иначе кончится кровавыми мозолями. Надеюсь, хоть слух остался, а то позора не оберёшься. Голос проверю потом, наедине с собой.

Досадно вообще-то. Пятнадцать лет я в ведомственном ансамбле «Вихрь», когда со сцены и на конкурсах исполняли одно, на посиделках у большого начальства другое, а в междусобойчиках третье. У меня репертуар как у заправского лабуха. И такая оказия.

Быстро пробежавшись по основным аккордам, удостоверился, что голова всё помнит. Значит, сыграю.

А удивлю-ка я тебя, Борис, «Зовом Ктулху». Его может и в природе пока не существует, но мне глубоко чхать на анахронизмы и временные петли. Нехрен было меня сюда засылать, я не просил, в общем-то.

У Бори рот сам собой открылся на второй строке мелодии, да так и не закрывался всю дорогу. Естественно, всю композицию я не играл, слишком она длинная и не для этих дров, но даже пары минут вступления хватило с лихвой.

Отложив гитару, я прихлопнул разинутый Борин рот и похлопал его по плечу. Парень неистово заапплодировал после окончания. Владельцы гитары присоединились к нему, и все спрашивали, что это было?

— Молодая американская группа «Металлика». Не слышали про такую? Скоро услышите. Они обречены на успех.

— Идём, — сосредоточенно потянул меня за собой Боря.

Кажется, у него на меня планы, и это взаимно.

Хата оказалась нехилой такой сталинкой, с высокими потолками и просторными комнатами. А я знаю этот дом. В нём однажды расчленёнка случилась, и мне пришлось опрашивать жильцов. Казалось бы «профессорский дом», а люди в нём как на подбор со странностями и каждый со своими причудами. Особенно запомнилась бабка, бывшее светило науки, у которой квартира была захламлена от самого входа. В комнате сесть негде, все поверхности, включая пол, были заняты горами макулатуры. Её соседка просветила меня, что та полвека проработала лаборанткой в институте, и таскала домой все дипломные и курсовые работы студентов. Искренне считала их научным достоянием, поэтому устроила такой вот архив дома. Ещё там жил мужик, у которого в питомцах были две ядовитые змеи. Несколько раз они сбегали, о чём рассказал мне участковый, потому что жильцы одолели его жалобами. Он был уверен, что убийца этот мужик. А по мне так в том доме каждого второго стоило подозревать. Даже если не в этом убийстве, так в чём-нибудь подобном. Когда я пришёл к соседям убитого, оказалось, что хозяин даже видел убийцу. У них балконы близко сходятся, не дальше метра друг от друга. Гражданин и кровищу заметил. Ещё бы, трудно не заметить. Так ему убийца наплёл, что ему порося из деревни привезли, вот, свежует тушу на свежем воздухе, чтобы не провонять квартиру. И этот поверил! Человек и свинья же так похожи. К моменту нашей беседы он путался в показаниях и не смог даже уверенно сказать, с мужчиной он говорил или с женщиной. Такой вот ценный свидетель. Я естественно заподозрил, что он в сговоре с преступником, но после беседы пришёл к выводу, что это «гений обыкновенный». У него натура чувствительная. К слову, доктор наук. Зато его жена, серая мышка, которая ничего не видела, восстановила картину дня чуть не по минутам. Это на основе привычных и непривычных звуков из подъезда и от всех соседних квартир.

Памятный дом, в общем. И если так посчитать, может оказаться, что те люди уже сейчас живут в нём. И убийца, и убитый. И их экстравагантные соседи. Но мы пришли в другой подъезд. И слава богу. Хотя все они сообщаются на уровне седьмого-восьмого этажей, имеют общую рекреацию и зимний сад.

В квартире, куда привёл меня Борис, я сбился при подсчёте комнат. Шесть вроде бы. Или это пять?

— Откуда такой шик? — резонно поинтересовался я.

— От предков, — скривился Боря. — Дед у меня великий химик. Мать пошла по его стопам, преподавала, но как вышла за отца, так решила из института уйти. А чтобы квартиру не потерять, прописала меня к деду и заставила идти на химию. А сама с батей по стране колесит, он у меня военный. В общем, давай не будем об этом, больное место. Ты мне ещё что-нибудь расскажи.

Хорошо, что пришли музыканты, которые сегодня собирались выступать, и отвлекли хозяина от меня. Я даже поспать успел. В одной из комнат стоял чудовищный диван с высокой деревянной резной спинкой, вот на нём и прикорнул. А разбудили меня звуки шагов и голоса. Зрители начали подходить, и Боря метался между всеми ними, пытаясь разместить, собрать плату и чаем ещё напоить. Фанатизм до добра не доводит.

Добровольной помощницей ему служила моя знакомая незнакомка, исполнявшая роль гостеприимной хозяйки. Я сначала обрадовался, потом резонно заподозрил близкие отношения между этими двумя. Но как-то не вязалась у меня эта яркая девушка по имени Роза с таким задохликом Борей. Хоть он и отрицает всячески причастность к науке, но если на лбу написано «ботан», это не сотрёшь. Даже странно, что такой ботан, как Боря, оказался способен на такие вызывающие сборища. Это ведь архинезаконно. Окажись среди посвящённых крыса, и накроют всю компашку. Могут и срок припаять. Даже на склоне СССР за подобные деяния садили только так.