Победителей не судят

Глава 4

— Да, это статуэтка та самая, мой талисман! Надо бы только печать поставит и тем закрепить ее великую силу!

Фок держал в руках небольшую нефритовую фигурку, натянув на лицо маску невозмутимости, хотя внутри все клокотало от злости. Так еще его в жизни никто не пытался нагло обмануть, как этот сановник императрицы Цыси одетый в довольно скромный, из шелковой ткани, но без всякой золотой расшивки халат. Манджур только прищурил узкие глазки, услышав его слова, толстые щечки упитанного хомячка лоснились — сразу видно, что перед ним сидит дворцовый интриган, не воин.

— А печать мы сейчас поставим, — также совершенно спокойно произнес Фок, держа в правой руке довольно увесистую фигурку из зеленого камня, улыбнулся и мгновенно стукнул основанием статуэтки прямо по носу сановника, да так, что кровь во все стороны брызнула. Вельможа тут же улегся на ковер бесформенной тушкой, закатив глаза — пребывание в нирване на четверть часа ему было гарантировано, как бывает при нокауте.

— Пройдоха и мошенник! Вы кого обмануть решили, дворцовые суслики?! Я ведь этой подделкой могу вам дурные головы проломить! Вы куда настоящую фигурку дели, мерзавцы?! И мое золото, небось, прикарманили и уже поделили между собой?! Так отрыгнете!

Два китайца, столь же упитанные как потерпевший, уткнулись лбами в ковер, выставив для обозрения косы. Фок только вздохнул, ему было лень вставать, чтобы ухватится за эти косички, намотать их на кисть, и попинать сапогами по синим халатам, пересчитав находящиеся под тканью ребра. Только четвертый манджур не стал утыкаться носом в ковер, только чуть склонил голову в поклоне и выпрямился. Генералу показалось, что в глазах посланника на одно мгновение промелькнуло восхищение, но лицо было словно каменное — никаких эмоций.

Фок всмотрелся — перед ним был явно не придворный, как вся троица, а вполне нормальный вояка, не только немало повидавший смертей, но и сам порядком убивавший на своем веку. Но всмотревшись в лицо, он только мотнул головой — выдали манджура ставшие невозмутимыми глаза, точь в точь как у того майора госбезопасности, с которым он был в сороковом году в Китае, тот был советником по особым делам при товарище Мао.

— Видишь ли, уважаемый, но это подделка, — с усмешкой произнес Фок, — и сотворили ее недавно, наспех состряпали. Вот на ноге нет царапины, которая должна быть, а тут скол отсутствует, — Фок провел пальцем по статуэтке задумавшегося азиата.

— Похоже на настоящую, но это совсем не то, халтурная работа — мастеру за такое нужно голову свернуть…

— Вы правы, мой господин, — манджур низко поклонился, причем почтительно, уткнувшись в ковер, но тут же выпрямившись. — Мы предвосхитили ваше желание, повелитель, но голову только отрубили. Теперь будем сворачивать шею тем, на кого падет ваш гнев.

Какие тут шутки — манджур смотрел на русского генерала совершенно спокойным взглядом хорошо тренированной овчарки, которая может вцепиться в горло по одному знаку — таким не нужны слова команды, они действуют молча. Да, он не ошибся в своем предположении — не военный, товарищ, а служит по иному ведомству.

— Проверить меня решили на всякий случай, прохиндеи. Может, мне вас всех на голову укоротить за такие неподобающие шутки?! Или порубить на куски, да собакам скормить?!

Задав вопрос, Фок ухмыльнулся, однако манджур не оценил шутки. Наоборот, судя по капелькам влаги, выступившим на его лбу, он пребывал в напряжении. А вот два других китайца все восприняли крайне серьезно — было видно, как дрожат их тугие косы. Ведь действительно, подай он сейчас нужный знак, как ворвутся люди Чжана и покрошат тут всех посланников «всемогущей» императрицы в мелкий винегрет. А там и спрячут так, что ни один сыщик не найдет.

— Ты можешь это сделать, мой повелитель, мы и не пикнем — ты в своей власти. А вот твой настоящий знак, наследник династии!

Манджур осторожно и медленно вытащил из-за пазухи завернутую в шелковую ткань статуэтку, низко склонившись перед генералом, протянул ее ему двумя руками. Все сделал подчеркнуто неторопливо, выверенными движениями. Александр Викторович развернул ткань — действительно, это была настоящая фигурка, он ее узнал сразу. И моментально вспомнил тот день, когда маршал Пэн Дэхуай привел его к раскопанной древней гробнице, где он увидел скелет в сохранившейся погребальной одежде, шитой золотыми нитями. У изголовья, рядом с черепом лежала эта самая статуэтка из нефрита, которую ему и была подарена самим товарищем Мао.

И сейчас Фок ее снова ощутил в руках, испытывая странное ощущение, будто все его тело, сейчас наполняет энергия, идущая от этого таинственного артефакта. И тут же промелькнула мысль, что все случилось не просто так — и этот подарок от китайских товарищей, совершенно непонятный и нелогичный, имеет какой-то потаенный от него смысл. А ответ он найдет именно здесь, получив второе перерождение, и оказавшись в этом времени вопреки любому здравому смыслу.

— Где браслеты?

Фок вспомнил, что возле рассыпавших костей рук скелета лежали два витых браслета в виде драконов, кусающих пастью собственный хвост, только глазницы у одного отсвечивали красным, а второго зеленым цветом. Разглядеть их тогда он толком не смог, но сейчас здраво рассудил, что в этом есть тоже какой-то смысл.

— Вот они, мой повелитель, — голос манджура дрогнул, прозвучал растерянно — маска невозмутимости слетела с лица, а в глазах появился страх. И посланник Цыси очень медленно и осторожно вытащил два браслета, также обернутые тканью. И уткнувшись лицом в ковер, протянул их Фоку, который тут же развернул ткань, удовлетворенно хмыкнув, мгновенно узнав украшения — те самые, древние.

— Теперь не обманываете…

— Теперь любой обман невозможен, мой повелитель — это смерть для того, кто прибегнет ко лжи, — по лицу манджура тек пот, хорошо видимый на побледневшей коже. А вот двух китайцев, продолжавших лежать на полу, ощутимо затрясло от негромко произнесенных слов.

Фок подержал массивные браслеты в руках, вспоминая, что дракон с красными глазницами лежал с правой стороны тела. Вгляделся в кровавые рубины и совершенно спокойно надел браслет на запястье десницы — тот сел как влитой, пропустив кисть и снова стянувшись. Эту «процедуру» Фок проделал и со вторым браслетом, но уже на шуйце, левой руке. Внимательно разглядел глазницы дракона — они были украшены крупными изумрудами, что отливали сочным зеленым цветом. Лишь после этого, генерал вопросительно выгнул бровь и посмотрел на смертельно бледного сановника. В глазах посланника императрицы Цыси плескался неприкрытый страх, перемешанный чуть ли не с детским восторгом.

— Все украшения и золото из твоей гробницы мы собрали. Двое, что попытались украсть малые вещицы наказаны — они потерпели ущерб и умерли с позором. Все остальное мы привезем туда, куда нам укажешь, мой повелитель. Все исполню!

— Почему ты меня признал повелителем?! Ты же служишь императрице, как я понимаю?!

— Она императрица по положению, по своему мужу, повелителю Поднебесной, а ты по праву перерождения. И тебе я буду служить не менее верно, чем ей, даже больше. Ибо ты правил тут в ранние времена, когда не было тех, кто правит нынче.

— Перерождение, — задумчиво пробормотал Фок, погладив бороду, — в него никто не поверит...

— Из европейцев, они христиане, повелитель. А мы знаем учение Будды — и перерожденные не раз приходили в Поднебесную. Иначе откуда с древности у нас появился фарфор и порох, кто научил выделывать бумагу, шелк и сахар, растить чай, и многое другое?! Причем задолго до того, как они появились у европейских варваров, что унижают ныне великую страну. И ты снова вовремя пришел, и это означает грядущие перемены.

— Вся истина в этом?

Задав вопрос, Фок снова взял артефакт и поднял руки, демонстрируя на запястьях браслеты. Манджур качнул головой.

— Не только, государь. Настоящий генерал Фок не говорил на четырех языках, которыми владеешь ты, включая корейский и японский. Да, ты подыскиваешь слова и говоришь с трудом, будто заново вспоминаешь. Но даже наша императрица, несмотря на все ее умения и прилежания не знает столько, сколько ты. И потому она просит уделить ей время для тайной встречи, вот ее послание.

Манджур также медленно вытащил из рукава халата свернутый трубочкой свиток, перемотанный золотыми нитками. Все движения были плавными и осторожными, и Фок с улыбкой спросил:

— Ты боишься, что в тебя кто-то выстрелит, если заподозрит что-то нехорошее? Но ведь в комнате кроме нас никого нет.

— Да, мой повелитель. Я чувствую это — ваша супруга держит меня на прицеле, не спуская взгляда. И правильно делает…

— Ты хотел меня убить?!

— У меня был приказ от императрицы — если ты не узнаешь то, что тебе принадлежало раньше, то убить. Но не здесь, при встрече, а позже, подготовив покушение, чтобы в нем заподозрили японцев.

— Вполне разумный подход, вам только войны с Россией не хватает. Как и Петербургу не нужны обострения с Поднебесной.

Фок с интересом посмотрел на манджура — супруга действительно была за створками шкафа, и вооружена браунингами, ими действовать куда сподручнее, чем наганом или маузером. Наловчилась девушка стрелять так, что в подброшенную мелкую монету попадала. И всегда находилась рядом с ним — супруга, советник и телохранитель в одном лице.

— Ты не побоялся мне сказать правду?

— Тебе нельзя лгать, ты мой повелитель! Позволь мне отправить моих людей за двери — слова теперь должен слышать только ты один. И твоя супруга — она имеет на то право.

Фоку такая откровенность нравилась все меньше и меньше. Он кивнул, и свитских холуев словно ветром сдуло. Китайцы удалились чуть ли не ползком, вытащив «крестника», что еще не пришел в сознание. Вообще — у самого Фока возникло стойкое ощущение, что китайцы опутывают его липкой паутиной, пытаясь не связать по рукам и ногам, а поставить себе на службу, или хорошо подружиться, если на первое русский генерал не пойдет. Опять — Лена ведь не просто так пришла в его жизнь, она в этом времени и оставила. А такое дорогого стоит.

Так что придется рано или поздно по выставленным счетам расплачиваться, ведь бесплатный сыр только в мышеловке бывает. И Фок решил взять быка за рога сразу:

— Когда императрица желает со мной встретиться?

— Через три дня, она тайно выехала. У Ляохе — там, где твои войска победили японцев. Это наша земля, не полоса отчуждения — такая поездка не вызовет подозрения в Ляояне — за тобой внимательно наблюдают люди великого князя, мой повелитель.

— Я найду, чем их отвлечь, — пробормотал Фок. Он не стал задавать других вопросов, и так понятно, что ответов не получит. Есть вещи, о которых правящие особы не говорят при посредничестве — разговор в таких случаях должен идти напрямую…